Андрей Смирнов - Артур, племянник Мордреда

Начался сеанс одновременной игры…

За последние годы я стал играть в шахматы значительно лучше — спасибо дяде Джулиану. Во время моего пребывания в Аваллоне мы с ним время от времени устраивались в библиотеке и коротали вечерок за бутылкой красного и одной-двумя партиями. Правда, таких вечерков было меньше, чем хотелось бы — Джулиан постоянно находился в разъездах, а у меня была очень насыщенная программа обучения, оставлявшая мало свободного времени. Иногда я играл в шахматы с Марком, но редко. Марк предпочитал настольный теннис.

Тем не менее, я был уверен, что играю в шахматы неплохо. Устраивая всю эту затею с пиктскими принцессами, я больше всего опасался, что выиграть не сумеет ни одна. Это была бы катастрофа.

Катастрофы не произошло.

Наоборот.

Если бы я знал, что игра в шахматы — любимое развлечение здешней золотой молодежи, я бы не стал относиться к предстоящей игре с таким легкомыслием.

Когда я понял, что пиктские принцессы играют в шахматы лишь немногим хуже меня, было уже поздно. Я проиграл двенадцать партий, а еще пять сумел свести к ничьей.

Итого — семнадцать. Семнадцать невест! Кошмар!

Я заметил, что киммерийцы, охранявшие принцесс, начали посматривать на меня с особенным уважением. Они-то были уверены в том, что я проиграл специально. Я же, в свою очередь, был уверен, что семнадцать жен — это чересчур даже для бессмертного.

Проигравших принцесс увели, а слуги начали роскошно украшать комнаты выигравших. Другие слуги вносили в комнаты изысканные блюда. Третьи — платья и украшения. Каждая принцесса должна была быть уверена, что выиграла она одна.

Затем с каждой прекрасной принцессой пришел побеседовать и познакомиться ее прекрасный принц. Точнее, не принц, а герцог.

Все принцессы вели себя по-разному. Одни кокетничали, другие проявляли к своему будущему супругу полнейшее равнодушие, третьи хотя и держались с достоинством, но — это было видно по глазам — мысленно уже примеряли пиктляндскую корону к своей голове.

В конце беседы я задавал каждой принцессе один и тот же вопрос. Я интересовался, какой свадебный подарок она хочет получить.

Одна захотела украшений, вторая — земель, третья — привилегий для своих родственников, четвертая — платьев, пятая — участия в правлении… Потихоньку я начинал скучать. «Неужели, — думал я, — столь блестяще пройдя первое испытание, ни одна не сумеет пройти второе?»

К счастью, этого не произошло. Предпоследняя принцесса произнесла те самые слова, которые я уже и не надеялся услышать.

Я еще раз взглянул на нее — изучая, запоминая… У нее была чистая белая кожа, черные глаза и длинные темно-каштановые волосы, ниспадавшие, когда она сидела, до самого пола. Спокойный, ровный взгляд. Белое платье.

— Ты назвала свое имя, — сказал я на прощание. — Но оно слишком длинное, как и все остальные ваши имена. Нет ли у тебя какого-нибудь другого, покороче? Может быть, прозвище?..

— Есть. — Негромко ответила она. — Гвенуйфар.

«Судьба.» — Подумал я.

После этого, как и полагается, были собраны все участницы соревнований и объявлена победительница. Шестнадцать товарок моей избранницы недовольно зароптали.

— Почему — она?! — Громко заявила высокая чернобровая красотка. Звали ее, кажется, Атакунецаннеттан. — Мы тоже выиграли! Ты нас обманываешь, Артур из Киммерии!

Остальные принцессы шумно ее поддержали. Вели себя благородные пиктские девушки не совсем типично, но их можно понять. Перспектива быть проданными на рынке рабов их совершенно не привлекала.

— Дамы, дамы!.. — Я хлопнул в ладоши, чтобы их успокоить. — Вы ошибаетесь. Вы не прошли испытание.

— Ложь!

— Неправда!

— Я выиграла!

— И я!..

— Да, мы тоже!..

Я хлопнул в ладоши еще раз, погромче. Принцессы притихли.

— Было два испытания. — Объяснил я. — Второе испытание прошла только Гвиневра.

— Какое еще испытание? — Подозрительно спросила Ата- и т. п.

— Я попросил вас выбрать подарок. Каждая выбрала подарок себе по вкусу… но только одна, — я выдержал паузу. — Только одна из вас вспомнила о том, что полсотни девушек — точно таких же, как она — будут проданы злобным работорговцам с Лазурных Островов. Только одна из вас — Гвиневра — в качестве свадебного подарка попросила вернуть остальным принцессам свободу. Ответственность — качество для правителя не менее важное, чем ум. Гвиневра прошла оба испытания и поэтому именно она станет моей женой и правительницей Пиктляндии.

— А как же мы? — Пискнула какая-то щупленькая принцесска.

— А вы с почетным сопровождением и с подарками отправитесь по домам. Передайте своим родичам, что ровно через три месяца состоится наша с Гвиневрой свадьба, на которую я приглашаю всех, кто захочет придти.

На свадьбу прибыло столько гостей, что пришлось ставить столы не только внутри дворца, но и снаружи. Погуляли знатно.

Конечно, женитьба не решила всех моих проблем. По Пиктляндии по-прежнему бродили отряды патриотов, мечтающих вышвырнуть «вонючих горцев» из своей родной земли. Но ситуация — я ясно ощущал это — потихоньку начала меняться к лучшему. Национальное большинство во власти было представлено принцессой Гвиневрой, и национальному самосознанию пришлось этим удовлетвориться. Гвиневра давала мне дельные советы, от которых я не торопился отмахиваться. Наш брак был заключен по необходимости, а не по любви, но, может быть, именно поэтому у нас не было ни ссор, ни размолвок. Изначально мы относились друг к другу настороженно, затем появилось взаимное уважение, которое переросло в дружбу, затем… Чувства — сложная штука: обычно мы понимаем, как дорого нам было что-то только тогда, когда это «что-то» мы уже потеряли. Но в те дни Гвиневра была молода, была со мной и мне было просто хорошо от того, что она рядом, и о большем я не задумывался.

Гвиневра куда лучше, чем я, знала свой народ. Вначале я опасался, что она захочет отравить меня и попытаться вернуть пиктам независимость, или даже самостоятельно захватить власть, но со временем, узнав ее получше, я стал постепенно открывать ей доступ к управлению страной. Гвиневра была достаточно умна, чтобы понимать: без меня она не сможет удержать власть над Пиктляндией, а что касается «независимости», то это в лучшем случае — лозунг для патриотов, а в худшем — просто ложь. Народ всегда зависим, и правители различаются не по принципу свой-чужой, а по принципу глупый-дальновидный, сильный-слабый. Гвиневра это понимала. Она не хотела возвращаться к тому положению дел, которое было здесь до моего прихода — бесконечные вялотекущие внутренние войны — она, как и я, хотела установить на своей родине нормальную систему управления.

Именно Гвиневра посоветовала мне обратиться к друидам. О существовании этих лесных колдунов я знал и раньше, но не придавал им особенного значения, поскольку они никогда не `пытались противостоять мне и вообще в политику не лезли. Гвиневра помогла мне взглянуть на этот же вопрос с другой точки зрения. Она рассказала, каким огромным уважением пользуются среди пиктов друиды. Если бы мне удалось наладить с ними отношения, общественное мнение оказалось бы на моей стороне, и из-под ног террористов-патриотов окончательно была бы выбита родная почва.