Анастасия Миллюр - Сбежать от судьбы или верните нам прошлого ректора! (СИ)

– Мама? – повернулась к ней.

– Ты в своей академии совсем испортилась! – внесла лепту в разговор Ди.

– Я с вами совсем порчусь. Скоро вообще тухлая, как вы, буду, а в академии я свежечок!

Рты прекрасной половины моего семейства снова приоткрылись. Так-то! Нечего тут меня презрительно-надменными взглядами окидывать, а то покажу вам Кузькину мать!

– Только из-за твоего вызывающего поведения мы с отцом были вынужден, согласится на этот политический брак, – ввернула мама.

– Будто мои сеструхи все по любви замуж выскочили! Ага, сейчас, не надо из меня дуру делать! Просто ваши амбиции, матушка, не утихомирились после того, как вы за брата короля захомутали, – я была зла, очень-очень зла.

Глаз мамы дернулся.

– Аралимираин! Перестань вести себя, как...

Не став дослушивать, я пошла в свою комнату.

– Аралимираин, вернись!

Я была уже на пределе, поэтому только зло ответила:

– Нет!

– Нам нужно обсудить твою свадьбу!

– Нет!

Придерживая полы халата, побежала вверх по лестнице, влетела в свою комнату и захлопнула дверь. Пару секунд смотрела на нее, а потом с криком со всей силы стала ее бить и пинать. Ненавижу! Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу! Оглядела комнату. Бело-золотистые тона, стиль Барокко, пышность и торжественность. Все это я бы променяла на мою комнатку в общаге или на коморку в бабушкиной избушке. Ладно, первым делом проверяем шкаф. Увидев там свою родную одежду, чуть не запрыгала от восторга. Слава Богам! Значит, охранное заклинание все же сработало, и они не смогли выкинуть мои вещички! Натянув штаны, тунику, стянула волосы в хвост, обула кросы и стала метаться по комнате. Мысли хаотично сменяли одна другую, планы в голове грозились выйти за рамки реализма. Четкая последовательность действий никак не складывалась. Думай, думай, думай! Тут открылась дверь и в комнату вбежала бабушка! На вид женщина лет тридцати с еле тронутым паутинкой морщин лицом, со вздернутым носом, чуть раскосыми медовыми глазами, горящие непередоваемой уверенностью в себе и своих силах, тонкие, искривленные в извечной усмешке, чуть впалые щеки. Ариана ден Тиргесса, княгиня Валорская была в самом расцвете сил, несмотря на свои восемьсот десять.

– Ба, – вскрикнула я и бросилась к ней.

– Девочка моя, – она прижала меня к пахнущей сушеными травами груди.

И я снова не выдержала. Внутри будто лопнула натянутая струна, тщательно сдерживаемые слезы и эмоции выплеснулись наружу. По щекам покатились слезы.

– Родная, не плачь! – твердо сказала она.

Только в ее исполнении такое мягкое, ласковое слово «родная», могло звучать как «соберись тряпка». Засмеялась сквозь слезы. Обожаю ее! Бабуля отстранила меня, посмотрела на лицо и произнесла:

– Давай думать!

Я вытерла слезы кулачком, вздохнул, всхлипнула напоследок и стала размышлять.

– Брака не избежать?

Ба покачала головой.

– Тогда расторгнуть?

– Как?

– Брак признается недействительным, если не произошла консумация.

Княгиня Валорская хмыкнула.

– И как это ты собираешься держать собственного мужа подальше от своего тела?

Задумалась, снова заметалась туда-сюда. Потерла рукой лоб, а потом резко обернулась к бабушке.

– Порошки! Сонный, слабительный, для мужской немощи, да много каких порошочков могут мне помочь! – блеснула идеей я.

Ба, расположившись в кресле, поцокала языком.

– К несчастью, твой жених аморт.

– Что? – от надежды совершенно сюрреалистично вспыхнувшей в моем сердце у меня перехватило дыхание.

– Говорю: жених – аморт.

– А... имя?

Ареана дер Тиргесса посмотрела на меня о-о-очень внимательно и ответила:

– Каритис мин Долорес, граф Адельгава.

Только что родившаяся Надюша повесилась.

– Понятно, – буркнула я, и снова начала метаться. – Тогда договорится?

Она рассмеялась.

– Более смешной идеи я не слышала, – выдавила она, утирая слезы. – Знаешь насколько любвеобильны аморты?

– Сделка! – не сдавалась я. – Он может иметь хоть тысячу любовниц!

– Ну, вот это уже что-то, но... ты для него будешь очень привлекательной. Бунтарка, – указала взглядом, но мои волосы, – вредная, красивая, умная и так далее.

Кинула взгляд в зеркало.

– Отращу волосы, буду милашей, наложу правильный макияж, прикинусь дурой.

Ба снова рассмеялась.

– Ах, какая ты у меня замечательная малышка!

Посмотрела на нее.

– Бабуль, ты же и так знала, что мне делать надо, чего раньше не сказала!

– А что тебе все на блюдечке с голубой каемочкой приносить, ага, сейчас! Надо самой думать!

Я надулась.

– Ладно, не обижайся, вот еще что, в крайнем случае, на амортов действуют простые сушеные травы. Я тут захватила тебе пару мешочков.

Обернулась к ней, лучезарно улыбнулась.

– Ба-ты лучшая!

– Я знаю, – отмахнулась она.

Не выдержала и накинулась на нее с объятьями.

– Ты такая вредная! – сказала с улыбкой. – А я-то думаю, в кого я такая уродилась?

– И Слава Богам, что в меня, – фыркнула бабушка. – Все дети моей дочери уродились как под копирку! Да и мамаша твоя тоже вся такая светская львица! А я считаю, что ведьмой быть намного престижнее, чем куклой безмозглой, которая только и может, что по салонам разъезжать да наряды менять, тьфу ты!

Я чмокнула ее в макушку. Прекрасно знала, что когда мама рожала, в прихожей дежурили отец и бабуля, когда выносили ребенка, они склонялись над ним, и, не заметив за правым ухом маленького черного пятнышка (метка ведьм нашей семьи), папа ликовал, а ба мрачнела.

– Когда этот мой жених приедет? – спросила я.

– Завтра у тебя смотрины, – ответила она, и в ее вечно бодром голосе я услышала нотки печали.

Сердце сжалось от печали.

– Не переживай, ба! Мы справимся! Еще покажем ему как нас в жены брать! Он потом ведьм стороной обходить будет.

– Конечно, – поддержала бабушка. – А для этого нужно поработать. Садись на стул, сейчас буду колдовать.

Чуть ли не с детским восторгом уместила свою попу на стульчике, и замерла в ожидании. Почувствовала, как бабушка распустила мой хвост, затем провела рукой по кротким кудряшкам, а затем... мои волосы стали расти, зачесалась голова, чувствовала, как ей становится тяжелее.

– Все, – сказала ба.

Посмотрела в зеркало. Мои волосы кудрявой нерасчесанной массой лежали на спине. Да здравствует мученье! Раньше – встала и пошла, а сейчас – встала, увлажнила волосы, спела им, сказку рассказала, с бубном поплясала, подождала пока они лягут хорошо и только потом пошла.

С усмешкой понаблюдав за моим обреченным выражением лица, бабушка что-то шепнула и мои непослушные волосы, внезапно превратились в роскошную массу из крупных кудрей.

– Ого! – воскликнула я.

– Только это великолепие нужно убрать под головной убор. Аморты тащатся от распущенных волос.