Адам Робертс - Соддит

— Ха! А-ха! Как здорово. Ха-ха-ха! Отличная шутка!

Биорн опустил стул на пол и указал на ближайший угол комнаты.

— А вот здесь размещается так называемый центр Биорна, — сказал он. — Я имею в виду кухню и мою мастерскую. Все происходит именно там: приготовление пищи, настольные игры и выделка принесенных домой волчьих шкур. Семейная жизнь вращается тут же. Как видите, я обустроил эту часть дома практично и на долгий срок — но со вкусом к новшествам!

Его светлые брови, похожие на полоски желтого войлока, слегка изогнулись.

— К сожалению, я пока не обзавелся семьей, поэтому центр Биорна занят только мной.

— Вы не женаты? — спросил Бинго.

— Нет. Я оборотень: днем человек, ночью — медведь. Хотя, конечно, мне хотелось бы найти такую женщину, которая могла бы вынести меня.

Он выждал ровно две секунды, а затем засмеялся собственной шутке. Хю-хю-хю-хю .

— Как смешно! — восхитились гномы, старательно выжимая улыбки на лицах. — Ха-ха! А-ха! Потрясавший юмор!

— Я использовал слово «вынести» в двойном контексте, — пояснил им Биорн. — Как синоним слова «терпеть» и в качестве глагола, выражающего вынос груза из какого-то помещения. Это шутка такая. Понимаете? Время от времени женщины приходят ко мне. Они садятся и обедают со мной за этим столом, который я сделал под фирму «Локка». Взгляните, какой здесь прочный бук, пропитанный маслом. Под столешницей хранится дополнительная половинка, так что стол можно раздвинуть. Здесь мы едим хлеб и мясо — я и женщина. Пьем пиво и мед. Но когда заходит солнце, я превращаюсь в огромного рычащего медведя, и женщина что есть духу бежит к двери, которая, кстати, выполнена в античном стиле под Маркура. Я сделал ее из прочной ели, включая засов и ручки.

Несмотря на пикантность истории, лицо Биорна оставалось неподвижным.

— Может быть, вам лучше найти медведицу? — писклявым голосом предложил соддит.

— Неплохой вариант, — кивнув, согласился Биорн. — Хотя и хуже женщины-оборотня. Однако я не могу соединить свою жизнь с волосатой самкой. Мне нужна жена не только с симпатичной внешностью, но и с депилированной кожей. Пусть она использует пчелиный воск или мой заостренный обеденный нож с деревянной рукояткой, на которой я изобразил цветочный узор — двадцать на семь, как мне помнится.

Он осмотрел лица гномов.

— У меня много пчел и воска, — добавил оборотень. — Я пасечник.

— Ух ты! — воскликнул Бинго, сделав ударение на первое слово.

— Я давно мечтаю о подобной женщине, — сказал Биорн. — Иногда мне кажется, что я давно бы стал семейным человеком, если бы не ночи.

— Да, — согласился Мори. — Ночи могут быть суровым испытанием.

Он нервно засмеялся. Биорн направился к задней стене.

— Вот эту полку из двухлистового ламината с серебряными скобами я установил вчера вечером, — похвастался он. — Фактически я прикрепил ее здесь за день до того, как вы пришли ко мне в гости.

— Классная полка, — сказал Бинго. — Она впечатляет мое воображение.

От страха его голод усилился вдвое.

— Послушайте, а у вас найдется что-нибудь перекусить?

— Конечно, найдется, — ответил Биорн. — Припасы хранятся здесь.

Он подошел к двери кладовой и звонко похлопал по ней ладонью.

Сначала хозяин принес горшок меда и со словами «медок, медок» поставил его на стол. Затем он притащил сладкие караваи и блюдо с рубцом. Гномы жадно набросились на пищу, и та исчезла в их желудках за считанные секунды.

— Биорн, ик.., — поинтересовался Мори, — не хочу показаться грубым, но, ик... скажите, в этом прекрасном рубце тоже был мед?

— Естественно, — ответил хозяин.

— Потрясающе! — тихо прошептал гном.

Во время ужина маленький соддит настолько увлекся поглощением пищи, что совсем забыл о физической близости оборотня. Он забыл о его странном монотонном голосе и огромных мышцах, способных разрывать человеческую плоть. Но когда алый закат стал багровым и когда Биорн зажег поленья в каменно-блочном камине, сложенном по эскизам знаменитого Араса, Бинго снова почувствовал давление страха.

— Я знаю вашего колдуна многие годы, — сказал Биорн, произнеся слово «колдун», как «колтун», что, по мнению Бинго, вполне соответствовало действительности.

Из слова «годы» оборотень создал музыкальную каденцию, которая начиналась с низкой «о» и возносила «оды» в ля-мажор.

— Да что вы говорите? — ответил Мори. — Как интересно.

Хотя на лице гнома застыла широкая улыбка, он беспокойно ерзал на стуле, часто сгибался вперед и сжимал ноги вместе, словно человек, которому отчаянно хочется в туалет по нескольким совпавшим и настоятельным причинам.

— Очень интересно.

— Да, он известный друг животных. Знаменитый Краснорожий Фуфел. Естественно, все звери — в том числе и я — относятся к нему с симпатией.

Зловеще улыбаясь, Гэндеф склонился к Мори и прошептал сквозь зубы:

— Он принял меня за Краснорожего Фуфела. Подыграй ему. Пусть парень остается в неведении! Мы не должны расстраивать его, иначе он тут же превратится в медведя. Это будет бедой.

Старик замолчал, повернул голову и вздрогнул, встретив пристальный взгляд оборотня.

— Вы шепчетесь? — бесстрастно спросил Биорн.

В комнате воцарилась тишина.

— Да, — испуганно осмотревшись по сторонам, признался Гэндеф. — Мы тут пошептались немного.

На его лбу появились капельки пота, сиявшие, как алмазы.

— О чем? — спросил Биорн. — Не хотите поделиться со мной?

— Я... э-э... говорил о том, как красивы балки вашего потолка, — заикаясь, ответил Мори.

Биорн смотрел на Гэндефа около минуты. Затем он задрал вверх белокурую голову, взглянул на потолок и снова перевел взгляд на колдуна.

— Ага, — наконец, произнес он. — Конечно.

— Если вы позволите, я хотел бы задать вопрос, — смущенно сказал Гофур. — Можно ли мне воспользоваться вашей уборной?

— Туалетом? — уточнил Биорн. — Не возражаю. Когда выйдете во двор, увидите сарай. Заодно рекомендую оценить дизайн помещений. Туалет обшит гладким шпоном из белой березы. Дверные ручки и короб отхожего места сделаны из вишневого дерева. Все это позволяет сочетать простоту стиля с надежностью конструкций.

Гофур опустил голову и буквально выбежал из дома, едва не споткнувшись о бороду. Биорн повернулся к остальным гостям.

— Как я уже говорил, мне нравятся животные и птицы, — сказал он. — Взять, к примеру, моих курочек. Они завезены издалека. Я буквально очарован ими.

— Неужели? — воскликнул Гэндеф. — Потрясающе!

— Возможно, это прозвучит фривольно, но они прелестные птицы. Иногда мне хочется стать петушком. Тут я, конечно, фантазирую... В своих мечтах я кукурякую (это странное слово он произнес по слогам), взмахиваю крыльями и улетаю куда глаза глядят. Вы тоже можете мечтать со мной. Мне приятно принимать таких гостей.