Александр Лебедев - День Суркова

Эльза старательно работала над ногтями Суркова, оказавшимися не закрашенным на его теле пятном, особенно в момент подписания кредитного договора.

— Что мы имеем?

— Семь кредитных карт, пять фирменных банковских карт, кредитные договора на сумму в полмиллиона и кучу неоплаченных счетов, — ответил Людмирский.

— Пока неплохо. Что со страховками?

— Я застраховал тебя в девяти страховых компаниях на общую сумму девятьсот тысяч долларов.

— Почему в девяти?

— В последней конторе поручительство под страховку не дают, я подумал, зачем палить деньги?

— Хорошо, что ты не транжира, Лёшка, но сделал ты это зря. Страховка на миллион да ещё зелёных звучит гораздо эффектнее, нежели на девятьсот тысяч. Что с прессой?

— Завтра выйдут три статьи: в двух местных газетах и одной центральной. В местных у нас первая полоса, в центральной — фото и сноска.

— А с телевидением?

— С телевидением придётся подождать. Пока тебя вмонтируют, пройдёт пара дней. Ты не представляешь, какие глупые вопросы мне задавали.

— Почему не представляю? Представляю. Эльза, может, хватит?

— Пожалуй, хватит.

Сурков посмотрел на свои руки, крутя их перед лицом, словно впервые видел.

— Надо же, никогда не думал, что можно получать от этого удовольствие.

— На педикюр не рассчитывай.

— Не нужно, разуваться меня пока ещё не просили.

— Хватит глазеть на свои пальчики, — брезгливо поморщился Людмирский. — Как баба.

— Да, да, — Сурков спрятал руки за спину и испытующе посмотрел на Эльзу и Людмирского. — Что у нас сегодня?

— Посетим твою школу, — сказала Эльза, заглянув в блокнот. — Я — твой секретарь, — Эльза сделала ударение на «твой». Это… — она показала пальцем на Людмирского, — Ох-рана.

— Секретутка, — передразнил Людмирский.

— Оба дураки, — вставил Сурков. — Не будем заставлять деток ждать.

Он надел пиджак, поправил галстук и, пропустив вперёд Эльзу и Людмирского, запер дверь своей квартиры.

Школа оказалась в том самом месте, где её последний раз посещал Сурков. Старое двухэтажное здание не ремонтировалось со времён Хрущева, и Сурков сразу сообразил, зачем организована эта встреча.

— Друзья! — обратился Сурков к шеренгам учеников в красных галстуках. Я пришёл сюда, чтобы встретиться с вами и пожелать вам успехов в учёбе и общественной жизни. Но увидел, в каком состоянии находится храм науки, и подумал: «А может, стоит помочь национальному образованию?» Но тут же понял, что моя скромная лепта будет каплей в море житейских проблем. Чего хотел я, когда учился в этой школе? Ни нового скелета в кабинете биологии и ни новых порошков в кабинете химии, хотя и то, и другое не помешало бы. Больше всего хотелось получать удовольствие от процесса учёбы, радость от хороших оценок и примерного поведения. А ещё меня всегда забавлял тот факт, что учителя за проведённые в школе часы получают деньги, а ученики почему-то нет. Мне это кажется несправедливым, поэтому я решил оплачивать труд учеников, причём делать это дифференцированно и наглядно. А это значит, что со следующей четверти за каждую пятёрку ученик будет получать пять рублей, за каждую четвёрку — четыре рубля и так далее.

— А за двойки платить будете? — выкрикнул рыжий подросток.

— Почему бы и нет? — спросил Сурков. — Двойка тоже оценка. Так ведь?

— Да! Да! — хором скандировали ученики.

— Разве мы не платим денег за коммунальные услуги? Разве отечественные автомобили раздают бесплатно?

— Нет! Нет! — ещё громче отвечала толпа.

— Тогда давайте прекратим дискриминацию.

Сурков встретился взглядом с Татьяной Семёновной, учителем химии и по совместительству завучем школы, постаревшей, но такой же крепкой коренастой женщиной. Она глядела на Суркова так же, как и десять лет назад: безумным взглядом камикадзе, направившего свою торпеду в цель. Сурков подумал, что будь в руках Татьяны Семёновны противотанковая граната, она бы эффектно выдернула чеку зубами, круто замахнулась левой рукой, разбив носы паре пионеров, стоящих рядом. Суркову даже показалось, что он слышит запах тротила и краем глаза видит разлетающиеся учебники и части школьного обмундирования, но сумел взять себя в руки и отвёл взгляд.

— Пожалуй, пора, — шепнул он Людмирскому.

«Мерседес» остановился на заправочной станции. Сурков достал пачку сигарет и вытряс из неё последнюю.

— Здесь не курят, — сказала Эльза.

— Я знаю, — ответил Сурков и чиркнул зажигалкой.

Зажигалка изрыгнула струйку искр, которая занялась голубым конусом пламени, быстро сошедшим на нет. Сурков сделал ещё несколько неудачных попыток добыть огонь, но пламя не появлялось.

— Проклятье, — выругался Сурков и толкнул тяжёлую дверь. — Эй, парень, огоньку не найдётся?

Проходивший мимо машины заправщик угрюмо показал пальцем на вывеску, где разборчиво было написано: «Минздрав предупреждает, курение очень, очень, очень опасно». Сурков уже собирался хлопнуть дверью, но появившийся водитель сделал серию жестов руками.

— Что? — спросил Сурков.

— Эта карточка аннулирована, — водитель показал прямоугольник картона с тёмной полоской.

— Ну и что?

— Ничего, бензин здесь бесплатно не заливают.

— А ты не мог бы кормить свою скотину экономнее?

— Я-то могу, но вот захочет ли она ехать?

— Поехали, — скомандовал Сурков. — Заправимся в городе.

Плану Суркова не суждено было сбыться. «Мерседес» с омерзительной немецкой пунктуальностью заглох, как только кончился бензин, так и не докатившись до столбика с отметкой семнадцатого километра. Суркову и Эльзе ничего не оставалось делать, как бросить разгневанного водителя и ехать автостопом. Дальнобойщики не желали останавливать молодой женщине в деловом костюме и мужчине с бабочкой и в смокинге, а легковушки ломили плату, которой у Суркова просто не было.

— Хорошо, что мы не взяли Людмирского, — сказала Эльза. — Он бы изнылся до головной боли.

— Перестань, — возразил Сурков, — Лёшка — хороший парень.

— Хороший, — согласилась Эльза, — только сволочь.

— Какая муха между вами пролетела?

— Испанская.

Сурков развязал бабочку и, кинув через плечо смокинг, зашагал по обочине. Он не делал попыток остановить машину и поэтому удивился, увидев сдающую задом красную «девятку».

— Игорь Сурков? — спросила девушка через опущенное стекло.

— Никак нет! — крикнул Сурков.

— Не скромничайте, это вы.

— Нет, не я, — упрямился Сурков.

— Ну, хорошо, хорошо. Позвольте вас подвезти.

Сурков демонстративно открыл переднюю дверь, приглашая Эльзу сесть.

— Здравствуйте, — сказала Эльза, уловив мысль Суркова. — Меня зовут Эльза, а вас?