Шестирукий резидент

Поэтому мы пьем уксус. И не морщимся!

Мы сидели в подвальной лаборатории – а то еще полковник проснется, да начнет выпытывать у Святогневнева, шо, значить, тут происходит и как мы относимся к ЦК КПСС. Мы с Львом Игнатьевичем против них, в принципе, ничего не имеем, но Щученко такой не слишком восторженный ответ устроит вряд ли.

А в этой лаборатории довольно уютно. Почти как в той, на базе «Уран», в которой мы встретились в первый раз – больше года назад. Только чисто и кровавых потеков на стенах нет.

Да, было время, аж на ностальгию прошибает... Меня вообще ностальгия довольно часто мучает – по всему подряд. Помню, три месяца назад так заскучал по нашим русским березкам, что смотался из Лэнга на Землю, слетал в одну подмосковную рощицу и... срубил штук двадцать. Сразу полегчало. Две штуки я с собой прихватил – теперь, когда заскучаю, съедаю щепку-другую. Давно, кстати, заметил – если съесть то, что очень любишь, грусть уходит, а взамен является глубокая удовлетворенность. Потому что теперь-то уж точно никуда не денется.

Может, мне леди Инанну съесть?..

В колено ткнулся собачий нос. Я рассеянно погладил черного добермана и спросил:

- А что это ты собаку вдруг завел?

Святогневнев вяло пожал плечами, высыпая прямо на пол пакетик сухого корма. Псина равнодушно принялась есть. Странно как-то она ела – без малейшей заинтересованности, как заведенная игрушка.

- Как зовут?

- Дюк...

- Угу. Хорошее имя. Что еще новенького?

- Да вот – вакцину недавно испытал, - слегка оживился доктор, открывая дверь холодильника и доставая оттуда колбу с вязкой буроватой жидкостью. – Вирус «Зомби»! Только улучшенная модель – незаразная. И рассудок сохраняется... частично... вроде бы...

- Испытал? – подивился я. – На человеке, что ли?

- Скажешь... Нет, Олег, на такой эксперимент добровольцев почему-то нет...

- А на ком же тог... [цензура] мать! – догадался я, с ужасом глядя на Дюка. – [цензура] тебя в рот, Лева, ты что – сдурел?!!

- Но надо же было проверить... – виновато сжался Святогневнев. – На себе-то уже бесполезно...

- А собачку не жалко? Нет, он что – правда мертвый?! То-то я смотрю – не лает совсем... и глаза какие-то пустые...

- И холодный еще, - грустно добавил доктор.

- Ну, тут придется на слово поверить – я температуру не чувствую. Знаешь, Лева, я был о тебе лучшего мнения.

- Так это же не человек! Я его сам купил – на свои, кровные! В специальном питомнике! Олег, да у нас на «Уране» все на животных испытывали! Да еще доктор Павлов...

- Вивисектор, - отрубил я.

- Но надо же чем-то жертвовать... – тихо пробормотал Святогневнев. – Я бы и на себе испытал, но поздно ведь уже...

- Говорил. Ладно, фиг с ним, замяли. Песика только жалко...

- Ну, это ты зря, - заупрямился Лев Игнатьевич. – Это он сейчас добрый и тихий, а раньше злющий был, кусачий, гадил везде, как свинья!.. В ванной до сих пор пятно – никак отмыть не могу...

- Угу. Лева, а когда эта... штука... еще была собакой, это кобель был или сука?

- Кобель. Но такая сука!

- Теперь ясно, за что ты его так жестоко... А обратно-то вернешь, или так и будет дохлый ходить?

- Если б я мог обратно... – заерзал на жесткой табуретке доктор. – Я бы первым делом самого себя вылечил...

- Угу. Слушай, а я вот чего-то смысла не догоняю. На фига тебе эта вакцина? Если она незаразная, биологическое оружие из нее фуфельное...

- Не придумал пока... Может быть, как лекарство...

- От чего?

- Ну... от всего.

