Шестирукий резидент

- Альдебаран! – подсказала лейтенантша.

- Кин-Дза-Дза, - сухо поправил ее Михаил Илларионович.

Действительно, «родную планету» я назвал в анкете именно так. Ну а что? Такого фильма в этом мире нету, никто ничего не заподозрит. К тому же звучит по-инопланетному, и запомнить нетрудно... как мне казалось. Но все-таки – чего они так привязались к Альдебарану?

- Точно, Кин-Дза-Дза, - попытался кивнуть я. Я уже больше года яцхен, но до сих пор иногда еще пытаюсь двигать отсутствующей шеей. – У нас там документов не бывает.

- Непорядок! – обтер лысину платком Щученко. – Вернетесь домой, передайте, значить, шоб непременно завели, а потом уж туристов в Советский, значить, Союз посылали.

- Угу. Обязательно передам.

- А если у вас документов, значить, нету, как же я убедюсь, шо вы есть настоящий инопланетянин? Есть у вас какие-нибудь доказательства?

- Это уже становится интересным... – хмыкнул я. – Сейчас, подождите, подумаю... А, ну да – у меня шесть рук! Убедительно?

- Ху-ху-ху! Ху-ху-ху! Товарищ Бритва, да шо вы, значить, мне м о зги тальком посыпаете? В нашей советской Конституции не сказано, шо человеку запрещено иметь шесть рук! Да я вам прямо щас позвоню в Дом Инвалидов, будет здесь куча и одноруких, и безруких, и шо хошь!

- Вы мне кого-то ужасно напоминаете, полковник... – задумчиво посмотрел на него я. – Ну хорошо, а крылья?

- Ой, да шо вы мне опять м о зги тальком порошите? Да я вот прямо щас пойду, да тоже крылья напялю! Маскарадный, значить, костюм!

- Да, но я умею летать!

- Ху-ху-ху! Да я тоже! Вот сейчас пойду в аеропорть, сяду на самолеть, да полечу, як птичка певчая! Соловей, значить!

- А если без самолета?

- А можно и без самолета! – покладисто согласился Щученко. – Сяду, значить, в вертолеть, и ху... же, заметьте, не будеть! Ху... до доказываете свою принадлежность к инопланетному пролетариату, товарищ Бритва!

- Нет, а если вообще без техники? – настаивал я. – Сами по себе сможете?

- А вы, значить, смогете, если мы у вас крылья оторвем? – ответил вопросом на вопрос полковник. – Давайте, значить, отрежем вам крылья, да мне прикрепим хорошим советским клеем «Момент»! И я в момент взлечу! Ху-ху-ху! Це я красиво завернул, а?

- Угу. Красиво. А если я вот прямо перед вами возьму и исчезну? Растворюсь в воздухе? Что вы на это скажете?

- Шо вас надо срочно определить в помощники товарищу, значить, Акопяну. А еще – шо вас надо арестовать за самовольный побег из-под задержания.

- А я что – задержан?

- А вот это мы сейчас, значить, и выясняем! – развел руками Щученко. – Вы доказательства предъявите, шо вы, значить, пришелец!

- И какие? Ну вот скажите, какие доказательства вас устроят?

- Паспорть! Шоб, значить, черным по бумаге было написано, шо товарищ Олег Бритва имееть национальность «инопланетянин». А иначе... – он захрюкал и начал постукивать по рукояти пистолета. – По законам, значить, военного времени...

- Так сейчас же вроде не война... – рискнул вставить словечко майор.

- А вас, товарищ Пукин, никто, значить, не спрашивает.

- Лукин! – раздраженно поправил майор. Но больше ничего не сказал.

- А вот, значить, вам, товарищ Бритва, другой вопрос, - задумался Щученко. – Вы кем же будете по, значить, классовому строю? Пролетариать? Или, може, буржуазия?

- Коренной пролетарий, - быстро ответил я. – Рабочий класс.

- А мозоля-то на руках покажьте! – в голос заорал полковник, хватая меня за руку. – Ишь, ручки-то мяконькие... хотя не очень... да уж, не очень, це я еще, значить, недосказал...

Я спокойно смотрел, как он дотошно проверяет все мои ладони, пытаясь отыскать хоть один мягкий участок. Пусть ищет – кожа у меня хитиновая, играет роль экзоскелета. Такую кожу даже автоматной очередью пробить нелегко. Я же все-таки архидемон!

- Да, мозоля есть... – неохотно признал Щученко. – Сплошные мозоля со всех, значить, сторон... Только сомнения никуда не пропали, здесь они, здеся... Ху... рмы не хотите, товарищ Бритва?

- Не откажусь, - протянул руку я.

- А вот вам ху... рмы мы не дадим! – бешено заорал полковник, торопливо пряча пакет в портфель. – Советский народ, значить, трудился, растил ее, молол, выпекал, а вы, значить, приперлись на готовенькое?! Привыкли, значить, в шесть рук народное достояние грабить?! Не дадим, значить, инопланетным капиталистам жрать нашу хурму и прочие хлебобулочные изделия!

- Хурма – это фрукт, - спокойно сообщил я.

- Я знаю, - ничуть не смутился Щученко. – Це я, значить, вас проверял. А вы проверку-то, значить, и не выдержали! Откуда вы, товарищ Бритва, знаете, шо такое наша хурма?! Шпион?!

- Разведчик! – обиделся я.

- А воть с этого места попрошу, значить, поподробнее, - оживился Щученко, придвигая к себе чистый лист бумаги, чернильницу и авторучку. – На какую разведку работаете?

На миг я задумался, за каким хреном ему понадобилась чернильница... но в следующий момент полковник невозмутимо обмакнул в чернила шариковую ручку,даже не снимая колпачка, и начал писать. По-моему, от такого зрелища челюсть упала под стол не только у меня, но и у всей милиции.

- Скажите, товарищ полковник, - облокотился на стол четырьмя локтями я, - а вас не смущает то, что вы вот так запросто допрашиваете... не совсем обычное существо?

- Нисколько, - не отрывая глаз от бумаги, ответил Щученко. – Мы, значить, не расисты, на внешность не смотрим. У нас к усем равное, значить, отношение. Главное – шоб ты был коммунисть и трудящийся! А дальше разберемся.

С этими словами он отдал пакет с хурмой майору Лукину. Майор по честному разделил фрукты между всеми присутствующими. А сердобольная лейтенантша Лена незаметно сунула одну штуку и мне, пока Щученко чесал ручкой затылок, размышляя, как правильно пишется «полковник». В конце концов он вспомнил однокоренное слово «палка», написал «палковник» и расплылся в широченной улыбке, довольный своей грамотностью.

- Вот вы, товарищ Бритва, только жрать и могете, - неодобрительно покосился на меня Щученко, все-таки заметивший несанкционированное кормление меня хурмой. – А еще на шо-нибудь вы, значить, способны?

Я на миг задумался, а потом взял у него циркуль и разрезал его на кусочки, аккуратно выпустив один из когтей. Показал, значить, на шо еще я способен.

- О-па! Порча казенного, значить, имущества! – обрадовался полковник. – Вредительство! Пять леть, считайте, уже заработали! А то и все десять – как, значить, суд решить! Наш советский суд – самый гуманный и справедливый суд в мире. Усех расстреливають!

По-моему, милиции было очень стыдно за своего в некоторой степени коллегу. Я уже несколько раз ловил на себе виноватые взгляды. Ну как же – гость из-за, мягко говоря, далекого рубежа, а с ним так обращаются! Лейтенантша Лена вообще бормотала что-то насчет того, что у меня надо не документы проверять, а в Академию Наук отправить. А то и вовсе на личную встречу с товарищем Сауловым. Контакт с инопланетной цивилизацией и все такое...