Мор Йокаи - 20 000 лет подо льдом

Я был уверен в том, что медведей в пещере уже нет. Землетрясение прогнало их оттуда. И, вполне вероятно, что оно прогнал их не только из пещеры, но и со всей суши. Очень интересовала меня судьба «Тегетгофа». Если, суша оторвалась от ледяного массива, то не оторвался ли с ней и корабль? Однако, возможно, что он остался между льдинами.

Когда мы вышли из хрустальной пещеры, мой старик начал петь молитву благодарности. Ламек и Нагами попали внутрь кристаллов еще тогда, когда этот остров плыл в горячей климатической зоне. Если они помнят, то далекое время, то вряд ли обрадуются, оказавшись на холодном севере, и напрасно будут ждать солнца на небосклоне.

Спасением для них будут разве что те две медвежьи шубы, которые я оставил в ледовой пещере. Но пока необходимости в них не было - в пещерах и коридорах было слишком тепло. Старый бормотал что-то о «саббот», когда я посадил его на спину медведицы. Понятно, что такому богобоязненному мужчине, как он, в субботу не разрешено путешествовать. Но я объяснил ему, что здесь полгода длится день, а полгода - ночь. Итак, только на каждый седьмой год приходится суббота. В этом году только четверг, до субботы еще далеко.

Ламек будто бы успокоился, и наш караван отправился в путь. Впереди - прародитель верхом на медведице прилагал немало усилий, чтобы удержаться за ее длинную шерсть. За ним - Нагами несла скорлупу яйца диорниса, а сзади - я тащил на себе тяжелый узел.

Путь к базальтовой пещере был более проходимый, чем раньше. В сжатых сланцевых слоях открылся длинный коридор, и теперь уже не надо было ползти на четвереньках.

Повышение температуры означало, что мы приближаемся к базальтовой пещере.

Перед тем, как войти в пещеру, я дал своей семье отдохнуть. Мы хорошенько поели, несколько часов подремали, прилёгши на мягкий диванчик - нашу медведицу.

Выспавшись, отправились в путь через пещеру. И пройти ее было легким делом.

Крайние базальтовые столбы повываливались и упали на нижнюю галерею пещеры. Так образовался своеобразный, подобный мосту, переход. Но это был настоящий чертов мост.

Кое-где на нем зияли между столбами пропасти по полсажени шириной, через которые нам приходилось перепрыгивать. Я умею прыгать; Нагами, например, прыгает очень легко. Но с тяжелым мешком на спине я не мог решиться на такие длинные прыжки.

Мы решили так: Нагами перепрыгивала первой, я перебрасывал ей веревку, к которой привязывал мешок. Она перетягивала узел, и тогда уже спокойно перепрыгивал и я. Со стариком проблем не было. Бэби легко перелетала с ним через ямы и пропасти. Задерживаться на раскаленном базальте не очень приятно. Даже сквозь асбестовые чулки нас донимал жар.

Наконец, перед самым выходом из пещеры, мы натолкнулись на пропасть в семь метров длиной. Никто из нас не решался на такой длинный прыжок. Внизу зияла ужасная глубина, обойти которую не было возможности. А Бэби давно уже была по ту сторону. Взглянув оттуда на нас, она заметила нашу растерянность. Мудрая медведица, не колебалась, быстро встряхнула с себя старика и вернулась к нам, не боясь пропасти.

Я хотел, чтобы Нагами Бэби перенесла первой, а Нагами уступала первенство мне.

И Бэби не терпелось - у нее на лапах не было асбестовых чулок, и базальт обжигал ей пятки, пока мы с Нагами спорили, Бэби сама решила спор - сунула голову между коленями, и я упал на ее спину вместе с узлом, а через мгновение мы были уже на другой стороне. Но Бэби и здесь не остановилась, а побежала со мной совсем из пещеры.

Нагами, заметив наш побег, так завизжала, что эхо пошло между базальтовыми скалами.

Я повернулся к ней и крикнул, чтобы она подождала - медведица немедленно вернется за ней. Но бедная женщина насмерть перепугалась, думая, что я брошу ее. Я только и успел увидеть, как с протянутыми руками помчалась она к пропасти, как ее ноги приготовились к прыжку, как, словно газель, прыгнула Нагами через длинную страшную бездну.

Не знаю, много ли женщин сделали что-то подобное для того, чтобы не отстать от своего мужа. Нагами побежала за мной с такой скоростью, что сразу догнала нас.

И тут моя жена начала смеяться. Я впервые услышал ее раскатистый и мелкий смех. Это смех женщины, которая радуется и любит, стал для меня лучшей в мире песней, самой милой музыкой. Нагами крепко обняла меня за шею. Я упрекал ее за отчаяние, а она целовала меня и смеялась. Меня перепугало на смерть, что женщина могла разбиться, а она была счастлива за свою победу.

До сих пор Нагами всегда отводила глаза, когда я смотрел на нее, а с этого времени она вся как-то сияла, лучилась.

Теперь небось знала, что в чем-то победила меня. Доказала, что любит и имеет собственную волю. Она осознала это сама и убедила в этом меня.

После кратковременного отдыха мы отправились искать малахитовую пещеру, потому что жара здесь стала невыносимой.

Наш праотец привык к трудностям путешествия и дремал, сидя на спине медведицы.

Жара в скалистом коридоре становилась все чувствительнее. О причине этого я узнал только тогда, когда мы пришли ко входу в малахитовую пещеру.

Синего озера там уже не было.

Вся масса медного купороса при землетрясении скристаллизовалась, и кристаллы окрасились в зависимости от того, какие химические вещества примешивались к ним. На одном месте стена покрылась лазурными плитами, в другом месте лежали странные голубые камни. На дне бывшего озера блестела белая масса. Верхушки скал покрыты зеленым бархатом с красными кристаллами в отдельных местах. Я следил, чтобы не повести наш караван туда, где на дне гигантской реторты виднелись подозрительные, бело-серые пятна. Здесь осел медный купорос вместе с серной кислотой и калием. Иногда только ступишь в такую смесь, как сразу грянет взрыв. Все кристаллы, образовавшиеся из соединений хлора, меди и аммиака, сами трескаются с таким шипением, словно на металлическую раскаленную плиту льют воду.

Температура в малахитовой пещере из-за процесса кристаллизации поднялась до +24 °, а рождение кристаллов в ней еще не закончилось; малые соединяются в большой, который в свою очередь поглощает другой, иногда совершенно чуждый по цвету и составу. Кристаллы уничтожают друг друга, и, если между ним попадает крыльцо комара или насекомого, то оно остается неповрежденным.

На дне пещеры, где кристаллы лежали толстым слоем, жара была большая. Когда доберемся до высших галерей, воздух, видимо, станет приятнее.

Медный трон и малахитовые скалы стояли неподвижно. Но тут подстерегала меня совсем другая неожиданность.