Станислав Лем - Звездные дневники Ийона Тихого. Рассказы

Я оказался на ней через три дня, запоздав против срока на каких-нибудь двадцать минут. Тарантоги, однако, я не застал: он уже улетел, оставив мне на почте такое письмо:

«Дорогой коллега, - писал он, - обстоятельства заставляют меня вылететь немедленно, и поэтому я предлагаю вам встретиться уже в глубине необследованной области; а так как тамошние звезды не носят еще никаких названий, то даю вам совет для ориентировки: летите прямо, за голубым солнцем сверните влево, за следующим, оранжевым, вправо; там будут четыре планеты, и на третьей слева мы встретимся. Жду.

Преданный вам Тарантога ».

Запасшись горючим, я помчался по указанному адресу. Путь продолжался с неделю; проникнув в необследованную область, я без труда разыскал нужные звезды и, строго придерживаясь указаний профессора, утром восьмого дня увидел условленную планету. Массивный этот шар покрыт словно мохнатым зеленым мехом, это гигантские тропические джунгли. Такое зрелище меня несколько смутило, ибо я не знал, как пускаться здесь на поиски Тарантоги; однако я рассчитывал на его изобретательность - и не просчитался. Летя прямо к планете, часов в 11 утра я увидел на ее северном полушарии некие необычайные начертания, от которых у меня дух захватило.

Я всегда твержу молодым, наивным астронавтам: не верьте, если кто-нибудь рассказывает вам, что увидел, подлетая к планете, написанное на ней название. Это только пошлый космический анекдот, но на этот раз именно так и было, ибо на фоне зеленых лесов явственно вырисовывалась надпись:

«Не мог ждать. Встреча на соседней планете. Тарантога ».

Буквы были километровых размеров, иначе бы я их, конечно, не разглядел. Вне себя от изумления, не понимая, как сумел профессор вывести эту гигантскую надпись, я снизился и увидел, что линии букв представляют собою широкие полосы поваленных, поломанных деревьев, резко отличающихся от нетронутого фона.

Не разгадав загадки, я помчался согласно указанию к соседней планете, обитаемой и цивилизованной. Едва сев на космодроме, я начал расспрашивать о Тарантоге, но напрасно. Вместо него меня и на этот раз ожидало только письмо.

«Дорогой коллега, - писал профессор, - горячо извиняюсь за невольный обман, но в связи с нетерпящим отлагательства семейным делом я должен немедленно вернуться домой. Дабы смягчить ваше разочарование, оставляю в конторе порта посылку, которую вы можете получить; в ней находятся плоды моих недельных исследований. Вас, конечно, интересует, каким образом я оставил для вас письменное сообщение на предыдущей планете. Мой способ был довольно прост. Эта планета переживает сейчас эпоху, соответствующую каменноугольной на Земле, и населена огромными ящерами, среди которых есть ужасные атлантозавры сорокаметровой длины. Высадившись на планете, я подкрался к большому стаду атлантозавров и дразнил их, пока они не кинулись на меня. Тогда я быстро побежал по лесу, с таким расчетом, чтобы путь моего бегства образовал контуры букв, а стадо, мчавшееся за мною, валило деревья полосой подряд. Таким образом получилась просека шириной в восемьдесят метров. Повторяю, это было просто, но несколько утомительно, так как мне пришлось пробежать свыше тридцати километров, да еще быстро.

Сердечно сожалею, что и на этот раз нам не удалось встретиться лично. Жму вашу доблестную руку, присовокупляя выражения высшего восхищения вами талантами и отвагой».

Я взял в конторе предназначенную мне посылку, велел отвезти ее в отель, а сам отправился в город. Он представляет довольно любопытное зрелище. Планета вращается так быстро, что время суток изменяется с каждым часом. Вследствие этого возникает центробежная сила, так что свободно висящий отвес не перпендикулярен грунту, как на Земле, а образует с ним угол в сорок пять градусов. Все дома, стены, башни - словом, все постройки стоят с наклоном в сорок пять градусов, что представляет собою довольно странное для земного глаза зрелище. Дома по одну сторону улицы словно ложатся навзничь, по другую - нависают над ней. Жители планеты, чтобы не упасть, приспособились естественным путем так, что одна нога у них короче другой. Земному же человеку приходится одну ногу поджимать, что с течением времени надоедает и утомляет.

Едва придя в отель, я распаковал посылку. В ней были звуковой киноаппарат, катушки, пленки и письмо следующего содержания:

«Дорогой коллега!

Конечно, вы не забыли нашего телефонного разговора, когда вы были на Малой Медведице, а я - на Большой. Я говорил вам тогда, что предполагаю наличие существ, способных жить при высоких температурах на горячих, полужидких планетах и что я намерен провести исследования в этом направлении. Вот вам доказательства. Выбрав раскаленную планету, я подошел к ней в ракете на возможно меньшее расстояние и тогда опустил на длинном асбестовом шнуре огнеупорный киноаппарат и микрофон; таким способом мне удалось получить очень интересные снимки. Позволяю себе приложить к этому письму кое-какие образцы.

Преданный вам Тарантога ».

Жажда знаний сжигала меня до того, что, едва окончив читать, я вложил пленку в аппарат, повесил на двери сорванную с кровати простыню и, погасив свет, включил проектор. Сначала на импровизированном экране мелькали только цветные пятна, доносились хриплые звуки и треск, словно от щелкающих в печи поленьев, но затем картина прояснилась.

Солнце заходило за горизонт. Поверхность океана трепетала, по ней перебегали маленькие синие огоньки. Пламенные облака бледнели, мрак сгущался. Проглянули первые слабые звезды. Молодой Кралош только что сошел со своего стержня, чтобы насладиться вечерней прогулкой после целого дня утомительных занятий. Он не спешил никуда; мерно шевеля жабрами, он с наслаждением вдыхал ароматные струи раскаленного аммиака. Кто-то приближался, едва виднеясь в сгущающемся сумраке. Кралош напряг мембрану, но когда неизвестный подошел ближе, юноша узнал в нем своего друга.

- Какой прекрасный вечер, не правда ли? - сказал Кралош.

Его друг переступил с одного пучка щупалец на другой, до половины высунулся из огня и ответил:

- Да, действительно чудесный. Нашатырь уродился в этом году замечательно, знаешь?

- Да, урожай обещает быть великолепным.

Кралош лениво заколыхался, перевернулся на брюхо и, вытаращив все свои глаза, поглядел на звезды.

- Знаешь, дорогой, - сказал он через минуту, - каждый раз, когда я смотрю в ночное небо, как сейчас, я не могу отделаться от мысли, что там, далеко-далеко, есть иные миры, похожие на наш, точно так же населенные разумными существами…

- Кто говорит здесь о разуме?… - раздалось поблизости. Оба юноши повернулись в ту сторону спиной, чтобы разглядеть подошедшего; они увидели сучковатую, но еще крепкую фигуру Фламента. Седой ученый приближался к ним, а будущее потомство, похожее на виноградные кисти, уже поднималось и выпускало первые ростки на его развесистых плечах.