Марамак Квотчер - Второй Беличий Песок [СИ]

Макузь в основном загрузил голову основным на данный момент вопросом — как выяснить, сколько тара можно выкачать из пруда с такими-то данными? Вопрос был далеко не так прост, как мог показаться, потому что тарный пруд не был корытом с водой. Пруд являлся лишь впадиной в дне болота, где собиралась высокая концентрация тара, растворённого по слою ила, и начиналось газовыделение и частичный выброс на поверхность. По этой причине, когда тар выкачивали из самой ямы, туда немедленно натекало ещё — как вода в колодец. Вот вопрос и состоял в том, какова мощность натекания и в конечном счёте сколько можно вычерпать.

Следует цокнуть, что Макузь хоть и часто разбрыливал мыслями не по пуху, но в целом был больше практик, чем теоретик. Поэтому пытаться чисто по фактическим данным вывести результат он не стал и приступать, а сразу подумал об уже имеющейся тарочерпалке в Керовке и о том, как провести точные замеры процесса. Для этого тоже следовало изучить большое количество сопредельных вопросов, в том числе прочесть монументальный трактат «Вода. Оягребу, или что за напух тридцать три раза.»

Однако если с таром грызь всё более-менее разбирался, и чем дальше тем больше, то за чем он никак не мог успеть — так это за скоростью, с какой сновала по цокалищу Ситрик. Макузь только укладывал под ушами, что его согрызунья расскрашивает посуду, а согрызунья уже перебегала от посуды к ещё чему-нибудь, и грызь снова пытался запихнуть это под уши — а запихнуть хотелось, потому что ему было мягко цокнуть не всё равно, чем занимается грызуниха.

— Мне мягко цокнуть не всё равно, чем ты занимаешься, грызуниха, — прямо цокнул он.

— Мне мягко цокнуть это приятно, — муркнула Ситрик, — И мне тоже не всё равно чем ты занимаешься, Маки. И вообще прямо цокнуть без тебя йа могла бы никогда не побывать на болотах, до которых лапой подать! Ныкыш цокал, что…

— Кто цокал?

— Ныкыш, это чейнин дальний родственник, сейчас в красочной лавке трясёт.

— Как ты ухитряешься их всех запоминать? — удивился Макузь, — Йа точно цокну, что за всю жизнь запомнил меньше грызей, чем ты за десять дней.

— Таков уж песок, — пожала плечами белка, — Так вот он цоцо, что тут недалеко есть водопад!

— Водо что?

— Пад. Это когда река льётся вниз с высокого уступа, — Ситрик показала лапами, — Очень хрурное слышище!

— Да, странно, йа думал такое в горах бывает, — цокнул Макузь, — А так слушай, если в пух — пойдём да и того.

— Кло! — довольно всквохтнула белочка и вспушилась.

Давеча пуши немало потрудились на перевозке барахла, потому как уцокнутая красочная лавка, затеяная Ситрик и Чейни, оказалась расположена в непуховом месте — пришлосиха всё перевозить и размещать в другом сарае, а предварительно его, сарай, построить. Тут они впервые поучавствовали в рубке настоящей избы — правда маленькой, три шага на два, но тем не менее. Особенно если учесть, что участие специалиста по этому самому сводилось к указующим цокам раз в несколько дней, грызи вполне могли быть довольны избушкой. Встроенная в сарай, она предназначалась для того чтобы там сидеть зимой и не отморозить хвост — а в самом сарае располагались полки для сотен всяких разных банок и предметов.

— Мак, это точно по центру пушнины, — цокнула тогда Ситрик, — Чтобы мы без тебя делали!

— А уж чтобы йа без тебя делал, — зажмурился грызь, — И да, мне обязательно потребуются твои прелестные серые ушки, когда придётся дальше ковырять тар.

— Именно мои? — хихикнула грызуниха.

— Именно твои. Всмысле для чистого цоканья, которым вообще не так уж много кто владеет.

— Мои уши — твои уши, — вполне серъёзно цокнула Ситрик.

Насчёт чистоты цоканья это было точно так. Зачастую даже хорошо знавшие друг друга пуши никак не могли прийти к общему песку, а когда в расслушивании учавствовала Ситрик — песок находился, как с неба падал! Никто из известных пушей не мог настолько точно объяснить соль, как она — и этим следовало пользоваться на сто пухов. Собственно, сама белка была ни разу не против, так что и пользовались.

Разведка вернулась к самому концу зимы, с последними поездами, хотя Жмурыш таки добрался на попутках пораньше — но у него не было с собой результатов, какие привезла группа. Настырные пуши промерили глубины и слой тарного ила во всех десяти обнаруженых прудах, так что одних результатов, изложенных очень сухо, накопилась приличная папка. Макузь чуть не обкусал себе все когти, пока ждал копирования и возможности услышать всё собственными ушами и в полный рост. Услышав же, он сильно возрадовался.

— Йа совершенно уверен, что такое количество прудов цокает о том, что тара в болоте выше ушей!

Фрел хмыкнул и показал на его уши, намекая на то, даст ли он их на отрыв. Макузь давать уши на отрыв отказался, зато у него было куда более рациональное и полезное решение — продуманный план пробной выкачки на нулевом пруде.

— Вот некоторые небольшущие доработки, которые надо сделать, — показывал он, — Вообще можно в одну пушу. И потом, к осени максимум, вместе с теоретическими данными это даст полное представление о том, почём перья.

— Какие перья?! — схватился за уши Руфыс, — Да там этой погрызени — хоть ушами жуй, цокну тебе безо всяких исследований!

— «Хоть ушами жуй» это не количество, а эмоция, — усмехнулся Фрел, — Ты представляешь себе, как добраться до дальних прудов, чтобы начать выкачивать тар?

— Ну, это будет непросто.

— В запятую. Тобишь придётся городить дороги и много чего ещё, а чтобы это спланировать — нужно точно знать, сколько можно вылить.

— Кстати, натурально, а как добраться? — почесала уши Рилла, — Вот представила йа себе платформу на пруду, ну качает, а дальше что?

— Об этом мы…

— Да нет, об этом стоит подумать сейчас, — возразил Руфыс, — Все слышали, какое погрызище эта гать, а ведь она всего килошаг от силы.

— Вроде там больше? — припомнил Макузь.

— Это вместе с делянками, а чисто до Керовки — килошаг, — пояснил Руфыс, — И даже на неё требуется постоянно валить брёвна, потому как гниют. А выносят оттуда тар только в бочонках по десять зобов, тупо на спине, потому что тележка не проезжает.

— Это летом, а зимой?

— Да не, зимой не намного лучше, — отмахнулась Рилла, — Лёд на болоте очень кривой, с постоянными полыньями, так что даже мышь не пустишь, провалится.

— Вот и раскинем, — заметил Руфыс, — Можно ли вообще на это рассчитывать, чтобы эт-самое.

Пуши поводили ушами, соображая, и быстро пришли к мнению, что раскинуть тут придётся очень широко, так что следует дать сроку несколько дней и обцокать позже, когда будет сварено. Макузь всерьёз задался вопросом, так что пошёл искать записи о том, как оно — но мало чего нашёл, потому как не было ещё известного случая, чтобы издали в болоте черпали тар или ещё что-нибудь.