Шестирукий резидент

- Расстрелом? – уточнил я.

- Нет, штрафом в размере одного минимального оклада. Будем, значить, бить вас рублем, раз уж пули от вас отскакивають!

На некоторое время Щученко затих. Но в окно глядел все так же настороженно, с каждой минутой все сильнее мрачнея. По-моему, начал сомневаться, что это действительно Москва – да и неудивительно. Вряд ли он узнал хотя бы одну улицу – те места, по которым мы проезжали, в его мире находятся на морском дне.

- Товарищ Бритва, остановите, значить, машину, возьмем попутчика, - потребовал он, тыкая пальцем в окно. – Попутчицу, значить...

Я молча скрутил двойную фигу (хорошо иметь по два больших пальца на руках). Вот только мне сейчас еще попутчиков не хватало! Я задумался – неужели полковник считает, что эта неизвестная женщина спокойно отнесется к такому водителю, как я? Женщина, с позволения сказать...

- Товарищ Бритва, немедленно остановите! – резко дернул ручник полковник. Я едва успел ударить по тормозам. – Как вам, значить, не стыдно?! Молоденькая совсем, студенточка небось, а одета-то як легко! Ночь, холодно, а на ей одна маечка, да юбчонка с колготами! Продрогла, небось!

Щученко открыл окно, просунул в него свою голову, похожую на бильярдный шар с усами (противогаз он снял), и приветливо крикнул:

- Гражданка, садитесь, подвезем вас, значить, до дому!

- До моего или до вашего? – уточнила девица, лениво пережевывая жвачку. – У меня дороже...

- Шо? – не понял полковник.

- За ночь двести грина, за изврат отдельно, анал не предлагать, - заученно отбарабанила дамочка. – С подружкой – триста пятьдесят.

Тут же подтянулись и подружки – еще три размалеванные девахи. Они оценивающе осматривали Щученко и им, похоже, не очень нравилось увиденное. На «Москвиче», одет чисто, но небогато, на руках ни колец, ни часов... В общем, не слишком толстый папик.

Меня они пока что не разглядели – Щученко загородил весь обзор.

- Це шо?.. – медленно начало доходить до полковника. – Це шо такое?.. Прости... те, це шо?! Проституция на улицах Москвы?! А-а-а! Немедленно, значить, разойтись по домам и прекратить разврат, товарищи женщины! Иначе караю расстрелом!

- Блин, опять псих какой-то... – разочарованно сплюнула «ночная бабочка», отворачиваясь от Щученко. – Достали эти уроды...

Щученко некоторое время наблюдал, как она отдаляется, ритмично покачивая бедрами, а потом выскочил наружу, выхватил полковничье удостоверение и заорал:

- Я кому, значить, ору матом?! КГБ! Всем, значить, лечь на грязный асфальт и приготовиться к подробному обыску!

- Пауль! – мелодично завизжала девушка, бросив на этого поборника нравственности презрительный взгляд.

Из киоска, рядом с которым размещался этот «пост неотложной помощи», неторопливо выбрался приземистый, но очень широкоплечий мужичок. На руке у него я заметил татуировку «ПАША».

- Дядя, ну чего ты тут разоряешься? – ласково спросил он. – Чего к нашим девочкам привязался?.. Девочки, он вас обидел?

- Пока нет, - насупленно ответили ему.

- Ну вот и хорошо. Давай, дядя, садись в свой рыдван и двигай отсюда, пока [цензура] не получил. Двигай, двигай!

Полковник недовольно обтер лысину платком и потянулся за пистолетом. Но на привычном месте его не обнаружил – табельное оружие давно перекочевало в мой брючный карман. На всякий случай – чего мне сейчас только не хватает, так это ненормальных особистов, шмаляющих во все подряд.

Охлопав карманы и не найдя именного «лазарева», Щученко вынужденно удовольствовался уголовным кодексом Советского Союза. Он выхватил пухлую зеленую книжечку и нацелился корешком на сутенера. Тот нахмурил чело, не совсем понимая, что от него требуется.

- Все, значить, задержаны до выяснения дальнейших обстоятельств, - любезно объяснил Щученко. – Встать лицом к стене, ноги на ширину плеч, руки поднять перпендикулярно земной поверхности!

- Ага, и еще юбку снять, да? – фыркнула какая-то девица из-за спины «Пауля».

- А воть етого, значить, тлетворного развращения малолетних нам здесь не надо!

Я на миг задумался, где он тут увидел малолетних. Потом вспомнил, что искать логику в высказываниях данного полковника КГБ – совершенно неблагодарное дело.

- Ну, не хошь, как хошь, - пожал плечами сутенер, поняв, что полковник отнюдь не собирается успокаиваться. – Сам напросился...

С этими словами он на секунду скрылся в киоске и вернулся, похлопывая по ладони слегка изогнутой монтировкой. Судя по форме искривления – уже как минимум однажды была использована не по прямому назначению.

- О-па! – обрадовался Щученко. – Сопротивление, значить, работнику государственной безопасности при сполнении им прямых обязанностей! Карается расстрелом... или полной конфискацией имущества. Вы, значить, шо предпочитаете?

- Точно псих, - повертел пальцем у виска сутенер, опасливо поглядывая на полковника. А вдруг укусит?

- Значить, вот шо я вам скажу, товарищи проститутки! – решительно схватил ближайшую дамочку за руку Щученко. – Щас мы вас отвезем в милицию и пусть, значить, эти мурзики сами с вами разбираются! На партсобрании вас пропесочать или, можеть, расстреляють – как, значить, удобнее будеть. А я умываю руки!

- Пусти, козел! – взвизгнула пленница, пытаясь вырваться из мертвой хватки ортодоксальнейшего из коммунистов. Руки полковника напоминали разварившиеся манты, но неожиданно оказались очень сильными.

- Мужик, [цензура], ну ты меня окончательно достал! – прорычал сутенер, замахиваясь на этого невежу монтировкой.

Тут я понял – дальше тянуть нельзя, пора вмешаться. Хотя и не хотелось – последние пять минут я с трудом удерживался от хохота. Получалось какое-то сдавленное бульканье.

На то, что в машине присутствует еще кто-то, сутенер и «девочки» доселе не обращали внимания. Но когда на крышу «Москвича» одним коротким прыжком взметнулся забавный зверек яцхен, монтировка, летящая к блестящей лысине полковника, замерла на полпути. Рука мужика сама собой разжалась, и железяка с тихим лязгом шлепнулась на асфальт.

- Гр-р-р!!! – зарычал я, распахивая крылья и выпуская когти.

- И-и-и-и!!!

- А-а-а-а!!!

- [цензура] мать!!!

А потом все пятеро бросились наутек с поистине феноменальной скоростью. Девицы оглушительно визжали, едва не падая на своих шпильках, а вот «Пауль» бежал молча, с легкостью опередив подопечных аж на два корпуса.

- Шо это они? – удивился Щученко, обтирая лысину платком. – Товарищ Бритва, а шо они так драпанули, а?

- Вас испугались.

- Думаете? – расплылся в широчайшей улыбке полковник. – Я тоже, значить, думаю схожим образом! То-то же, будуть знать, как сопротивляться ответственным работникам государственной, значить, безопасности!

Я торопливо вернулся в салон – вдалеке уже виднелся свет чьих-то фар. А лишние свидетели мне как-то совершенно не нужны – такой уж я человек, знакомство со мной так просто не забывается.