Марамак Квотчер - Второй Беличий Песок [СИ]

Кормились нынче пареной репой, как впрочем часто и случалось — она была вкусна и питательна, а орехи можно в догонку погрызть и потом, по дороге и при возне. Ситрик часто занималась всяким гнездовым хозяйством — кормом, дровами, одеждой и так далее; если поначалу это её грузило, то теперь белка была спокойна, как три январских сурка. Пока на кухне возилась Мурка и не просила её сменять, серая почихивала на возню, а когда попросит — без никаких отягощений возьмётся за.

— Короче цокнуть что… — начал Бронька, распушив огромные рыжие пуховые щёки на морде.

— Короче всего цокнуть «цк!» — подсказала Ситрик.

— Хруродарю, — проржался белкач, — Значит, остров Мучной знаешь?

Ситрик прикинула: остров находился выше по течению реки Жадная Лапа, и был около килошага в длину. В ширину конечно гораздо меньше, потому как и ширина самой реки не более двухсот шагов. Знала она остров не только по изучению карты из любопытства, но и потому, что там тусовались гуси. На острове находились несколько ферм, грызи с которых кормили гусей, взамен иногда отлавливая оных и выдёргивая часть пуха. Гусей однако на острове всегда было куда больше, чем могли прокормить грызи, да и спрос на гусиный пух был не такой уж огромный; Ситрик более знала, что на Мучном собирают гусиные перья, идеально годные для письма чернилами. Грызи даже не дёргали их из птиц, а просто собирали по тем местам, где гуси часто трясли туловищами.

— Так вот, Лисса, которая там эт-самое, — продолжил Бронька, — Цокнула что на остров собралось непомерное количество лисо, привлечённое обилием гусо.

— Немудрено, — хмыкнула Ситрик, — Но мне кажется, у них каждый год такая пухня?

— В этот раз через край. Грызо цокнуло, что если не принять мер — сначала пожрут всех гусей, а потом с паводком всё многолисие останется на острове, где нечего лопать.

— И что они собираются? — осведомилась белка.

— Много чего, но для этого нужны лапы. Йа в общем в этом ключе и цокаю, что хотел отправиться туда. Ну и тебя пригласить, чисто если будет в пух.

— А тебя с литейки отпустят? — не подумавши ляпнула Ситрик.

— А кто меня задержит? — удивился Бронька, — Грызи у нас не самоубийцы, вроде бы. Да и не будет ничего, если отбегу ненадолго. В конце концов, зверьков надо выручать, а всё остальное может и подождать.

— Мм… — почесала ухо серая, — Тогда в пушнину, пшли!

— Превосходно, — счастливо улыбнулся грызь, — Думаю, завтра выходим, день на путь, ну и там как получится.

— Может, ещё кого возьмём?

— Да ладно, не на крокодилов облаву устраиваем, обойдёмся. Да и вообще, чтоб не скучиваться.

Скучиваться грызи действительно не уважали. Ситриковская мать Кулифа, как было обцокано позже, собирается в одну пушу за мороженой крапивой, каковая зимой крайне полезна для здоровья, а брат Раждак — никуда не собирается, потому как опушнел на работе и намерен сурковать, аки овощ.

Бронька взял на себя всякую возню в плане запастись кормом и тёплыми платками на случай посидеть, так что Ситрик, что называется, повела ухом: стоило повести им, как вокруг обнаруживалась Возня. Не особенно заметив, как это случилось, белка прокрутилась до самого вечера, переделав пухову тучу незаметных, но необходимых операций типа подкормки цветов в ящиках и мытья котлов в кормоблоке. Мыть приходилось именно общие большие кастрюли и котлы, потому как тарелки и ложки грызи всегда мыли сами — а скорее просто вылизывали так, что оставалось ополоснуть.

К вечеру в избу завалился Милдак, ситриковский самец; не то чтобы согрызун, а самец — она так и цокала прямо, «самец». По количеству пуха на единицу площади тушки и прочим экстерьерным показателям он соответствовал среднему грызю, но вот головой думал не настолько часто, как этого хотелось бы. Милдак состоял в вооружённой трясине, имевшейся в Щенкове на Всякий Случай — короче цокнуть, выполнял роль дуболома, а вслуху вышецокнутых отношений с головой, командовать грызями и матчастью ему не доверяли ни разу.

Ситрик была просто рада его слышать и наверняка не отказалась бы потискаться, но как оказалось, грызо было совсем не просто. Стоило белке упомянуть, что она завтра собирается на Мучной, как самец взорвался — в переносном смысле, конечно — и стал придурковато трясти хохолом и ушами, оглушительно вереща.

— Ты опушнела чтоли, Сит?! Я пол-года в отпуск не ходил, чтобы с тобой побольше побыть!

— Прости, — цокнула Ситрик, — Но это твой косяк, йа не слышу на весь Мир и не знаю, что ты там собирался. Надо было взять и цокнуть, и всё было бы опушненчик.

— Но сейчас-то ты не пойдёшь туда? — уставился на неё Милдак.

— Пойду. Единственное что могу предложить, это пойти с нами. кстати, будет весело.

— Ну да, три дня зимой по лесу — веселее нет ничего, — процедил тот, — Ты знаешь, сколько грызей каждую зиму проваливаются под лёд и тонут?

— Прилично, — прикинула белка, — А что?

— А ничего! — передразнил самец, — Никуда ты не пойдёшь!

Хотя хохол его стоял дыбом и глаза были бешенные, Ситрик рассмеялась:

— Ты меня остановишь, чтоли?

Тупак был основателен, и если бы дело происходило где в другом месте, пришлось бы просто своими лапами бить ему морду, что применительно к крупному туловищу довольно тяжело выполнить. Ситрик с удивлением поняла, что он сейчас на волосок от того, чтобы ударить её, и удерживает его вовсе не совесть и рассудок, а страх за свою шкуру. Попробуй ударить белку из Треожисхултов в промдворе Треожисхултов — и дальнейшей альтернативой будет только суицид… это цокнуто утрированно, но недалеко от истины. На самом деле, это относилось к любой белке, а не только из семьи, и даже не только к белке, но Милдаку этого было явно не понять. На его морде выступила какая-то совершенно незвериная, тупая злоба, делавшая нисколько непохожим на белкача. Серая перестала смеяться и прижала уши:

— Иди-ка ты отсюда, Мил. Может, слишком сильно балдой приложился в последний раз.

Тот попытался сдать назад, совершенно неубедительно оправдываясь, но Ситрик твёрдо выставила его за дверь. Совершенно сдурел, подумала она, пущай прополощется, а там дальше слышно будет. Конечно, сразу забыть об этом ей не удалось, и грызунья мусолила мысли целых три минуты. Они приводили только к тому, что нужно дать животному время отстоя и послушать, как оно — был ли то спонтанный тупак, от какого мало кто гарантирован, или Милдак совсем в своей армии растерял орехи из балды. Подружки цокали, что долгое околачивание в организованных отрядах с необходимым подчинением может здорово подснести грызю крышу — от этого грызя становилось жалко, и Ситрик нисколько не злилась на него. Это однако не отменяло того, что его надо было выгнать напух — потому как в таком состоянии он ничегошеньки не соображал, а волшебными методами возвращения здравого ума Ситрик не владела.