Марамак Квотчер - Второй Беличий Песок [СИ]

— Как баран на сосне, — фыркнул Макузь, пытаясь привести мостки в равновесие.

— Да ладно, они как-то по ним ходили, — заметила Ситрик, — Да ещё и тележку таскали.

— Логичечно, — согласился грызь.

После некоторой тренировки ходить стало легче. Макузь тут же заметил, что наплавной мост колыхается там, где он не закреплён за сваи, воткнутые в дно — а где сваи существовали, там всё было в пух. Слышимо, строители просто пожалели брёвен, потому как каждое приходилось переть по гати за несколько килошагов, что напряжно. Сама платформа, укреплённая между четырёх толстых свай, стояла почти как вкопанная — по крайней мере, не наклонялась от веса грызя. Забравшись туда, пуши мотнули ушами и ослушали всё сооружение вплотную: бадья была с два ведра размером и на дне и неё имелась вторая ручка, чтобы посуда не становилась ровно, а зачерпывала. Некоторый выкос состоял в том, что бадья просто лежала на платформе, а ведь её чем-то привязывали к рычагу!

— Ну чистое дело, — пожала плечами белка, — Там цепь или канат, убрали, чтобы не гнило.

— Цепь какая-нибудь дичь и стырить может, — добавил грызь, чеша за ухом, — Но ведь хотелосёнок бы черпануть.

— Пошли поищем во дворе. А уж если нет, придётся наверно к Курдюку сходить. Хотя, Мак, зачем оно?

— Ну в целом низачем, — признался он, — Просто из соображения, что раз тра близко, надо схватить.

— Кстати, а что ты вообще намереваешься сделать дальше? — озадачилась белка.

— Дальше йа намереваюсь цокнуть, отвечая на твой вопрос, — хихикнул Макузь, — А так в общем мы уже думаю кой-чего накопали. Пошли поищем таки пухову верёвку.

К удаче, в подполе избы они нашли именно верёвку — конопляную, судя по всему. Бадью она бы не потянула, но пуши взяли посудку поменьше — какой-то горшок с деревянной ручкой, и стали макать его просто влапную, не пользуясь рычагом. Где-то за кустами крякали утки, но подходить близко к тарному пруду не желали, зная уже, что там немудрено вымазаться, как поросёнок. Ситрик потирала подмерзающий нос и слушала, как буквально на ушах разрастается корка льда, покрывая поверхность воды — морозец слышимо стоял уже весьма приличный. На небе тусовались сине-белые облака с просветами к солнцу, из коих периодически начинал сыпаться редкий сухой снежок. Несильный ветер, налетавший волнами, закручивал снежинки в вихри и таскал их среди голых ветвей кустов — наблюдать это было в пух, о чём белка и не замедлила цокнуть.

Макузь был согласен, хотя и продолжал макать горшок; верёвки ушло шага четыре, а там горшок явно пошёл в жижу. Подождав, пока посуда наполнится, грызь вытянул оную.

— И это что… — хихикнула Ситрик, показывая на горшок, — Пирожки?

Содержимое горшка выслушило как обычный донный ил, какого в любом пруду навалом. Макузь однако нисколько не расстроился по этому поводу, а поставил посуду отстаиваться, пока пуши пошли опять испить чаю и найти ещё чего-нибудь горючего. Как он и подозревал, за два килоцока на поверхности ила выступил слой искомого — чёрная погрызень уже была непохожа на обычную тину. Макузь собрал её щепкой и сунул на горящий хворост в печке. Сначала жижа повела себя как обычная грязь, но потом зашипела сильнее и явно загорелась, источая противный сизый дым.

— Ну, это оно и есть, — цокнул Макузь, надув щёки.

— Есть-то есть, но что-то больно мало, — заметила серенькая, прикидывая, — Тут наверно одна сотая часть, не больше.

— Думаю что больше, — заверил грызь, — Отстаивал недолго, да и не отстаивать надо, а по лоткам.

