Флетчер Прэтт - Дипломированный чародей

— Что-то я пока не представляю, каким именно образом мы сумеем заставить его сделать то, чего он делать не хочет,— произнес Ши.

Кюллики накрыла его руку своей ладонью.

— Не знаешь ты моего господина. Этой ночью беспомощней он олененка новорожденного — из-за приступа, колдовством его вызванного. Есть у меня веревка. Свяжите его, покуда он слаб, и волоките куда угодно!

— По-моему, есть у нее ключ, что затворить способен все наши беды,— сказала Бельфеба.— Ежели свяжем мы Лемминкяйнена немедля, то сумеем держать его связанным до той поры, покуда не сотворит он заклятье, кое Пита сюда перенесет. А после опять будет слишком слаб он, чтоб думать о мщении.

— Неплохо придумано, детка,— сказал Ши, соскакивая на пол и протягивая руку за штанами,— Хорошо, пошли. Но, по-моему, стоит прихватить в помощь и Уолтера.

«Прихватить» Уолтера оказалось не таким простым делом, как представлялось на первый взгляд. Отсыпаясь после своей затянувшейся экскурсии в Западу, он дрых как убитый, и когда его стали трясти, только блаженно чмокал губами. Правда, из-под медвежьих шкур показалась галош Данизы, которая обвела склонившуюся над ней троицу кроткими волоокими глазами и не произнесла ни слова, даже когда Кюллики зашипела на нее, как кошка. Ши окончательно решил, что Даниза принадлежит к редкостному типу весьма сексапильных, но молчаливых красавиц.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Байярд настолько пришел в себя, чтобы составить компанию Ши. В покоях Лемминкяйнена тусклый свет свечи, которую несла Кюллики, выхватил из темноты героя, по диагонали распластавшегося на постели. Был он полностью одет и храпел, словно работающая лесопилка. Он даже не пошевелился, когда Ши осторожно приподнял его ногу, чтобы пропустить петлю сыромятной веревки, и только изредка менял ритм храпа, пока они перекатывали его туда-сюда, заматывая, словно кокон.

Кюллики заметила:

— Матери его это вряд ли придется по вкусу, карге старой. Заботит ее лишь одно: чтоб постоянно был он у нее под рукой. Все волосья бы ей повыдергивала!

— За чем же дело стало? — зевнул Ши,— Ну ладно, пошли, детка, попробуем немного вздремнуть. Когда этот кабан очухается, будет уже не до сна.

Он оказался более чем прав: прошло от силы минут десять, как ему пришлось опять вскакивать с постели и вслед за Байярдом мчаться в соседнюю комнату, из которой доносился чудовищный рев. По силе его можно было сравнить разве что с паровым органом — герой и впрямь исправно исполнил роль будильника.

Лемминкяйнен катался по полу, изрыгая проклятия и силясь освободиться от пут, а Кюллики, даже не пытаясь скрыть презрительную усмешку на своем смазливом личике, с не меньшей быстротой сыпала издевками. Внезапно герой сделал передышку, скривился и монотонно затянул:

Ши пригляделся: а ведь и впрямь! Веревки на ногах Лемминкяйнена действительно заметно ослабли. Ши принялся лихорадочно выдумывать противодействующее заклинание.

— Эй, кончай! — крикнул Байярд, обращаясь, судя по всему, к некоей точке в паре футов позади Лемминкяйнена.

— Чего кончай? — оторопел Ши.

— Развязывать его!

— Но если его чары...

— Сам ты чары! Это я про старуху!

— Какую еще старуху? — оторопел Ши.

— По-моему, это мать Лемминкяйнена. Ты что, слепой?

— Наверное. Ты хочешь сказать, что она там, невидимая, его развязывает?

— Вот именно, но только никакая она не невидимая!

Веревка виток за витком сама собой сползала со ступней, лодыжек и коленей героя. Вскоре торжествующе ухмыляющийся Лемминкяйнен изловчился и вскочил на ноги.

— Да останови же ее, ради бога! — воззвал Ши.

— А? Ах да, сейчас!

Байярд подступил почти вплотную к Лемминкяйнену и обеими руками вцепился в пустоту. Послышался истошный визг, и в паре футов от героя материализовалась мать Лемминкяйнена, которая из-под спадавших на глаза перепутанных волос злобно таращилась на Байярда, крепко ухватившего ее за руки. Кюллики с не меньшим бешенством уставилась на нее в ответ.

— Спокойно, спокойно,— умиротворяюще проговорил Ши.— Мы вовсе не собираемся обижать вашего сына, леди. Только хотим убедиться, что он действительно намерен выполнить свою часть сделки.

— Гибельна ваша сделка! Намерены вы погубить его! — каркнула старуха.

— А ты из него заместо героя слабака готова сделать, что за женскую юбку держится! — огрызнулась Кюллики.

— Что верно, то верно,— сказал Ши — Честно говоря, я сильно в тебе разочарован, Кауко.

Торжествующую улыбку Лемминкяйнена сменило насупленное выражение.

— Это ты о чем? — грозно вопросил он.

— Я-то думал, ты действительно величайший герой Калевалы, а ты взял и попросту струсил идти в Похъёлу!

Лемминкяйнен нечленораздельно взревел, после чего сбавил тон до обычного рыка:

— Это я-то струсил?! Клянусь Юмалой, освободи меня только от пут, и башку я тебе оторву — узришь тогда, сколь я испуган!

— Не выйдет, пупсик. Вот доставишь Пита из Занаду, тогда и поговорим о возможных изменениях в наших планах.

На физиономии героя опять возникло плутовское выражение.

— А ежели доставлю я детектива вашего шустрого из Западу, готов ли ты, о Пайарт, отдать мне Танису прекрасную?

— Я далеко не уверен...— начал было Байярд, но его тут же перебил Ши:

— Вот уж фиг тебе. Ничего такого в первоначальных условиях договора не было. Либо приступай, либо мы тебя больше знать не знаем!

— Ладно тогда! Но от сих пут должны освободить вы меня, дабы заклинанья мои чудодейственные текли гладко.

Ши наклонился к Кюллики.

— Ему можно доверять? — спросил он.

Голова ее вздернулась вверх.

— Глупец! Супруг мой завсегда слово держит... Но... но может заколдовать он Пайарта, дабы девицею его завладеть!

Ши подступил к Лемминкяйнену и принялся развязывать узлы.

— Она права, Уолтер. А потом, есть опасность, что в ходе заклинания тебя может забросить обратно в Занаду. Лучше держись отсюда подальше — как можно дальше от этого дома. Я не знаю, на какую дистанцию распространяется действие подобного колдовства, но не думаю, что на очень большую.

Байярд направился к дверям. Когда последняя петля упала с рук Лемминкяйнена, он воздел их над головой, присел и задумчиво наморщил лоб. Наконец он произнес:

— Готов ли ты, Харольд? Ладно, тогда приступим.

Запрокинув голову, он затянул: