Марина Ефиминюк - Пряная штучка [СИ]

– Чего она убивается по этому увальню? – буркнул он себе под нос.

Вопрос явно был риторический и ответа не требовал. Я просто пожала плечами. Когда Стефани Фостер страдала меланхолично, она ревела в три ручья, подвывая и сморкаясь в платочек, когда она страдала разъяренная, то после слез начинала костерить причину терзаний.

Дом сотрясся от нового потока ругательств, и Ирвин взбесился. Выскочил из кухни, надел пальто и, отперев лавку, куда-то сбежал. Видимо, терпеть, когда женщина, которая ему сильно нравилась, страдала из-за бывшего жениха, было выше сил подмастерья.

– Что ж, нам так с личной жизнью-то не везет, – вздохнула я, припомнив об очередном письме, присланном Робертом накануне. Доставил послание с золотой монетой тот самый Маринованный Огурец, которого я когда-то приняла за хозяина торгового Дома Палмера, даже пальто не сменил, и я вдруг поймала себя на досадной мысли, что надеялась увидеть фальшивого плотника лично.

Впрочем, через час Стаффи с Ирвином спокойно, как будто ничего не произошло, пили кофе в кухне и обсуждали новую постановку Дюжины Драконов, которую театралы снова собирались репетировать в «Пряной штучке». Однако мир в перечной лавке оказался шатким и длился недолго – до второго пришествия Гарри Φишера. Случилось оно уже ночью. Едва мы потушили огни и улеглись, как с улицы донесся пьяный вопль:

– Стефани Φостер! Выйди! Нам надо поговорить!

По просьбе подружки я снова изменила охранное заклятье, и теперь к «Пряной штучке» не мог приблизиться не только Роберт, но и бывший жених Стаффи. Судя по всему, вернувшись к лавке, он вмазался в невидимую преграду, а потом решил перебудить руладами всю округу.

– Открой, женщина! Мы должны объясниться! Стеф, открой! – срывал голос Гарри.

Видимо, у нас с подругой была похожая карма, раз бывшие мужики пытались выяснить отношения, хрипя под окнами. Правда, в отличие от меня, брошенная у алтаря невеста даже не пошевелилась.

– Сте-е-еф! – возопил снова он.

– Тебе лучше с ним поговорить, – буркнула я, – иначе придется забирать из участка.

– Пусть идет к своей грымзе.

– Он пьян и намертво замерзнет в сугробе, – пророчески предрекла я.

– Завтра вызовем могильщиков, – буркнула Стаффи, но голос прозвучал неуверенно.

Неожиданно мы обе поняли, что на улице стало подозрительно тихо и синхронно сели на кровати. Прислушались – ничего, не единого звука. Неожиданно в тишине что-то тренькнуло, я вздрогнула и нешуточно напряглась:

– Он же не пытается расколотить витрину?

После неловкости с окнами в лавке Оутисов, я заплатила за специальное заклятье, которое не давало побить витрины, и окутала стекла. Но при достаточном усердии, умении, а главное, знании, в какую точку бросать камень, магия отступала.

Прозвучал плюхающий звук, и снова стекла обиженно задребезжали.

– Он, правда, бьет витрины! – соскочила я с кровати, запуталась ногами в одеяле, и со всего маха приложилась о пол. – Проклятье!

Вдруг в комнате Ирвина злобно шарахнула дверь. В коридоре раздались сердитые шаги. Не оставалось сомнений, что подмастерье кипел от злости и собирался выйти на честный бой с ночным хулиганом.

– Стаффи, беги. Гарри сейчас Ирвина прибьет! – охнула я, проворно выпутываясь из одеяла.

Подруга накинула на плечи перекрученную шаль, схватила незажженную магическую лампу и бросилась за приятелем. Я следом. Нам стоило быть расторопнее, потому что пока мы скатились с лестницы, Ирвин уже вышел на улицу. От тряски магический камень вспыхнул и ослепил облепленную снегом витрину. Пытаясь выманить на разговор невесту, но не в состоянии приблизиться к двери, Гарри просто метал снежки.

– Божечки, потуши свет! – охнула я.

Едва мы погрузились в темноту, то нашим глазам предстала фантасмагорическая картина: Гарри лежал на снегу, широко раскинув руки, а над ним склонился целехонький Ирвин и, кажется, прощупывал пульс.

Онемев от изумления, мы со Стаффи замерли. Приятель оглянулся в сторону витрины, а потом быстро поднялся по ступенькам и, сунув голову в дверь, спросил:

– Оставим на улице и позовем стражей или в дом занесем?

– Оставим. Занесем! – в один голос выпалили мы с кровожадной невестой и недовольно переглянулись.

– Заноси, – повторила я, цыкнув в сторону Стаффи.

– Ты ему ничего не сломал? – уточнила она, таким тоном, словно сожалела, что бывший Котик остался жив и может мяукать.

– Вряд ли… Нос… – признался подмастерье. – Наверное… Он там отрубился.

– Заноси скорее! – велела я.

Ирвин снова спустился к бессознательному противнику, дернул его за руку и попытался перевалить себе на спину. Вдруг колени у защитника подломились, и бедняга сам клюнул носом в снег, оказавшись, придавленным тяжелой тушей.

– Божечки… – охнула Стаффи и без раздумий бросилась в холод.

Кутаясь в шаль, я тоже вышла под козырек и проследила, как подруга, похожая на неповоротливую гусыню, перебирает ногами в скользких домашних туфлях по направлению к пострадавшим кавалерам.

– Ирвин, детка, ты в порядке? – Она помогла ему подняться. Все-таки карма – страшная насмешница. Когда подмастерье выпрямился, то из носа тоже текла кровь, и он запрокинул голову, стараясь унять кровотечение.

– Снежку приложи, – кудахтала вокруг парня Стефани, а потом совершенно неожиданно со всей злостью пнула валявшийся на земле портфель. Он отлетел на несколько ярдов и врезался в сугроб. У меня перед глазами вдруг промелькнул эпизод, как она любовно оглаживала кожаный бок портфеля, только-только купленного в сумочной лавке, и приговаривала, что теперь Γарри точно найдет хорошую службу, ведь с таким дорогущим портфелем идти в задрипанную контору стыдно.

– Помогите занести его в дом, – промычал Ирвин, хлюпая расквашенным носом. – Пока не замерз до смерти.

– Алекса, ты чего застыла на крыльце? – гавкнула подруга в мою сторону. – Не стесняйся помочь друзьям!

Гарри оказался дьявольским тяжелым. Мы со Стаффи тащили его за руки, Ирвин – за ноги, а филейная часть обморочного жениха волочилась по снегу, оставляя после себя вытертую полосу. Однако едва наш «обоз» достиг крыльца, как случился конфуз – охранное заклятье напрочь отказалось впускать тело внутрь. Руки еще удалось протащить за магическую черту, но голова впечаталась в невидимую стену. Воздух содрогнулся, и мы одновременно выпустили тело. Гарри ударился хребтиной о ступеньку.

Что-то мне подсказывало, что живым из лавки он вряд ли выберется. Мы его укокошим не от злого умысла, а по доброте душевной, желая сделать, как лучше.

– Надо потушить магию, – цыкнула я. – Подождите, принесу печать.

Пока вытаскивала из ящика в прилавке плашку с магическим знаком и красной кисточкой, к «Пряной штучке» подошел ночной патруль. Через витрину я увидела, что страж указывал пальцем в бессознательного мужчину и, пока соседей не повязали, сломя голову бросилась на помощь.