Дэвид Вонг - Что за чертовщину я сейчас прочёл

Вскоре я столкнулся с другой такой же парой, а потом ещё одной, и ещё. Потом я поднялся на холм и заметил внизу гигантский розовый клубок извивающихся в оргии монстров, масса извивалась и пульсировала. Везде, куда хватало глаз, были мелкие версии оргий, которые шевелились на земле, словно кучка дождевых червей.

Затем я моргнул, и зрелище исчезло. Точнее, исчез я.

Теперь я находился в импровизированной классной комнате с маленькими столами и большой вывеской над доской с цитатой Доктора Сьюза («Сегодня ты — это ты, это правдивее правды. Никто из ныне живущих более ты, чем ты»). Комната была пустой, за исключением агрессивно выглядящей женщины, что стояла перед пустым классом, крича и крича в пустоту.

Затем я снова моргнул и теперь оказался у себя в квартире, в ванной комнате. Была ночь, я мог слышать, как дождь барабанил по карнизу. В ванную зашла Эми, закрыла дверь, опустила крышку унитаза и села на него. Она смотрела прямо перед собой, в абсолютной тишине, закрыв рот ладонью. Она была одета в свою рабочую одежду — чистую белую рубашку на пуговицах и брюки синего цвета. С потолка капало прямо на её затылок, но, кажется, она не замечала этого.

И затем, очень-очень тихо, она начала плакать.

Я подошёл ближе и протянул к ней руку, но, конечно же, меня там не было, и поэтому я не смог дотронуться до неё. Вскоре она встала, вытерла глаза и вышла в гостиную. Я последовал за ней. Она надела свой красный дождевик и вышла из квартиры. Я проследовал за ней — точнее, проплыл, как кинокамера на штативе — наблюдая, как она перебегает дорогу к магазину, спасаясь от дождём под своим зонтиком. У двери она снова вытерла глаза и затем купила последний черничный кекс с витрины. А затем я моргнул, и…

Я снова оказался в своём теле. Я лежал в грязной комнате, которая выглядела так, будто когда-то давно была частью больницы. Я был на каталке и не мог двигаться, несмотря на то, что не видел каких-либо сдерживающих меня видимых ограничений.

Я вытянул шею, стараясь выяснить, где я нахожусь. Огромный таракан полз по моей рубашке прямиком к лицу. По крайней мере, это существо напоминало таракана; почти пять сантиметров длиной, да ещё и с крошечными клешнями как у крабов. Я старался пошевелить грудью, чтобы стряхнуть его, но моё тело не подчинялось настолько, что не могло выполнить даже это действие.

Я услышал голос.

— Ты проснулся.

Нимф показался из темноты. Это была та самая улучшенная и состоявшаяся версия меня, кроме того, что сейчас он был одет в ту же одежду, что и я (грязные джинсы и старая футболка с надписью ЧИКАГСКИЕ МЕДВЕДИ, ПОБЕДИТЕЛИ СУПЕРБОУЛА 1984 вокруг оранжевого Дэна Марино). Как будто он хотел посмеяться надо мной.

— Это в самом деле ты? — сказал я. — Или очередное галлюциногенное дерьмо?

Он не ответил. Просто улыбнулся.

— Потому что если это в самом деле ты, у меня к тебе дохуя вопросов. Но я не буду тебя беспокоить, коль ты являешься неким символическим дерьмом, предназначенным для того, чтобы научить меня правильно жить.

— Скажи мне, — заговорил Нимф, — если я попрошу тебя съесть насекомое на твоей рубашке, сделаешь ли ты это?

Я не ответил. В чём был смысл? Он продолжил:

— А что, если я уйду и вернусь через неделю? Будешь ли ты настолько голоден, что позволишь себе съесть это существо?

Жучок взбирался по складке на моей футболке, под которой аккурат располагались мои соски. У него были жёлтые глаза. Оно моргнуло.

— Ответ — сорок шесть, — сказал Нимф, прежде чем я успел вставить хоть слово. — Вот столько часов ты можешь провести без еды прежде чем захочешь сожрать это насекомое. В любое время, в любом месте — всего два дня отделяют тебя от того, чтобы сбросить все оковы нравственности во имя желаемого.

Затем он указал в угол и произнёс:

— А что насчёт трупа малыша, лежащего здесь? — Здесь в самом деле в позе эмбриона лежал маленький мальчик. Смуглая кожа, испанец, наверное. — Сколько времени пройдёт до той поры, как ты решишься съесть и его? Я знаю ответ, но мне интересно узнать твой подсчёт. А ещё я знаю число, если этот мальчик был бы жив.

Я сказал:

— Штука в старой шахте, ваш «Хозяин», что это? Чего оно хочет?

Он вскинул голову, глядя на меня с выражением, говорящим — ты сейчас серьёзно решил задать этот вопрос?

Я попробовал ещё раз, потому что — почему бы и нет?

— Почему оно пытается промыть мозги людям, внедряя им мысли о фальшивых детишках? Во славу чего? Или это очередная игра? Ваш Хозяин заскучал?

Нимф сделал пару шагов навстречу мне и остановился рядом со ржавым металлическим лотком у каталки.

— Смотри.

На лотке находилось три предмета:

Операционный скальпель;

Кусок чёрного камня, заточенного в лезвие, типа такого вы можете отрыть на археологических раскопках;

Кусок чёрного камня, формой напоминающий стандартный чёрный камень.

— Обсидиан, — сказал Нимф, — все три, я имею в виду. Ты знаешь, что острейшие лезвия в мире делаются из обсидиана? Лезвие этого скальпеля было заточено всего до тридцати ангстремов в ширину — одна сто миллионная сантиметра. Лезвие бритвы в двадцать раз толще, для сравнения. Итак, позволь поинтересоваться — каким из этих трёх инструментов мне отрезать твоё лицо?

И, так как у нас обоих было моё лицо, я не был уверен, чьё конкретно лицо он собирался удалить — моё или своё. Не то, чтобы это имело значение, потому что это всё равно было видением и не происходило на самом деле.

Ты в самом деле уверен в этом?

Жук добрался до края моей футболки, остановившись на резинке вокруг моего горла. Послышался странный шипящий звук и до меня дошло, что я могу слышать, как дышит это существо. Затруднённо, словно у этих маленьких лёгких была астма.

— А как насчёт такого, — сказал Нимф, — я задам тебе вопрос. Если ты ответишь правильно, мы перейдём к следующему раунду. А если ты ответишь неправильно, то я сделаю круговой надрез, начинающийся от твоего правого уха, ниже по подбородку, за левым ухом, вокруг лба, и снова вернёмся к правому уху. А затем я просто отделю твоё лицо, знаешь, как шкурку от мандарина. И вот теперь вопрос — какой из этих трёх объектов имеет естественное происхождение?

Мне было трудновато понять, как я мог получить какую-либо полезную информацию таким способом, но, кажется, мне не оставалось ничего, кроме как играть по его правилам. Я посмотрел на три предмета. Естественного происхождения, он сказал? Ну, скальпель был, очевидно, делом рук человека. Два других обсидиановых камня — один выглядел нетронутым, словно такую форму он приобрёл в результате воздействия ветра, эрозии или чего-то в этом духе. Другой был определённо выточен как нож, возможно, руками какого-нибудь пещерного человека. Итак, он был натурального происхождения, но форму ножа ему придала рука человека. Выглядело как хороший аргумент.