- Угу. Понятно. Значит, болеет какой-нибудь кекс, допустим, СПИДом, а ты ему укольчик – и все, больше не болеет? Ходит и радуется жизни... в виде зомбака. Что-то я опять смысла не догоняю...

- Я ученый, а не рационализатор! – огрызнулся Святогневнев. – Мое дело – закончить проект! А для чего его будут применять – это уже не мое дело!

- Вот и Нобель так же рассуждал... Мол, хорошая штука динамит – для горных работ пригодится и вообще...

- Олег, ну чего ты привязался? У меня и так все через пень-колоду – уже неделю ничего нового не родил... Эх, мне бы сюда Бориса с Аскольдом, мы бы втроем таких дел наворотили...

- Угу. И еще Краевского до кучи.

- Кстати, о Краевском, - вдруг оживился доктор. – Я ведь кое-что из его вещей купил...

- О, то-то я смотрю – сервант знакомый! – сообразил я. – Думаю – ну где же я его видел? А где это ты достал?

- Да на аукционе... Я этим делом очень интересовался, попросил Петра Иваныча разузнать что-нибудь. Он и выяснил, что там стало. У Краевского дом-то весь разворовали – уже через неделю после смерти залезли какие-то, половину вещей вынесли. Потом милиция подключилась, ФСБ тоже пошуровало... Лабораторию его, наверное, на «Гею» отправили – тут уж я не стал узнавать. А остальное... наследников у него вообще никого не было, вот и распродали с аукциона. Петр Иваныч мне купил, что успел – там почти все еще в прошлом году взяли, а это так, остаточки...

- Угу. Ну и чего?

- Да я там, понимаешь, одну книжку нашел, с пометками на полях... и узнал о его последнем проекте... – замялся Святогневнев, как-то жадно поглядывая на меня. – О твоей тканевой жидкости...

Я на всякий случай насторожился. А то мало ли – грохнется сейчас с потолка какая-нибудь клетка... Лева мне, конечно, друг, но кто ж его знает – вдруг решит, что ради науки иногда приходится идти на жертвы?

- Ты мне немножечко не нацедишь, а? – сблизил указательный и средний пальцы, показывая, сколько именно требуется, Святогневнев. – Одну рюмочку... Я бы исследования провел – вдруг удастся синтезировать?

- А-а-а, ну это сколько угодно, - успокоился я, подходя к лабораторному столу. – Всегда пожалуйста. Только у тебя ничего не получится – у Краевского же не получилось...

- Ну, попытка не пытка, - пожал плечами доктор, подставляя мне чашечку.

Пару минут мы внимательно наблюдали, как тягучая черная слизь сочится из надреза в хитине. Я вставил туда ложку – царапины срастаются так быстро, что приходится силой удерживать их раскрытыми.

- О Палаче ничего не слышно? – между делом спросил я.

- Совершенно.

Палач – это еще один мой старый знакомый с прошлых времен. Мы с ним товарищи по несчастью – оба детища шального гения русской генетики. Я, правда, только частично – в моем создании куда большее участие приняла Инанна. Да и без демонов Лэнга я никогда бы не получился таким, как сейчас – ведь это именно Лаларту... одолжил мне внешность, если можно так выразиться.

Последний раз я видел Палача в мае прошлого года, когда оставил его в купе поезда Кемерово-Москва. Так уж получилось, что я этот поезд покинул... немного не по своей воле. А потом я немножечко закрутился, мотаясь по мирам, как-то не до того стало. Осенью прошлого года я пытался его разыскать, но безуспешно – Палач как в воду канул...

Уж не знаю, что с ним случилось – добрался ли он все-таки до этой «Геи» и исчез в ее закоулках, погиб ли в бою с московской милицией или, наоборот, криминалитетом, а может, просто сглючил особенно фатально и самоуничтожился... Но я его с тех пор не встречал и ничего о нем не слышал. Направление его не улавливает – у него есть почти такая же система, и он умеет блокировать мои сигналы.