Олег Готко - Земляки по разуму

Квакающий голос далеко разносился над пустынной равниной. Результатом этого было то, что в одной из подземных нор заворочался огромный Джаг, разбуженный ритмичной вибрацией воздуха.

Он медленно высунул на поверхность плоскую голову и приник мембранами к почве. Близорукие глаза, расположенные на кончике пасти, обшарили пространство вокруг. Обоняние подсказало, что близятся сумерки и наступает время охоты.

Джаг бесшумно скользнул в нору и по многочисленным ходам устремился к беспечной добыче.

Четверг, 53 февраля 2 473 010 года до н. э.

— Вижу Землю! Земля в экране!!!

Вопль веселого Фасилияса ворвался в кают-компанию, переполненную печалью и скукой, в один из долгих периодов бодрствования, которые по привычке именовали «днем».

— Нужно говорить — Терра, и не в экране, а в иллюминаторе, — лениво и безрадостно поправил Саньковский.

И ему, и всем остальным Тохиониус уже поведал о неладах со звездами. «Права была Машка, черт бы их побрал!» — подумал тогда он и не изменил мнения до сих пор.

— Почему? Ведь вы все земляне?! И у нас нет иллюминатора…

— Была когда-то традиция такая. Когда кто-то залазил на мачту и видел землю, то он был обязан орать — Терра Инкогнита! Понял? — Семен с сомнением, так как и сам был не слишком уверен в том, что говорит, посмотрел на Фасилияса и добавил: — А из песни слов не выкинешь…

— Ага, — почти по-взрослому щелкнул клювом тот и вприпрыжку помчался обратно в рубку.

— Что будем делать, уважаемые космонавты?

— Будем верить в лучшее. Неважно в «когда» мы попадем, водка или вино были на Земле всегда, — Горелов из кожи лез, борясь за звание «мыслящего человека», потому что ему очень нравилось это выражение. К тому же звание «старший лейтенант» не шло с ним ни в какое сравнение.

— И жизнь зародилась не в воде, а в спирте? Оригинальная идейка, — тускло улыбнулся Семен. — Михалыч, а ты что скажешь?

— Лучше бы, конечно, в светлое будущее, которое мы строили, — мечтательно протянул майор. — Каждому по потребностям…

— Можно будет мне поиметь чужое тело? — заслышав о потребностях, смущенно поинтересовался Джек-Потрошитель.

— Чем тебе твое не нравится? Ведь не болит ничего, — удивился Михалыч.

— Женщины, — признался тот, переходя в инфракрасный диапазон, — не хватает… мм, простого человеческого… м-м… особенно женского тепла…

— Если сможешь, возьмешь мое, только потом все расскажешь, — предложил Горелов. Он не был сторонником ущемления плоти, но ему хотелось мыслить подобно философу-отшельнику. Хотя бы какое-то время.

— О, Вонючий Бог! Твоей доброте нет границ!

— А может, возьмешь мое? — у Вуйко случился приступ ревности. — Чем оно хуже?

Вождь растерянно запульсировал в видимом диапазоне туманным призраком, не желая обидеть товарища.

— Потенция у тебя не та, старичок, — расхохотался Саньковский, выручив духа из неудобного положения.

— Да я и тебя, и его, и… — разозлился майор.

— Ну-ну, не петушись. Никто не хотел тебя обидеть.

— И вообще, прелюбодействовать — грех! — продолжал обижаться Михалыч.

— Женюсь! — донеслось из-под потолка.

Горелов лениво зааплодировал в ответ на храброе, но безрассудное решение. Он уже додумался до того, что только плохая жена может сделать мужа философом.

— Прошу тишины! — никто не заметил, как в кают-компании появился Тохиониус. — У меня есть, что вам сообщить!

Все повернулись к нему, потому как было в нечеловеческом голосе нечто такое, от чего неровно забились сердца, а души и дух замерли от дурного предчувствия.

Пятница, 13 февраля 1 234 513 года до н. э.

Кар пришел в себя от усиливающихся сотрясений почвы.

— …должны создать точную карту того сектора Галактики, где находится их планета, указать нашим современникам курс туда, чтобы они смогли найти ненавистную фауну и обезвредить! Мы изменим будущее, — вещал Грык, размахивая полевым станнером, — оно принадлежит нам!..

Запах пищи становился все сильнее. Извиваясь длинным телом, Джаг ввинчивался в перепаханный за многие охоты грунт. Скоро, очень скоро он вынырнет на поверхность недалеко от границы своих охотничьих угодий, и добыча будет легкой и питательной. Скоро!

— Грык, — обесцвеченным голосом позвал бесцветный Кар. — Грык!

— Чего тебе? — недовольно цыкнул клапаном тот, прерываясь на полуслове.

— Ты ничего не чувствуешь?

— Ненависть и святое желание отмщения бушуют во мне! Твой прах стучит в мое сердце! Что я еще должен чувствовать? Голод?

— Почва…

— Что?

— Она сотрясается!

— Сам ты сотрясаешься! Это у тебя от волнения и скоро пройдет. К тому времени, когда я придумаю как…

— Она сотрясается все сильнее и сильнее! Здесь что-то не то!

— У тебя просто вибрационные галлюцинации. Съешь что-нибудь.

— По-моему, это землетрясение и нам лучше взлететь, — Кар напрягся и двинулся к кораблю.

Мгновением позже, на том месте, где он валялся, в воздух выстрелил пыльный гейзер.

Так поначалу померещилось Грыку, но в следующую секунду он разглядел очертания ужасного монстра. Вороненой сталью сверкнули хитиновые пластины. Они жутко заскрежетали, и этот звук слился со щелчком пасти, усеянной кривыми клыками, когда Джаг шлепнулся на поверхность во всю длину семиметрового тела.

Проявляя подвижность сперматозоида, Кар уже вовсю мчался к «Вимере», едва касаясь предательской почвы родной планеты.

— Подожди меня! — завопил Грык, лихорадочно раздумывая в кого пальнуть — в Кара, чтобы тот не угнал корабль, или в монстра, который хотел Кара же сожрать.

Победила многолетняя привычка к напарнику и одна из хвостовых пластин Джага разлетелась на молекулы, обнажив внутренности, пульсирующие под тонкой зеленой пленкой. Такой поворот событий заставил хищника выбросить ускользающую жертву из крохотного мозга, который был просто не в состоянии выдержать одновременно целых две мысли, и переключиться на никчемную букашку, сделавшую ему больно.

Джаг юлой крутнулся на месте и кинулся на того, кто бросил вызов ему — хозяину этих охотничьих угодий. Блестящие агатовые глаза надвигались на добычу, гипнотизируя и лишая последних сил. На обнаженном фрагменте тела вздулся и лопнул волдырь, разбрызгивая лохмотья густой и вонючей жидкости. В воздух взметнулась псевдоподия, увенчанная клубком извивающихся щупальцев.

Все они были нацелены на Грыка.

— Стреляй! Беги! Стреляй! — донесся издалека визг напарника.

Противоречивость советов словно бы включила сознание Грыка. Присоска приникла к оптическому прицелу, и станнер снова содрогнулся в щупальцах. Слева от виляющего противоприцельным зигзагом чудовища закурилась раскаленная почва.