Андрей Смирнов - Артур, племянник Мордреда

— Итак, — сказал король Хаоса. — Я вас внимательно слушаю.

Я изложил официальную цель своего визита. Сейчас уже и не вспомнить дословно то, что я ему тогда сказал — да, в общем-то, и вспоминать не стоит. Это была стандартная пятнадцатиминутная тирада, состоявшая из совершенно бессодержательных фраз, сводившихся, в конечном итоге, к «миру-мир!» и «дружба-жувачка!».

Пока я нес весь этот бред, Ариман тактично молчал. К существу дела мы перешли чуть позже, когда вводный монолог был закончен и беседа плавно перетекла в свободное русло. Ариман поинтересовался нашей политической обстановкой, внимательно выслушал мой рассказ о смене власти, вежливо осведомился, все ли мои родственники живы и здоровы.

— В последние пятьдесят лет никто не умирал, — сказал я. — А скажите, ваш указ о запрете контактов… он ведь на самого короля не распространяется, не так ли?

— Конечно, нет. Короля трудно заподозрить в измене себе самому. — Мой собеседник усмехнулся.

— Значит, все контакты между аваллонцами и хаоситами рассматриваются вами как измена?.. — Я покачал головой. — Вы воспринимаете нас только как врагов? Такова официальная позиция Дворов?

— Нет. — Ариман покачал головой. — Полагаю, для вас не секрет, что я нахожусь не в самых лучших отношениях с Корвином и Фионой, но при решении вопросов государственного значения я оставляю в стороне свои личные симпатии и антипатии. Но, к сожалению, обиды — действительные или мнимые — есть не только у меня одного. Смысл указа о запрете контактов между Дворами и Аваллоном изначально заключался в том, чтобы не допустить эскалации конфликта. Запрет контактов — это прежде всего запрет на вендетту. Не будь его, Дом Иноходных Путей мог бы, с полным на то основанием, убить Мордреда. Но Мордред до недавнего времени был вашим королем, и его смерть спровоцировала бы ответный удар по Дворам. Началась бы война…

Кивая в знак согласия, я подумал: «Вранье. Это последняя причина. Тут есть еще что-то…»

— …Но теперь, конечно, этот указ будет отменен. — Продолжал Ариман. — Трон заняла королева, у которой, насколько мне известно, нет никаких личных счетов ни с кем из Дворов. Не скрою — мы очень рады, что Мордред ушел. Это откроет дорогу для развития подлинных добрососедских отношений между нашими королевствами.

— Наши с вами позиции по данному вопросу полностью совпадают, ваше величество.

— Мне тоже так кажется. — Ариман выдержал короткую паузу. — Вам, разумеется, будет оказан соответствующий прием. Я свяжусь с главами Домов и через четыре цикла мы встретимся с вами в официальной обстановке.

— Четыре цикла?.. А сколько длится каждый цикл?..

— По-разному, в зависимости от того, в каком порядке они следуют… Последовательность, естественно, также меняется раз от раза… Сейчас белое небо, затем будет синее, черное и желтое. Приблизительно шестнадцать часов биологического времени. Занимайте пока эти апартаменты. Чуть позже мы подберем для вас что-нибудь более подходящее.

— Благодарю. Я хотел бы сказать кое-что еще. Не для протокола.

Ариман чуть наклонил голову, изображая вежливый интерес.

Я мысленно вздохнул. Я никогда не был трусом. Но я должен был сыграть роль труса также хорошо, как Ариман играл роль незлобивого, добросердечного короля.

— Хотя я целиком и полностью поддерживаю новый политический курс, принятый королевой Джинной, — сказал я. — Тем не менее, я являюсь реалистом и понимаю, что, возможно, в будущем может сложиться такая ситуация, когда одно из королевств перестанет существовать…

— Вы предвидите войну? — Ариман удивленно приподнял бровь.

— Нет, конечно, нет! — Запротестовал я. — Во всяком случае не с Хаосом. Что нам делить?!.

Ариман благожелательно кивнул. И в самом деле, что нам делить? Ничего, кроме власти над мирозданием…

— Может сложиться, например, ситуация, при которой кто-то из Эмеральда разрушит наш Лабиринт, а вы, например, уничтожите Лабиринт Бранда…

— Уверяю вас, мы не собираемся этого делать.

— Я в этом уверен. — Сказал я. — Но в Хаосе, как и у нас, могут найтись свои фанатики… экстремисты… Конечно, маловероятно, что они добьются своих целей, но полностью такую возможность исключать все-таки нельзя.

— Да, вы правы. Нельзя. — Сочувственно кивнул Ариман.

— Я просто хочу сказать — уже не как представитель Аваллона, а как частное лицо — что при существующем положении дел, насколько я могу судить, рядом стратегических преимуществ обладают Дворы, а не королевства Порядка. И, если Аваллон погибнет… я этого совершенно не хочу, но если Аваллон — по тем или иным причинам — все-таки погибнет, я бы не хотел погибать вместе с ним. И я не хотел бы перебегать на сторону Эмеральда. Кто для меня Феникс?.. Никто и ничто. Я знаю, что во мне течет кровь Единорога, и знаю, что Дворкин происходил из Дворов, а значит — во мне, как в его потомке, есть толика крови Змея. Но с Фениксом меня ничто не связывает и под крыло этой рыжей курицы я становиться не хочу. Если вдруг Аваллон рухнет, я бы хотел быть принятым на той половине мира, которая, по совести, нам гораздо ближе, чем Эмеральд.

Ариман кивнул.

— Я запомню ваши слова.

— Это не просто слова. — Сказал я. — Чтобы подтвердить их весомость, я хотел просить вас позволить мне пройти Логрус.

Ариман на несколько секунд задумался.

— Кем была ваша мать? — Спросил он.

— Отраженкой. Она уже умерла.

— В вас нет крови Хаоса…

— Я полагал, что она есть во всех потомках Дворкина.

— Только до известной степени. — Возразил Ариман. — Генотип изменен, кровь Змея вытравлена кровью Единорога. Риск при прохождении знака всегда есть, но в вашем случае риск возрастет неимоверно. Зачем вам это?

— Потому что я не хочу, чтобы вы смотрели на меня только как на агента Порядка. Я знаю — мое поведение, как и поведение адепта любой Силы, определяется не только моей собственной волей, но и, в какой-то степени, влиянием Силы. Пока это влияние происходит на бессознательном уровне, я не могу ему противостоять. Моя приверженность определенной стороне всегда будет четко задана. Но если я стану посвященным не только Лабиринта, но и Логруса, эта предопределенность будет разрушена. Одна Сила нейтрализует влияние другой, и я смогу сознательно выбирать между ними.

— Хорошо. — Сказал Ариман. — Лично у меня нет возражений, но, как мне кажется, с решением вопроса — допускать вас к Логрусу или нет — не следует торопиться. У вашей королевы может сложиться неверное представление о вашей судьбе, если вы вдруг погибните при прохождении.

— Конечно, я понимаю. В любом случае, сначала я собирался вернуться с докладом в Аваллон. И лишь потом… в частном порядке…

— Полагаю, вы не хотите, чтобы об этом стало известно широкой общественности?