Терри Пратчетт - Наука Плоского Мира

«Кажется, шары только что взорвались» — сообщил Думминг.

«Ладно, сколько времени займет подготовка проекта?» — спросил Чудакулли.

«Месяцы», — уверенно ответил Декан.

«Сэр, до следующего разряда у нас есть несколько секунд», — заметил Думминг – «Только вот теперь шаров нет, так что разряд уйдет в землю».

«Аа. Оо. В самом деле? Что ж, тогда…» — Чудакулли оглядел своих коллег. В этот момент стены снова затряслись. «Было очень приятно работать со всеми Вами. С некоторыми из Вас. Ну, с одним-двумя уж точно…»

Гул бушующего волшебства продолжал нарастать. Декан откашлялся.

«Я хочу сказать, Наверн» — начал он.

«Да, старина?»

«Я хочу сказать… Я думаю, что как Архканцлер я был бы намного лучше тебя».

Гул прекратился. В воздухе повисла звенящая тишина. Волшебники затаили дыхание.

Где-то раздался «дзынь!»

Шар диаметром около фута ( 33 см — прим. пер. ) повис в воздухе перед волшебниками. Он выглядел, как будто был сделан из стекла или жемчужного блеска, только без самой жемчужины.

Дикий рев дезорганизованного волшебства, доносившийся с площадки для сквоша, сменился ритмичным целенаправленным постукиванием.

« Это еще что такое?» — спросил Чудакулли, пока волшебники приходили в себя. ГЕКС простучал ответ. Думминг взял клочок бумаги.

«Согласно этим данным, перед нами проект Круглого Мира», — сообщил он — «И он поглощает энергию чарового поля».

Декан отряхнул пыль со своей мантии.

«Невозможно», — возразил он — «Для этого необходимы месяцы подготовки. И как вообще машина может знать заклинания?».

«Господин Турнепс за прошедший год скопировал множество гримуаров» — объяснил Думминг — «Видите ли, ГЕКСу достаточно знать общую структуру заклинания…».

Главный Философ с раздражением посмотрел на шар.

«И что — это все?» — спросил он — «Столько усилий, а результат так себе».

Декан подошел к шару и заглянул в него. В нем, к всеобщему ужасу, отразился его многократно увеличенный нос.

«Его разработал старый архканцлер Скорбли», — проговорил он — «Все считали, что это невозможно…».

«Господин Тупс?» — обратился Чудакулли.

«Да, сэр?»

«Опасность взрыва все еще существует?»

«Я так не думаю, сэр… Проект поглощает все волшебство».

«А разве он не должен сиять или делать что-то вроде этого? Что там внутри?»

«+++ Ничто +++», — ответил ГЕКС.

«То есть все волшебство уходит в пустоту?»

«+++ Пустота не есть Ничто, Архканцлер. Внутри проекта нет даже пустоты. Там нет времени, в котором могла бы существовать пустота +++».

«Так что же там?»

«+++ Я все еще думаю над этим +++», — терпеливо ответил ГЕКС.

«Смотрите, я могу просунуть туда свою руку» — сообщил Декан.

Волшебники в ужасе посмотрели на него. Пальцы Декана были видны внутри шара, темные и окруженные тысячами маленьких мерцающих огоньков.

«Это было довольно глупо с твоей стороны», — заметил Чудакулли — «Откуда тебе было знать, что это безопасно?».

«А я и не знал», — весело ответил Декан — «Я чувствую… холод. Даже немного зябко. Немного покалывает, это довольно забавно».

Послышался стук ГЕКСа. Думминг отошел и взглянул на бумагу. «Когда я шевелю пальцами, кажется, будто я держу что-то липкое» — продолжал Декан.

«Ээ… Декан?» — обратился к нему Думминг, осторожно делая шаг назад — «Я думаю, что Вам лучше вытащить свою руку очень, очень осторожно и чем раньше, тем лучше».

«Как странно, начинает пощипывать…»

«Немедленно, Декан! Немедленно!»

На мгновение настойчивость в голосе Думминга взяла верх над космической самоуверенностью Декана. Он повернулся, чтобы поспорить с Думмингом за секунду до того, как в центре сферы появилась белая искра и быстро начала расширяться.

Короткая вспышка осветила сферу.

«Кто-нибудь знает, почему это произошло?» — лицо Главного Философа освещалось нарастающим сиянием сферы.

«Я думаю », — медленно сообщил Думминг, держа в руках ответ ГЕКСа — «это было начало Времени и Пространства».

Слова, написанные аккуратным почерком ГЕКСа, гласили: «+++ В отсутствие длительности и протяженности должен существовать потенциал +++».

Волшебники смотрели на Вселенную, растущую внутри сферы, и переговаривались между собой: «Тебе не кажется, что она как-то маловата? А ужинать не пора?»

Позднее волшебники рассуждали о том, могла ли новая Вселенная стать другой, если бы Декан иначе пошевелил пальцами. Возможно, внутри нее материя могла бы естественным образом принять форму садовой мебели или гигантского девятимерного цветка размером в триллион миль. Однако архканцлер Чудакулли заметил, что обсуждать это бессмысленно в силу древнего принципа БЧДНЖ [15] «Бери, Что Дают и Не Жалуйся» .

Потенциал — это ключ.

Наша непосредственная задача — убедить вас в том, что вакуум в сочетании с несколькими законами обладает огромным потенциалом. Стоит лишь дать ему достаточно времени, и он сможет произвести на свет людей, черепах, погоду, Интернет. Но откуда взялся этот самый вакуум? Либо Вселенная существовала всегда, либо когда-то ее не было, но потом она появилась. Второй вариант хорошо соотносится с предрасположенностью людей к созданию мифов. Он также привлекает современных ученых, возможно, по той же самой причине. «Ложь для детей» имеет глубокие корни.

Разве вакуум это не всего лишь… пустое пространство? Что было там до того, как появилось пространство? Как возникает пространство? Из вакуума? Похоже на порочный круг, да? Если в прошлом пространство не существовало, то откуда возьмется место для существования чего бы то ни было? А если не было места, то как могло появиться пространство? Может, пространство существовало всегда,… но почему? А время? По сравнению со временем пространство понять легко. Пространство — это просто … место, куда можно поместить материю. А материя — это… просто вещь. Но время… время течет, время проходит, время имеет смысл в прошлом или будущем, но только не в мгновенном, застывшем настоящем. Что заставляет время течь? Можно ли остановить его течение? И что бы произошло, если бы это удалось?

Бывают вопросы маленькие, бывают средние, а бывают большие. За ними следуют еще большие вопросы, огромные вопросы и вопросы настолько всеобъемлющие, что трудно вообразить, как вообще может выглядеть ответ на них.

Маленькие вопросы обычно легко отличить: они выглядят невероятно сложными. Например: «Какова молекулярная структура левозакрученного изомера глюкозы?». По мере того, как вопросы становятся больше, они приобретают обманчивую простоту:

«Почему небо голубое?». По-настоящему большие вопросы настолько просты, что наука не имеет ни малейшего понятия, как на них ответить, и это само по себе поразительно: