Шестирукий резидент

Дверь неожиданно открылась, и я замер с поднятыми руками. Оттуда выглянула еще вполне миловидная тетя лет сорока и сварливо поинтересовалась:

- Чего надо?

Я задумался. Реакция выглядела неестественно. Представьте себя на месте этой женщины – вы открываете дверь, а снаружи трехглазое чудище с длиннющими когтями. И оно на вас замахивается (точнее, не на нее, а на дверь, но это же только я знаю). Ваша реакция? На выбор – упасть в обморок, закричать, убежать, стукнуть чем-нибудь потяжелее. Но уж никак не та, что мы пронаблюдали.

- Здравствуйте, товарищ буфетчица! – жизнерадостно выставил вперед пузо Щученко. – Буфеть нам, значить, откройте, а то мы шо-то подзакусить собрались!

- Разбежался, толстопузый, - неодобрительно посмотрела на него буфетчица. – Полночь на часах, все спят давно! Иди-иди отсюда, а то милицию вызову! Ишь, напьются до зеленых чертей и лезут, и лезут, прямо спасу от вас нет...

Она с сомнением посмотрела на меня, а потом продолжила:

- Это же надо так налакаться – даже я твоего черта вижу! Чего уставился, хвостатый?

- Да я вроде как не глюк... – с некоторым сомнением пощупал хвост я. А вдруг?

- Кому сказано – иди отсюда, пьянь! Проспись сначала, а утром в буфет приходи! Милицию вызову!

- А я, значить, из КГБ! – отпарировал полковник. – А КГБ старше всяких там мурзиков, ясно вам, товарищ буфетчица? Фамилия ваша как? Вы органам-то, значить, не препятствовайте, а то живо дело заведем!

- Теть Алла, да это я, Ира, помните? – вмешалась наша экскурсоводша. – Сапрыкина которая.

- Ирка? Ты, что ли? – прищурилась тетка. Она достала из кармана передника очки в черепаховой оправе, надела их и внимательно осмотрела с ног до головы Иру, полковника и меня. Меня особенно внимательно – по-моему, начала подозревать, что я не галлюцинация. – Ты чего на ночь глядя заявилась? А это кто с тобой?

- Полковник, значить, Щученко! – молодцевато подкрутил ус бравый гебист, свободной рукой вытирая лысину платком. – Сопровождаю гостя из-за рубежа в осмотрении наших советских произведений искусств! Гость устал, желаеть, значить, перекусить с дороги! Немедленно оказать помощь в накормлении гостя! Отказ расценивается як сопротивление органам государственной безопасности и карается по справедливым советским законам! Расстрелом.

Буфетчица смерила меня недоверчивым взглядом. Похоже, ей все еще не верилось, что я настоящий. Потом она лениво пожала плечами и сообщила:

- Хотите есть – приходите утром. А в полночь я сплю.

- Товарищ буфетчица, шо це за преступные разговоры?! – насупился полковник. – Немедленно выполнить распоряжение полковника, значить, КГБ! Це есть настойчивая просьба, оформленная в виде приказа!

- А л о жила я на твое КГБ, - равнодушно зевнула тетя. – Вас много, а я одна, всех накорми, напои, спать уложи... Пистолетом махать – дело нехитрое, а вот ты попробуй, накорми пятьсот голодных студентов, когда они всем институтом в музей припрутся! Попробуй-ка!

- Товарищ буфетчица, я на вас музейному директору ябедную, значить, бумагу накатаю! – уже осторожнее пригрозил слегка стушевавшийся полковник.

- Да пожалуйста! – хохотнула тетя. – Сейчас вот разбужу его, и жалуйтесь, сколько хотите. Ва-а-ась!!! – заорала она в приоткрытую дверь.

- Аллочка, ну куда ты пропала? – донеслось оттуда. – Пошли их на [цензура] и иди обратно!

- Блин, это музей или общежитие?! – возмутился я.

- Музеи у нас в стране работают круглосуточно, гражданин, - зевнула буфетчица. – И наше любимое начальство предоставляет нам, его работникам, квартиру на непосредственном месте службы. А только обе сменщицы мои в декрете, так что я тут одна кручусь, без выходных. А спать когда же прикажете?! Спокойной ночи, граждане.

Дверь захлопнулась прямо перед моим... местом, где у людей расположен нос. А в животе почти сразу же тоскливо забурлило – организм напоминал, что я уже почти четыре часа ничего не ел. Для меня это довольно долго.

- Угощайтесь, товарищ Бритва... – грустно протянул мне пакетик леденцов полковник. Наш гид немедленно потянула носом на запах клубники. – И вы берите, товарищ Са... что уж там, просто Ирочка...

«Рабан, где эта хренова статуэтка?» - спросил я, отправляя в пасть горсть конфет. – «Хватит уже в туристов играть...»

- Прямо по коридору, потом поворот, сквозной зал, еще поворот, потом прямо, прямо, прямо...

- Фью-ю-уу... Большой музей!

- Очень большой, - согласилась Ира, возвращая полковнику пустой пакетик. – Следуйте за мной, товарищи экскурсанты, сейчас я вам все тут продемонстрирую.

Тихо было в ночном музее. Только цокали по мраморному полу мои когти, выбивали марш тяжелые ботинки полковника, да легонько постукивали каблучки Иры. И, конечно, ее монотонный голос, выдающий пояснения к выставленным экспонатам.

Ко всем подряд.

- ...а это филлокактус «Декабрист», очень выносливое растение...

- ...а это минерал галенит, спайность кубическая...

- ...а это бивень нарвала, почти три метра в длину...

- ...а это один из свитков Торы, семнадцатый век...

- ...а это средневековый мушкет, приклад инкрустирован...

- ...а это колесо сельскохозяйственной машины «трактор»...

- ...а это веджвудская порфирная ваза в античном стиле...

- ...а это гипсовый слепок с лица туземца Конго...

«Рабан, почему я раньше не любил ходить на музейные экскурсии?» - задал мысленный вопрос я.

- Может, потому что это зверски скучно? – предположил керанке.

«Да, ты прав. Более скучного занятия не припомню. Интересно, почему я это до сих пор терплю? Наверное, я самый терпеливый яцхен в мире...»

- Патрон, ты единственныйяцхен в мире.

«Значит, я тоже прав».

По-моему, Щученко опять уснул. Теперь даже не стоя, а на ходу. Может, я, конечно, и ошибаюсь, но очень уж равнодушный у него был взгляд – на экспонаты он даже не смотрел, просто пялился в одну точку.

- Посмотрите налево... теперь посмотрите направо... теперь обратите внимание на эту дверь – я пойду туда, а вы ждите здесь, вам со мной нельзя, - мило прощебетала Ирочка.

- Это почему еще?! – встрепенулся полковник. – Шо це, значить, за дискриминация, товарищ эскурво... гид?! Почему это нам туда нельзя?!

- Потому что это женскийтуалет, - пренебрежительно посмотрела на него девушка, скрываясь за дверью с надписью «Ж».

- У-у-у, контра... – засопел полковник, сверля эту букву подозрительным взглядом. – Я, товарищ Бритва, думаю так – туалеты в советском правовом государстве следуеть, значить, объединить! Советским гражданам нечего скрывать от советских гражданок! А советским гражданкам нечего скрывать от советских, значить, граждан! Я так примерно думаю.

- Угу. И стены делать из стекла, - хмыкнул я, вспомнив Замятина. – Чего мелочиться-то?