— Ну пусть даже двадцатая часть, легче чтоли? — фыркнула белка, — Чтобы хоть зоб набрать, надо перелопатить двадцать зобов жижи… хотя не, это уже прилично.

— Это очень прилично, — подтвердил Макузь, — Вдобавок не забывай, что это очень маленький пруд, и отсюда этой погрызени можно выкачать от силы бочку. Это йа так, для опыта. Так, не забыть верёвку на место вернуть.

Пуши сели на завалинку у избы и пырились ушами на сосны и зимнее уже небо, сыпавшее снежком. Следовало расинуть мыслями, а потом сделать — что впрочем по умолчанию. И да, ещё они вспушились, если это стоит упоминать.

— Значит, какая картина пухом? — цокнул Макузь, — Мясоеды в лесу — это ноль. Состояние дорог — это раз. Отсутствие на болоте дров — это два. Уже весьма кое-что.

— А что с дровами? — уточнила Ситрик.

— То, что зимой будет трудно обходить болота, не имея возможности греться.

— Может, на какой машине? — почесала за ухом белка.

— Да впух, в первую же полынью, — мотнул ухом грызь, — А вот лёгкие санки… Впрочем тоже не пойдут, кочки повсюду, как пух на хвосте.

— И как тогда?

— Тогда — каскадом, — цокнул Макузь, показывая лапами каскад, — Окапываемся в Понино, запасаем сухих плотных дров, перетаскиваем сюда… Цокнем, за день можно обернуться туда-обратно, даже с ношей. Зобов двадцать утащить можно без напрягу, а это топливо минимум на день.

— Хм… — прикинула Ситрик, — А дальше?

— Дальше перебираемся сюда и натаскиваем дрова к следующему пункту.

— Потребуется пухова туча ходок.

— Сто пухов. Но мы всё-таки не в две пуши собираемся, да и спешить особо некуда. Разве что до весны справиться.

— Так, но досюдова — гать, а дальше пух-с, — заметила белка.

— Но через десять дней на болоте будет толщенный лёд, — напомнил Макузь.

Эти выкладки были приняты в качестве основной версии. Ещё обойдя остров кругом, чтобы ничего не упустить, пуши отправились обратно в Понино. Насчёт льда грызь как воду слушал, во многих местах гать уже вмёрзла и идти оказывалось легче — правда, был шанс наступить на неокрепший лёд и вымокнуть, но его упустили. С неба начал сыпаться уже не снежок, а снежище, так что приходилось стряхивать оный с капюшонов плащей, воизбежание.

— Аа-а-атлично! — цокнула Ситрик, — Белый пух!

— Ага, внушает, — согласился Макузь, стряхивая пушистый снежок с ветки.

В то же время они знали, что хотя снег уже повалил, зимоходы начнут ездить куда как позже — пока проложат колею, да пока снежный покров устаканится, это ещё дней тридцать, а идти сдесь до Щенкова — от силы десять. Завалившись в избу и уже как следует протопив печку, пуши провели инвентаризацию оставшегося корма и сочли, что хватит — в крайнем случае можно было и сократить пайку. Перед тем как выйти в обратный путь, они достали все записи и занесли туда всё, что следовало занести, дабы не забыть. В тексте чаще всего встречалась буква П, потому как до буквы П сокращали слово «пух», дабы не тратить место на бумаге. Курдюка, да и никого из местных, слышно не было вообще — скорее всего, Понино тоже существовало только к лету ближе.

Макузь ухитрялся одним глазом смотреть на бумагу, а другим на белку, у которой в разноцветных глазах отражался огонь в открытой печке, что выслушило весьма в пух. Надо бы ещё маленький светильник достать, подумал грызь, а то самое время разобраться с записями — ночью, а тогда нипуха не слышно. Одновременно он подумал, что тёмно-красная шерсть на гривке Ситрик, хоть и не характерна для белок ни разу, пришлась очень даже к месту, как и фиолетовость по серому. Он даже хотел это цокнуть, но вспомнил, что цокал уже раз двадцать, и не стал. За узким окошком валом валил пушной белый снег.