Яра Горина - Магическая Академия: Последняя из рода Теней

— Это костерога, — выдохнула султанша, — С ней что-то не так! Заклинать ее нельзя.

У Ивари даже в мыслях не было швыряться заклятиями в этот оживший кошмар, хотя бы потому, все заклятия вылетели у нее из головы, как только она увидела жуткую клыкастую пасть.

Видимо, здраво соображать могла только Арлезот и графиня, словно ослик на веревочке, бежала за своей заклятой соперницей.

После того, как мерзкая тварь бесконечное количество раз прогнала их по всему периметру полигона, султанша жестами показала Ивари двигаться в сторону выхода. Но план провалился — ворота оказались заперты, а мастер куда-то испарился… Дороги назад нет, как и спасения.

«Что делать? Что делать? Что делать? — мысленно кричала Ивари, а на глаза наворачивались слезы. Все окружающее пространство превратилось в какую-то мутную круговерть. Девушка бежала, не разбирая дороги, во рту пересохло так, что горло нестерпимо саднило, а в бок будто стальной кол вонзили.

До нее не сразу дошло, что Арлезот ухватила ее за руку, заставляя остановиться. Утерев пот, застилавший глаза, Ивари увидела, что мерзкая тварь с задором кружит около какого-то непонятного пушистого шара, то подбегая к нему, то резво отскакивая. Приседая на задние лапы, она готовится к прыжку и громко рычит. Во всем этом было что-то абсолютно ненормальное, но в тоже время — смутно знакомое.

— Это не костерога, — хрипло сказала султанша, держась за левый бок, — Смотри!

Шар покатился в сторону ограды, и монстр, пригнувшись, бросился за ним. Он подбегал к нему снова и снова, с опаской задевая костистой лапой, после чего проворно отпрыгивал на безопасное расстояние, что вообще казалось невероятным для такой туши.

Арлезот сложила пальцы в заклинании, шар поднялся в воздух и застыл прямо на ограде полигона. Монстр бросился прямо на нее, и в следующую секунду оказался отброшенным от напитанной магией сетки. Ограда заволновалась, словно живая, заискрилась переливами, электризуя пространство. И на том месте, где еще мгновение назад было чудовище, сидел крупный поскуливающий пес.

Султанша с чувством выругалась, снимая напряжение последних часов. Обессиленная Ивари, сжимала руку Арлезот, словно последнюю соломинку, и не могла унять дрожь в коленях. Затуманенное ужасом сознание с трудом возвращался к реальности.

— Испытание пройдено, — раздалось неизвестно откуда, — Можете быть свободны.

Тяжелые ворота, отрезающие девушек от полигона, со скрипом отворились. Под заливистый лай пса, Ивари с Арлезот вышли прямо на тропинку к мандариновому саду и упали под ближайшим деревом. Говорить не хотелось, а за глоток воды, казалось, можно было пойти на убийство.

Она и не поняла, откуда пришли узорчатые сапоги. Мозолистая ладонь протянула фляжку с водой и Ивари припала к ней, разливая драгоценную жидкость на грудь и шею. Сапоги вдруг заговорили:

— Итак, Беллентайн, с вами нам предстоит поработать: в одиночку вы просто умерли бы от страха. Я уже подумал над планом наших тренировок…

Дальше Ивари просто не могла слушать. В голове настойчиво крутилась лишь одна мысль: «Нянюшка, забери меня! Пусть этот кошмар закончится!»

— Вы могли бы применить заклинание… — донеслось до нее, словно в тумане, — Заключим так, вы не без способностей… Ваш отец…

Видимо, мастер решил затеять светскую беседу с полумертвой султаншей.

«Они обе страдают из-за принца, — вяло подумала Ивари, — Не такая уж Арлезот и змея, спасала меня, а я ей кота блохастого подсунула…»

Следующие несколько часов они провели в крыле целителей на соседних кроватях. И только одно могло сегодня утешить Ивари: от занятий по концентрации ректор лично освободил их на следующие три дня.

«Осталось найти то, что освободит меня от занятий на полигоне, — думала Ивари, попивая лекарственный отвар, дающий непривычному к таким истязаниям телу энергию жить. Целебная мазь охлаждала горящие мышцы, делая руки и ноги невесомыми.

Ужас, наполнявший все ее существо, будто испарился. Судя по всему, лекари не первый год имеют дело с сумасшедшим мастером боевых искусств и первым, что им сразу же влили в рот, было успокаивающее зелье.

Где-то там, может, прямо за этой стеной, лежит избитый принц, но Ивари словила себя на мысли, что ей, почему-то, совсем нет до него дела.

Неделя прошла, как на иголках. Конечно, Ивари постаралась расписать тетушке Беллентайн весь ужас первого занятия на полигоне, а тетушка не преминула устроить ректору грандиознейший скандал. Временами казалось, что у него опять начал дергаться глаз, но глава академии, к негодованию почтенной матроны, вел себя вопиюще спокойно. Он бесконечно вызывал помощников, раздражающе постукивая носком ботинка по ножке стула, и не переставал цитировать законы и уложения из пыльных папок.

Тетушка распалялась все больше, ее худые, костлявые руки мельтешили в воздухе, словно она осваивала заклинание левитации. Глаза, и без того слегка навыкате, казалось, вылезут от гнева и негодования. Перепало и Ивари: «это же она своим безрассудством поставила честное семейство Беллентайнов в такое положение?»

Но даже влияние тетушки не могло спасти графиню от заинтересованности мастера боевых искусств. Она обязана пройти обучение, во чтобы то ни стало, уважительная причина только смерть.

— Или если руку откусит какая-нибудь костерога! — «подбадривала» Фитоль, но этот вариант Ивари даже не рассматривала. Где это видано, чтобы королева была без руки?

Однако мастер Дрейк, после длительных и весьма эмоциональных увещеваний ректора, все же согласился на уступки:

— Только из уважения к вам, магистр, я составлю для сеньорит упрощенную программу занятий, — процедил он и посмотрел так недобро, что у Ивари задрожали коленки, точно вспомнили о недавних синяках.

Арлезот бросилась упрашивать ректора разрешить ей тренироваться с мужчинами, но глава Академии был непреклонен. Видимо, опасался, что и ее отец наведается со скандалом, а это будет похуже визита тетушки Беллентайн. К удивлению графини, султанша не высказала ей ни единого слова упрека.

Последние дни она ходила в столовую вместе с Ивари и Фитоль, садилась с ними за один столик и вела себя так, словно они давние подруги. Она могла бесконечно щебетать о стати и смелости своих братьев, о том, какие чудесные вышивки делают ее сестры, о доме, матери, отце и обо всем, чего ей так не хватало в Морене.

Ивари частенько ловила себя на непривычной и странной мысли, что после пережитого на полигоне, присутствие Арлезот ее не сильно раздражает. Рассказы султанши о Степи казались, занимательными и даже забавными. Она была совсем некрасива, но ее глубокий грудной голос, временами, казалось, околдовывывал. Забывались и сросшиеся брови, и длинноватый нос, и нелепые наряды.