Владислав Безлюдный - Из Кармана

На лету он оглянулся. Из окошка вентиляции на него смотрели два горящих глаза. Этот взгляд привёл его в такой ужас, что вместо того, чтобы ухватиться за край стола, Клайд шлёпнулся прямо на пол с огромной высоты и потерял сознание. И в этот момент, монстр прыгнул вслед за ним.

Антон и Бонни в ужасе замерли. Первым пришла в себя мышь.

В тот момент, когда лазень очутился прямо перед лежащим без чувств Клайдом, она выбежала прямо на монстра и преградила ему путь.

Антон рассмотрел существо. Оно было похоже на большую чёрную ящерицу… Местами пробивались клочки шерсти, иссиня-чёрной и блестящей. Красные глаза словно светились каким-то демоническим огнём. Лазень за всё время не издал ни звука, лишь стоял и, не моргая, смотрел на отчаянную синюю мышь, защищающую своего друга.

Антон снял со стола тарелку пельменей. И подмигнул Бонни:

— Твой выход.

Мышка взяла один пельмень и протянула его лазню. Монстр никак не отреагировал, но спустя пару секунд потянул воздух ноздрями, и медленно подойдя к мыши, взял пельмень в зубы.

Разжевав и проглотив, он подошёл к тарелке и, обнюхав, её начал есть. Раздалось довольное урчание и…

Тарелку, возле которой стоял лазень, начал окружать серо-голубой туман. Бонни отпрыгнула в сторону, схватила Клайда за лапу и оттянула подальше.

Антон присмотрелся. Спустя минут пять дым понемногу рассеялся, и можно было уже что-то разглядеть.

Посреди кухни, свернувшись калачиком прямо на тарелке с пельменями, сидел белый и пушистый… Первое, что пришло Антону на ум — пИсец. Создание появилось внезапно, и действительно смахивало чем-то на полярную лису, если не считать мордочки. Она стала симпатичнее, дружелюбнее, добрее. Это был белый и пушистый дракон величиной с домашнюю собаку. Он довольно урчал и смотрел Антону в глаза. Потом встал с тарелки, отряхнулся и облизнулся.

Клайд начал приходить в себя. Он с трудом приподнял голову и спросил:

— Что это было?

И тут над ним склонилась огромная морда. Зубастая пасть раскрылась, обнажая ряд белоснежных зубов, и большой язык потянулся к нему.

— Неееееет! — закричал Клайд, попытался подскочить, но тяжёлая мохнатая лапа придавила его к полу, а большой шершавый влажный язык облизал с ног до головы.

Бонни, всё ещё не веря в происходящее и боясь за жизнь товарища, подбежала к нему. Тут же и ей досталась порция щенячьих нежностей.

— Фу! Прекрати немедленно! — крикнула она, перебарывая страх.

Антон рассмеялся. Мыши стояли посреди кухни, вытирая с себя слюни, а пушистое создание весело махало хвостом и довольно урчало. Парень нагнулся и погладил его. Шерсть была тёплой, шелковистой и приятной на ощупь.

— Будем звать тебя Песец! — смеясь, сказал Антон и потрепал нового питомца за загривок.

После чудесного превращения, лазень, точнее уже Писец стал почти домашним. Антон брал его и мышей на прогулку, зверьё баловалось, и все были счастливы.

Но всё же парню было как-то немного грустно и тоскливо. Время от времени в гости забегала его новая подруга Алиса, но на душе скреблись кошки…

Он сидел у окна и разглядывал фото Ками. Всё-таки не скучать по сестрёнке никак не получалось. К нему подошла Бонни и посмотрела на снимок.

— Твоя девушка?

— Нет, это Камилла, моя младшая сестра.

— А где она сейчас?

— Дома, наверное. Когда я попал в аварию, мы поссорились. Я должен был забрать её на мотоцикле, но не захотел ждать. Она обиделась, а потом…

— А потом ты очутился здесь. Всё ясно. Не вини себя. Не взяв с собой, ты её, возможно, спас от смерти.

— И то верно… Но я по ней очень скучаю… Глупо так, вообще… обидно. Последнее, что я ей сказал, было: "Поступай, как знаешь".

В «Виноградном велосипеде» было довольно тихо. Андрэ прислушался — старожилы разъясняли неофиту, какие есть стадии посвящения в орден.

— «Адепт первого круга полностью ознакомлен с культом Равиоллы. Ест пельмени не менее одного раза в месяц, занимается творчеством в любых проявлениях. Дома должен быть идол Богини. Для второго круга необходимо не менее раза в неделю совершать жертвенное подношение пельменей и не менее раза в день упоминать Великую Богиню. Третий круг — посвящение в мастерство тыринга, искусство пельменографии и ритуальную часть культа. Начинается Великий Пельменный пост. После него вручается ритуальная тарелка, в которой лежат ровно семь сырых пельменей. Каждый день нужно варить один и съедая возносить хвалу Богине. Далее следует посвятить что-либо Равиолле, будь то картина, песня или стихотворение».

Художник тихо сел за столик и подозвал официанта:

— Тарелочку «Домашних», будьте добры, и майонез «Деликатесный».

— Здесь будете, или с собой?

— Здесь.

— Хорошо, ожидайте ваш заказ.

Официант вежливо улыбнулся и направился к столику напротив.

Чтобы не скучать, Андрэ достал небольшую книжицу в красивом чёрном переплёте с золотыми буквами «БКЭ».

Ками выбежала из дома, едва не забыв Адольфа на тумбочке. Пожалуй, точно забыла, если бы поэт спал. Но он, заметив, что девушка взяла чехол с гитарой и собралась выходить, крикнул:

— Стоять! Куда это ты, на поиски приключений и без меня?!

Девушка только улыбнулась и, ни слова не говоря, просто запихнула Адольфа в карман джинсов.

На улице было тепло и солнечно, настолько, что Ками даже прищурилась. Куда идти, она ещё не решила, но уже точно знала, что приключения ей гарантированы.

Завернув за угол, она увидела мирно пасущегося коня с телегой. На боку животного был номер «64», а на голове наушники. Она даже остановилась, чтобы посмотреть на коня, и в этот самый момент солнце начало светить прямо в глаза. Она подняла голову вверх и увидела, как с крыши девятиэтажного дома спрыгнул маленький мальчик. Сердце в ужасе сжалось… Она смотрела, как он падает… Словно в замедленной съёмке, он долетел от девятого этажа к первому и…

Расплескав асфальт, чёрными каплями брызнувший в стороны, заляпывая окна дома, прохожих, разбегающихся в стороны, распугивая птиц, он приземлился, рассмеялся, и, как ни в чём не бывало, побежал дальше.

— Ты это видел? — обратилась она к Адольфу.

— А ты сама подумай, желательно головой, — раздался голос из кармана штанов.

— Прости, я совсем забыла. Привыкла, что ты на пальце…

— Спасибо, хоть не в задний карман положила! Ладно, что там было-то?

— Там ребёнок с крыши спрыгнул! Падает, как в «Матрице», медленно так, приземляется на ноги, а асфальт, как нефть, чёрными брызгами во все стороны! Хлюп!

Адольф засмеялся.

— Солнце, ты часом не перегрелась? Сейчас вон как палит, а ты без головного убора.

— Не смешно! Я, правда, его видела! Вот смотри, там на доме…