Виктор Емский - Шмордонские игры [СИ]

— О, вы меня помните! — восторженно сказал горбоносый. — Приветствовать вас на борту моего звездолета — огромная честь для меня! Но почему вас преследовал боевой корабль Звездного Флота Шмордона?!

Шмор, непроизвольно скривившись лицом, ответил:

— В империи случился мятеж. Группа подлецов усадила на трон моего сына под именем Шмора Четырнадцатого.

— Ох, как интересно! — всплеснул руками Алмаз и его глаза маслено заблестели. — А кто эти люди с вами?

— Меня зовут Джемом, — представился Джем. — Я служил послом Джаппурии в Шмордоне. До недавнего времени… Остальные — члены моего посольства и еще секретарь императора в придачу. Мы помогаем Шмору Тринадцатому спастись от преследования.

— Ах! — Алмаз восхищенно цокнул языком. — Тот самый Джем Баламут, слава о котором гремит по всей галактике?!

Джем конфузливо кивнул головой. Глаза Алмаза увлажнились еще больше и засверкали во сто крат ярче его металлической серьги.

— Надо же, какая удача! — воскликнул он. — Ох, не зря я решился умыкнуть вас из-под носа шмордонских вояк, не зря… — Голос Алмаза был слаще пряника. — Будьте на моем корабле как дома. Вас разместят в хороших каютах. Я прикажу взять курс на Джаппурию и через несколько дней мы будем на месте. А вас, ваше величество, и вас, Джем, я приглашаю разделить со мной обед. Эй, Топаз! Проводи наших дорогих гостей в каюты третьего яруса.

Из полукруга бандитских морд, окружавших прибывших гостей, выскочила одна, — самая молодая, — и услужливым жестом предложила следовать за собой.

Двигаясь по коридорам большого звездолета, Джем и Шмор тихо беседовали.

— Кто это? — спросил Джем.

— Разгульдяйские контрабандисты, — ответил Шмор.

— А разве они не ваши подданные? — удивился Джем.

— Официально — да. Но только те, кто в момент присоединения к империи оставались на планетах своей системы. Когда мы захватили Разгульдяй, основная часть их торгового флота находилась в космосе. И потому большинство разгульдяйских кораблей рассыпалось по галактике. Хозяева этих частных лоханок предпочли заделаться кем угодно, но только не подданными шмордонского императора. Этот Алмаз, например, являлся гражданином Олигархической Республики Кукареллы (тогда, когда я его видел). Но это он так утверждал. Лично мне кажется, что кукарелльский паспорт Алмаз напечатал сам в подпольной типографии, расположенной где-нибудь в недрах его пиратского корабля.

— Выходит, ему нельзя верить?

— Ну почему же? — усмехнулся Шмор. — Мы сейчас находимся в такой ситуации, что кроме как верить — ничего не остается. Но могу сказать одно: без прибыли это хитрое создание никогда не останется. Видели, как блестели его жульнические глаза?

Обед удался на славу. Еда была вкусной и вино хорошим. А хозяин — сплошное радушие.

— Уважаемый Алмаз, — обратился к нему Шмор, ставя на стол пустой фужер. — Распорядитесь насчет лекарств для моего заболевшего секретаря графа Вискерса.

— Конечно-конечно! — с готовностью ответил Алмаз. — Назовите препараты, необходимые для его излечения.

— Коньяк или виски, — совершенно серьезно сказал Шмор. — В количестве, необходимом для заполнения всех ниш его существа.

— Ха-ха-ха! — рассмеялся Алмаз. — Будет сделано!

Он тут же вызвал нужного ему члена команды, что-то пошептал ему на ухо, и тот унесся выполнять распоряжение хозяина. Алмаз же, вдруг став серьезным, поинтересовался у Шмора:

— И какие у вас планы, ваше величество?

— Вернуться к власти, — спокойно ответил бывший император.

И столько уверенности было в его ответе, что Джем с Алмазом исполнились значимостью важного момента. Но через несколько секунд глаза Алмаза снова загорелись живым огнем и он сказал:

— Ну, это желание испытывает любой свергнутый, простите, император. Другой вопрос: как это провернуть?

— Не ваше дело! — нервно сказал Шмор, не сдержавшись.

— Да-да, куда уж мне, — согласился Алмаз. — Но, может, я смогу чем-нибудь помочь в этом?

— Возможно, — принимая приглашение, кивнул головой Шмор и тут же о чем-то глубоко задумался.

Джему, сидевшему за столом в расслабленной позе, не давала покоя одна мысль. Она вцепилась ему в мозг, как репейник в штаны, и совершенно не хотела покидать его голову. Дело было в том, что во время пути к предназначенным для них каютам, Джем видел стоявшие в коридорах кадки с деревьями. Самое интересное заключалось в том, что именно эти деревья были постоянными обитателями его снов!

Правда, по ночам они являлись ему в гигантском виде, усаженные кубическими кронами. Они звали прогуляться под их сенью и навевали какие-то смутные, обрывочные воспоминания. Здесь же, в разгульдяйском звездолете, стояли кадки, в которых деревья были маленькими, высотой не более двух метров, но все они увенчивались такими же кубическими кронами и не имели никаких следов вмешательства садовников в их личную древесную жизнь.

Джему вдруг вспомнился странный разговор, возникший по поводу этих деревьев, и состоявшийся с бароном Филером. Он, прищурившись, спросил у Алмаза:

— Скажите, пожалуйста, где вы взяли деревья, стоящие в коридорах вашего корабля?

— Ах! — непринужденно взмахнул рукой Алмаз. — Это карликовые экземпляры. Настоящие деревья такой породы достигают в высоту более ста метров. Они выделяют гигантское количество кислорода, и даже в карликовом виде сильно освежают воздух в звездолете.

— И где они растут?

Глаза Алмаза мигнули и серьга, висящая в его ухе, сверкнула радужным цветом.

— Ох, я и не помню, — ответил он, явно лукавя. — Где только меня не носило. Эти кадки с деревьями я купил в Тарахтуне, но туда их привезли из какого-то другого места, убей бог, не знаю, из какого… Еще вина?

— Да, спасибо, — Джем отставать не собирался. — И как они называются?

— Кубическими тополями, — ответил Алмаз.

— И родина их где?

— Я же сказал — не знаю, — повторил Алмаз, пристально глядя на Джема. — Но мы с вами засиделись! Я предлагаю вам отдохнуть в удобных каютах. А у меня, знаете ли, дела. Управление большим кораблем занимает уйму времени. Через три-четыре дня мы будем в Джаппурии.

Джем и Шмор, поднявшись из-за стола, поблагодарили капитана звездолета за вкусный обед и отправились в свои каюты.

Четыре дня по корабельному времени никто их не трогал. Третья палуба находилась в каком-то захолустном углу звездолета и запиралась на огромную стальную дверь. Из кают можно было выйти в общий коридор, с бесполезным эффектом поцеловать означенный выход, после чего, стоя в том же коридоре, послушать рассказы Кебаба о буйной молодости, или, на худой конец, повествования Хапса о науке жить оптом.

Три раза в день стальная дверь открывалась, и ретивым Топазом подавалась еда — для всех одинаковая и невкусная. Но каждый раз на металлическом столике, заставленном жестяными тарелками, оказывалась литровая бутылка достаточно неплохого виски с запиской: «Для смертельно больного графа Вискерса». Виски, естественно, пил не только секретарь бывшего императора, и потому порции явно не хватало, о чем неоднократно говорилось Топазу, который в ответ только жульнически улыбался и заверял, что обязательно доведет до капитана требование дорогих гостей.