Сергей Песецкий - Записки офицера Красной армии

— Так ты считаешь, что Польши тут не будет… такой, какой она была до 1939 года?

— Понятное дело, что не будет. Не затем мы такие потери понесли и войну ведём, чтобы паны своё государство возрождали.

Попрощались мы, и я пошёл домой. Стало мне очень печально. Я понял, что вынужден навсегда оставаться в России и что мне очень повезёт, если я останусь в живых. Теперь единственная моя надежда — этот майор. Сразу видно, что это ещё тот хитрец и он может меня спасти. Впрочем, и себя защитит. Теперь я должен очень внимательно наблюдать за всем и доносить майору. Не удалось мне стать самостоятельным хозяином, так что надо побеспокоиться хотя бы о том, чтобы в России не получить пулю в затылок, или не попасть на погибель в лагерь.

Давно я не писал — потерял желание писать. Не могу понять происходящее в мире. Просто какой-то сумасшедший дом!

Однажды пани Юзефа рассказывала мне, что за Смоленском, в местности Катынь, немцы нашли захоронения, в которых лежат тела 1000 убитых польских офицеров. Она добавила, якобы немцы утверждают, что эти убийства совершили русские. А русское правительство это преступление отрицает. Я ей сразу сказал, что это точно работа немцев, потому что не может быть, чтобы в социалистическом государстве, которым правит известный всему миру своей чрезвычайной добротой и справедливостью Сталин, было совершено такое преступление. А она утверждает, что это наверняка советская работа. Конечно, немцы смогли убить миллионы человек, но военнопленных они не убивают и держат их в специальных лагерях.

Когда в субботу я встретился с майором, то спросил его, кто поубивал тех офицеров в катынском лесу? А он мне на это сказал:

— Ясное дело, это наша работа. И очень хорошо, что их навсегда обезвредили. Это были наши враги и ничего хорошего мы от них не могли ожидать. Всех их надо было в Польше истребить и только малых детей оставить, чтобы по-нашему воспитать. А со взрослыми только одни проблемы. Все поляки подлые. Они всегда против России бунтовали, устраивали разные восстания и революции. И никогда у них не было уважения к государству, закону и власти.

Может он и прав. Наверное лучше меня в этих делах понимает. Для того он специальное образование получил.

В последнюю встречу майор сказал, что у немцев дела совсем плохи и они недолго продержатся. И вскоре мы можем ожидать большие перемены. Он приказал мне чаще встречаться с крестьянами, заводить знакомства среди молодёжи и внимательно следить за тем, что они делают. Также сказал мне, что нашёл ещё троих наших солдат, которые отстали от армии и прячутся у крестьян. Он поддерживает с ними постоянную связь, но они не знают, что он майор НКВД. Сказал мне также, что в будущем, когда немцы начнут отступать в этом направлении, собирается начать диверсионную деятельность против них, чтобы помочь Красной Армии одолеть врага. Это была бы большая заслуга перед Россией. Всё это совсем мне не нравилось, но я со всем соглашался. Сами понимаете, всё же майор НКВД!

Неделю назад я узнал от младшего сына Малуги, Анджея, что в лесу, примыкающем к нашему перелеску, есть отряд польских партизан. Оказалось, что он поддерживает с ними связь и время от времени по ночам носит продукты. Это мне очень не нравилось, ведь немцы могут рассердиться и тогда они устроят облаву. Тогда и нам, живущим около того леса, придётся за это отвечать. Прав был майор, когда говорил, что поляки бунтовщики и не уважают власть.

Два дня спустя я пошёл в лес. Хотел спилить засохшие берёзки, чтобы забор поправить. Когда я проходил мимо бункера, кто-то крикнул по-польски: «Стой!» Я остановился. Увидел, что ко мне приближаются двое вооружённых людей. Меня охватил страх. Я не знал, что мне делать. А они меня спрашивают:

— Ты кто такой? Чего тут шастаешь?

Ну, я им сказал, что я работник с фольварка пани Юзефы и пришёл сюда спилить берёзки. Но они подозрительно посматривали на меня. Один из них спросил про документы. Я сказал им, что оставил дома, но могу сейчас принести, или пусть сами до фольварка идут и там посмотрят.

Я вспомнил рассказ Анджея о партизанах и говорю им:

— А вы знаете Анджея Малугу?

Один из них сказал:

— Я знаю.

— Так вот, — сказал я, — это наш сосед. Он меня хорошо знает. Я часто у них бываю. А вы наверное партизаны. Анджей мне говорил, что ваш отряд в этом лесу.

Вероятно они мне поверили, но приказали в лес дальше не ходить и к бункеру не приближаться.

Вернулся я домой и рассказал про эту встречу пани Юзефе. А она давно знала про то, что их отряд в лесу располагается. Даже рада этому. Говорит, что скоро во всех лесах польская армия будет. И как немцы начнут тут отступать, то могут нанести им серьёзный урон и ускорить нашу победу.

В субботу я отправился на встречу с майором и рассказал ему всё это. Он наказал мне узнать как можно подробнее про партизан. Объяснил мне, почему это важно.

— Сейчас они против немцев, а потому полезны для нас. Но когда немцы отступят, то могут представлять для нас опасность. Так что нужно заранее знать, какие у них силы? где размещены? как вооружены? как поддерживают связь между отрядами? кто ими командует? кто из местного населения им помогает?

Надо будет расспросить Анджея про это, чтобы собрать как можно больше информации для майора.

Стало очень неспокойно. Пани Юзефа говорила мне, что немцы отступают по всему фронту и уже оставили Смоленск. Она была очень рада этому и говорила, что война скоро закончится.

Я несколько раз возил, вместе с Анджеем, провиант для партизан. Мы ездили ночью в лес. После каждой такой поездки пани Юзефа освобождала меня днём от работы, говорила, что я должен отоспаться и отдохнуть. Туда меня посылала как раз она. Туда мы уже отвезли один бурт картошки и много овощей. Теперь я знаю многое про партизан и каждую субботу докладываю обо всём майору. Во время последней встречи он сказал мне, что не только я наблюдаю за деятельностью польских партизан, у него уже есть большая разведывательная сеть из наших людей и польских коммунистов, которые по-прежнему на стороне России. Он отметил, что наблюдение за польскими партизанами теперь очень важно, чтобы иметь возможность, когда выгоним немцев, очистить территорию от ненадёжных элементов.

Из разговоров с майором я понял, что речи не может быть, чтобы тут была независимая Польша.

— Не затем мы воевали с немцами, — сказал майор, — чтобы освобождённую от них Польшу отдать другому нашему врагу. А поляки всегда были, есть и будут нашими врагами.

Зато пани Юзефа полностью верит в то, что после победы над Германией Польша будет независимой. Она сказала мне, что у неё тут для меня всегда найдётся место. А если я захочу жениться в этих местах и остаться тут, то она сделает всё, что может, чтобы устроить мне новую жизнь. Но я на это теперь уже не рассчитываю. Я знаю, что мне снова придётся служить в армии, а потом меня вышлют в Россию.