Дмитрий Емец - Вселенский неудачник [litres]

— Сантехник и портье?

— Вот именно. Сантехник был нашим агентом, а портье — кулибийским. Эти болваны устроили перестрелку, и ты вновь ускользнул. Хорошо еще, что в твоем галстуке был радиомаяк, по которому я и нашла тебя. Еще один маяк, кстати, в подошвах твоих ботинок… Завтра утром кулибийцы найдут на камнях твой труп, опознают его и решат, что ключ у нас. Это вынудит их отказаться от дальнейшего использования лун и, возможно, пойти на некоторые политические уступки.

— А что им помешает изготовить еще один ключ? — поинтересовался я.

На этот раз ответил дворецкий:

— Любезный, позвольте и мне вставить пару слов!.. В конце концов я эксперт именно по этой части. Заверяю вас, что изготовить второй ключ невозможно. Для большей секретности кулибийцы настроили систему так, что ключ может существовать только один. Его коды меняются несколько раз в секунду, и подобрать комбинацию вторично нереально. Теперь ни нам, ни кулибийцам нельзя даже высадиться на лунах: они устроены так, что любой десант будет сразу уничтожен. В итоге вся кулибийская работа пошла насмарку, наша, увы, тоже. Придется еще некоторое время пожить в мире.

— А где настоящий ключ? — спросил я.

— Раз промывка твоих мозгов ничего не дала — значит, он был уничтожен вместе с зондом. Скорее всего, наши люди поспешили взорвать его, как следует не обыскав, — сказал дворецкий.

Евпраксия, она же агент Эльза, подошла к краю обрыва и, потрогав канат, на котором я висел, сказала:

— Ну что, дружок, мы выполнили твое последнее желание. Пришла пора сказать тебе «прощай»!

— Кончать? — спросил дворецкий.

Кивнув, моя «возлюбленная» отошла к лимузину. Я услышал, как хлопнула дверца. Дворецкий поднял бластер и прицелился в веревку.

— Помнишь, сегодня утром я говорил, что твоя судьба висит на волоске? Как видишь, я не обманывал, — сказал он и нажал на курок.

Веревка оплавилась. Я с воплем полетел вниз, уже считая себя покойником и моля бога, чтобы он существовал. Но тут судьбе впервые за все годы мытарств и неудач угодно было повернуться ко мне приветливым ликом, а не тем, что ему противоположно. Уже у самого дна обрыва, метрах, может, в двух до него, я зацепился связанными ногами за сук росшего из скалы дерева. Сук, разумеется, треснул и обломился, но благодаря этой случайности я упал на песок, не сломав себе шею.

Я развязал ноги и поплелся к космодрому. Действие укола уже прошло, и настроение у меня было поганым. Во всяком случае, о человечестве я был уже не столь высокого мнения и не считал больше Евпраксию с дворецким близкими себе людьми.

До космодрома я доковылял под утро. Не рискнув проходить через таможню, перемахнул через забор стартового поля, воспользовавшись туманом, незамеченным пробрался к своей ракете и был таков.

Провалов памяти в дальнейшем у меня не наблюдалось, и в третий раз на Кулибию, равно как и на Марсус, я не летал. Более того, всегда старался держаться подальше от созвездия Дельфина.

На этом рассказ можно было бы и закончить, но он останется неполным без еще одной любопытной подробности. Примерно полгода спустя, собираясь отдать в стирку скафандр, я обшаривал его карманы и вдруг нащупал за подкладкой какой-то предмет. Я достал его. Это был длинный ключ с круглой головкой в виде темного шарика, в котором, вероятнее всего, скрывался процессор.

И когда я ухитрился спереть его с зонда — да еще так, что это даже не запечатлелось у меня в мозгу? Должно быть, все дело тут в клептомании, унаследованной от деда-алкоголика, — клептомании, выраженной в том, что моя рука сама хватает предметы и сует их в карман, прежде чем я успеваю сказать ей «нельзя».

Ключ я оставил на память в качестве моральной компенсации. С тех пор прошло уже довольно много времени, и гнев мой улегся, но возвращать его кулибийцам или марсусианам я не собираюсь.

Однажды, когда, валяясь на кровати, я ел вишни и плевал вишневыми косточками в Мозг, лазерограф заработал, и на его экране вспыхнуло сообщение. Мой приятель Ло-до, гуманоид с планеты Па-ра-ту (созвездие Близнецов, пылевая галактика Альфа, второй поворот налево после черной дыры), приглашал меня погостить у него недельку-другую.

В то время я не имел никаких срочных дел и решил принять приглашение, тем более что Ло-до — добродушный бородатый здоровяк, с которым мы познакомились на разгрузке консервов в созвездии Кита — уже давно и настойчиво звал меня и отказывать ему дальше было просто неудобно.

Окликнув Мозг, я велел ему найти в справочнике Па-ра-ту и просчитать курс. Мозг начал было ворчать, что мне безразлично, чем заниматься, лишь бы только пошляться, но я швырнул в него книгой, и он замолк. Вскоре, по тому, как качнулась вода в стакане и в моих ушах стал нарастать гул, я понял, что «Блин» совершил разворот и набирает скорость. Закрыв глаза, я предался мечтам, как мы с Ло-до будем валяться в гамаках, подвешенных между пальмами, греться на солнце и пить из половинок кокосовых орехов ароматное местное вино — короче говоря, заниматься всем тем, чем мой знакомый многократно соблазнял меня, рассказывая о своей чудесной родине.

До созвездия Близнецов было не особенно далеко, и через десять дней я уже лежал на кушетке в медпункте Па-ра-ту и терпел местные карантинные прививки — увы, составляющие одну из отрицательных сторон межгалактического туризма.

После прививок, думая, что все формальности, соблюдены, я направился к выходу из административного здания, но дорогу мне преградил молодой мускулистый абориген, одетый в рваные белые штаны. На груди у него была татуировка: «СЛУЖБА БЕЗОПАСНОСТИ».

— Любая техника на Па-ра-ту запрещена. Сдайте все, что у вас есть при себе механического или электронного, — потребовал он на хорошем русском языке.

— С какой это стати? — возмутился я.

— Старинный обычай. Мы во всем придерживаемся традиций предков, а они, например, запрещают носить вот это, — прогудел абориген и ткнул пальцем в мои наручные часы.

Зная, что местные обычаи принимают иногда самые причудливые формы и нарушать их опасно, я со вздохом снял часы и протянул их аборигену.

— Принимаю на хранение. — Абориген продемонстрировал мне волосатое запястье, на которое было надето еще по меньшей мере пар десять часов, и нацепил мой хронометр рядом с остальными.

— А на вас обычай не распространяется? — с иронией поинтересовался я.

— Я лицо должностное и не покидаю космопорт, — ответил абориген.

— Просто чудесно. Надеюсь, квитанцию на часы мне выдадут? — строго спросил я.

Хитрая физиономия бойкого служащего не вызывала у меня доверия.

Абориген беспомощно развел руками:

— Местный обычай запрещает выдавать квитанции. Но мы придумали способ, как его обойти. Всем желающим мы делаем на спине татуировки. По сути дела, это те же квитанции. Внизу мы прижжем печать, и вы сможете без проблем получить свои вещи.