Андрей Чернецов - Чародей фараона

Пару раз его даже пытались запустить в Сеть, но он решительно отказался надевать шлем с электродами, и врачи не стали настаивать, боясь насилием еще больше травмировать его психику. Все было без толку.

Психотерапию усложнили — допрашивать парня начали специально приглашенные специалисты-египтологи. Иных он осмеивал, называя дураками, другие же сами, выйдя из его палаты, усмехались: дескать, почти коллега, а словно бы дурачок, начитавшийся дешевых книжонок о древних тайнах. А некоторые удивленно хмурились и просили сообщить, когда пациент выздоровеет: им очень любопытно узнать, из каких таких малоизвестных источников он почерпнул свои познания?

Тогда профессор Семецкий решил поступить похитрее и попробовать ролевую игру — это изобретение позапрошлого века использовалось в психиатрии весьма широко.

Обычно, когда с одержимым манией, к примеру, с вообразившим себя королем, начинают дружно соглашаться, то довольно скоро тот осознает, что он не король, а, допустим, сантехник.

Несколько студентов-медиков из игрового клуба поклонников страны фараонов «Пасынки Хнума» принялись разыгрывать перед Даниилом представление из жизни Древнего царства, при этом всецело соглашаясь, что он — неджес Джеди. Один из парней даже, поскольку был у себя в клубе не кем иным, как заместителем «верховного жреца», попытался покрикивать на Даню.

Эффект превзошел все ожидания, но был вовсе не таким, на какой рассчитывали инициаторы игры.

Горовой в полчаса разоблачил студентов, уличив их в незнании элементарных, по его словам, вещей, обругал детьми каких-то «акху» и еще разными непонятными выражениями, а затем полдня молился на чистом русском языке богам Древнего Египта.

Кстати, этот жрец-ролевик (у-у, Толкиена на всех них нет!), как потом узнала Нюшка, настойчиво пытался проникнуть к Джеди… То есть к Даниле… (Господи, вот и она стала называть любимого этим чертовым древним именем!) Он все порывался заставить Даньку повторить все услышанные от него выражения и формулы проклятий, поскольку ни в каких книгах их не обнаружил, хотя и считался в своих кругах знатоком.

Как ни старались медики, никакого прогресса в состоянии пациента не наблюдалось. Он по-прежнему отказывался считать себя студентом из России XXI века и только и знал, что призывать на помощь этих своих гнусных крокодилоголовых и клювастых богов. Даже на Аню стал смотреть как-то странно и прохладно.

Наконец было проведено глубинное аудиовизуальное ментоскопирование — профессор Семецкий на свой страх и риск применил еще проходящий испытания новый метод. Не помогло. Слава Богу, хоть не повредило.

Ничего, кроме картин Древнего Египта, в помутившихся мозгах Дани Горового обнаружено не было.

Совершенно отчаявшиеся врачи уже готовились испробовать на бедняге Данииле совсем уж старинные, варварские способы лечения вроде электрошока и душа Шарко, но тут неожиданно забрезжил лучик надежды.

Этим случаем заинтересовался сам Сергий Логинович Виттман — всемирно известный специалист в области фобий и психических расстройств, академик, владелец и главврач клиники своего имени, что располагалась в Урюпинске.

Дело в том, что один из лечащих врачей, сотрудников Семецкого, был еще и журналистом и дал краткое описание болезни Дани на международном психиатрическом сайте «Psychi.ru».

Вот там-то и нашел его великий Виттман. И настолько заинтересовался, что сам предложил убитым горем родным юноши совершенно бесплатно полечить того в своем великолепном учреждении.

Анна вместе с семьей Дани — отцом, матерью, бабушкой, двумя тетками и младшей сестрой воспрянула духом. Ведь клиника Виттмана считалась едва ли не лучшей в мире. Достаточно просто перечислить имена пациентов, что в ней лечились.

Именно в ней был избавлен от мании величия американский президент Берт Поккер, вообразивший себя Джорджем Бушем-младшим. Тут полгода обреталась звезда нео-поп-рока Иероним Козлодоев, к которому ночами повадился являться дух Элвиса Пресли с лазерным мечом. Здесь, в отделении интенсивной терапии лежал Франсуа Мурич, всемирно известный сочинитель романов-фентези из жизни каменного века, после того как отколошматил собственноручно вырезанной дубиной своего литагента и двух издателей.

И вот теперь туда собирались поместить никому не известного студента.

Как рассказали Анне, при переговорах профессор Семецкий деликатно намекнул коллеге, что случай весьма и весьма сложный и вероятная неудача может повредить репутации всемирно известного врача. На что Сергий Логинович непринужденно ответил: «Ничего страшного. У меня в клинике излечивают не только психов, но даже дураков и политиков». И вот они летят в Урюпинск. Нюшка бы и сама поехала проводить его, а тут еще на этом настояли врачи, по мнению которых образ девушки был единственной ниточкой, что связывала повредившегося рассудком египтолога с реальностью. Да, только ее он и узнавал, хотя упорно называл этим дурацким именем — «Анх».

И лишь это еще поддерживало в ней надежду — как бы там ни было, настоящий Даня жив, не исчез, его мозг разрушен не полностью. На самом дне его больной души она существует, он помнит ее и любит… Аня даже попросилась, чтобы ей разрешили остаться в клинике — ухаживать за Даней, но, как выяснилось, это запрещалось правилами и противоречило методам профессора.

Сорок пять минут полета от Москвы до Урюпинска показались ей вечностью.

Девушка проводила Даню и санитаров до поданной прямо на летное поле машины с логотипом клиники Витманна. Видно, это заведение пользовалось немалыми привилегиями в городе.

— Я вас прошу, Африкан Мудамбович, — обратилась она к старшему из санитаров, прочтя его имя-отчество на нагрудном бейджике, — присмотрите за Даней и, если что нужно будет… сообщите…

В ладонь афрорусского перекочевала двухсотгеоларовая купюра.

И не сдержала слез.

— Не беспокойся, дочка, — кивнул темнокожий. — Все будет хорошо. Сергий Логинович и не таких излечивал. От него никто не уходил обиженным…

«…Приветствую тебя, My! Что это за место, в которое я попал? … Здесь сердце человека не знает покоя, и не удовлетворить здесь желаний. Да обрету я состояние сияющих существ, которое будет дано мне вместо воздуха и воды, и пусть спокойствие сердца снизойдет на меня вместо пищи…»

…Уже акху знают, сколько времени Джеди пребывал в состоянии перманентного (он откуда-то знал это слово) испуга и непонимания.

Даже недавно пережитое великолепное чувство полета и зрелище видимой с высоты в полторы тысячи метров земли, проплывающей внизу, не смогло его изгнать.

Состояние это стало уже привычным и почти не мешало ему жить и думать.