Сергей Тимофеев - Как стать оруженосцем (СИ)

- Припадаю к ногам вашей милости... - донеслось из-под стола, затем оттуда же донесся могучий храп. А Владимир подумал, что и ему сегодня вряд ли удастся заполучить хоть какое-нибудь ложе.

- Но ты, может быть, решил, что на мою долю выпадали только поражения? - совершенно неожиданно загремел старик-оруженосец. - Сколько раз я проявлял чудеса храбрости и выручал своего господина из беды! Однажды, когда мы отбились от нашего отряда, на нас с тылу напало сразу пять вражеских рыцарей. Мой хозяин не мог вступить с ними в схватку, поскольку они напали неожиданно, а его оружие и доспехи вез я. И что ты думаешь? Я набросился на врагов, подобно водопаду. Они и глазом моргнуть не успели, как четверо уже лежали на земле поверженными! Прошло еще несколько мгновений - и к ним присоединились еще четверо. Остальные бежали, видя, что я не намерен останавливаться на достигнутом... Сбитые же наземь пришли в такое восхищение моим мастерством, что наперебой принялись приглашать нас перейти на сторону ихнего господина, халифа, - сулили дворцы, невольников, груды золота и серебра, гаремы с прекрасными пэри... И почему я только не согласился? - неожиданно всхлипнул он, однако тут же спохватился. - Только потому, что жизнь во дворце подобна жизни в золотой клетке; на свежем же воздухе, на свободе, ты подобен птице!.. Посмотри на них: они мокнут под дождем, их засыпает снегом, они постоянно ищут себе пропитания... - Поняв, что опять говорит не то, старик-оруженосец припал к спасительному кувшину.

- Даже короли, - продолжил он, очевидно потеряв мысль, - становятся игрушками судьбы, и их изначально высокое положение не может служить им гарантией, что они всю жизнь будут его занимать и пользоваться благами, им доставляемым. Моя память сохранила историю о том, как один король оставил в наследство двум своим сыновьям свое королевство, честно разделив его между ними в пропорции треть к двум третям. Сделал он это с очевидным умыслом, поскольку сын, которому досталась треть, обладал безудержной отвагой и непоседливым характером, а потому вскоре должен был значительно расширить свои владения, в том числе и за счет брата. Так, собственно, и произошло. Вскоре владения брата значительно сократились, равно как и владения всех соседних королей, а также прилежащих мавров. При всем при том, ввиду частых походов и неизбежного благородства, казна была пуста, а среди рыцарей возник ропот, поскольку они также сильно поиздержались и не могли компенсировать свои издержки военной добычей, ибо она попросту отсутствовала, ввиду вышеупомянутого благородства. Иными словами, король попросту присоединял захваченные земли к своим, оставляя их прежним владельцам и не разрешая их грабить. В конце концов, рыцарям такая война надоела, и они, прямо на поле предстоящего боя, предали своего владыку за кругленькую сумму, предложенную королем-неприятелем. Преданный король обнаружил измену рано поутру, когда, выйдя к своему войску, для того, чтобы отдать приказ к построению, обнаружил его выстроившимся в линию на получение денег. Бросив презрительный взгляд на предателей, король, с гордо поднятой головой, отправился к королю-победителю, но в лагере неприятеля, пользуясь случаем, также выдавали жалование, а потому на него никто не обращал внимания. Он был вынужден вернуться обратно, и не придумал ничего лучше, как влезть среди своих рыцарей без очереди на получение денег за предательство самого себя. В результате, кому-то не хватило, возникло безобразное разбирательство, и несчастного короля в конце концов отыскали и бросили в темницу...

- Но все кончилось не так плохо, как ты, наверное, себе представил, - провозгласил старик-оруженосец, выдержав мхатовскую паузу. - Несмотря на то, что пленник насолил многим, и эти многие жаждали его крови, жажда наживы оказалась сильнее. Король, взявший его в плен, вместо того, чтобы казнить, выставил его на аукцион и загнал за приличную сумму. Купивший поступил точно так же, в результате, проданный несколько раз, он оказался у султана, или как его там, который, из человеколюбия, предложил ему должность садовника в своем прекрасном саду. Говорят, он вывел несколько новых сортов роз, причем все, - небывалого желтого цвета, - и доход от их продажи в несколько раз превысил сумму, затраченную султаном на его покупку. Султан дал ему вольную, предлагал завоевать для него любое царство мира по выбору, но он так и остался верен своему саду и розам...

Одновременно с последним произнесенным словом, на лице старого оруженосца появилось умильно-мечтательное выражение. Он замер, с наполовину преодолевшим расстояние от стола до рта кувшином и, - по крайней мере, у Владимира создалось именно такое впечатление, - уснул с открытыми глазами или впал в детство. Владимир осторожно помахал рукой, потом произнес: "э-эй...", но это никак не отразилось на состоянии старичка.

То есть, ситуация складывалась таким образом, что за столом имелось трое спящих, еще один спал под столом, и никакой перспективы получить отдельную комнату с ложем, где можно было бы отдохнуть. В зале прилечь было совершенно негде; Владимир тяжело вздохнул, поднялся и принялся бродить, рассматривая портреты и оружие. В последнем не было ничего особенного, обычное оружие; первые - потемнели настолько, что лишь на некоторых с трудом можно было разглядеть силуэт - и то непонятно, мужской ли, или женский. Владимиру стало откровенно скучно, он не знал, чем себя занять. В замке царила совершенная тишина, слуги исчезли, - наверное, тоже воздавая почести сну, как вдруг...

Где-то за дверью раздался странный звон, а затем невнятные, сглаженные расстоянием и наличием двери, проклятия.

Владимир прислушался. Создавалось впечатление, что звенели цепями, приблизительно в том же месте, где и ругались, причем звуки не удалялись и не приближались.

Кроме как явлением призрака объяснить их было нечем, поскольку предположить наличие темницы и заключенных было трудно. Или попросту не хотелось.

Владимир подошел к двери и приоткрыл ее. Звуки стали слышнее, хотя ясности, откуда они раздаются, не прибавилось. Владимир рассудил, что порядочные привидиения выбирают своим местожительством подвалы, и, свернув на ближайшую лестницу, стал было спускаться вниз, но звук стал утихать, а, значит, как он уже не раз имел возможность убедиться, - то есть в том, что в данном варианте средневековья все шиворот-навыворот, - ему следовало искать его наверху.

Действительно, вернувшись на исходный этаж, он прошел дальше, обнаружил еще одну лестницу и стал подниматься, останавливаясь едва ли не после каждого шага и прислушиваясь. Проклятия и звон становились все громче, что свидетельствовало о правильности взятого направления. Наконец, сделав очередной виток, - лестница, по которой поднимался Владимир, была винтовой, - он чуть не наткнулся на привидение.