Олег Готко - Земляки по разуму

Михалыч обиделся на «Мойшича», а Горелов шептался с вождем о чем-то своем и на вопрос отреагировал только Тохиониус.

— Ну и что? Ноль относительно чего?

— Относительно знамения, конечно же! Что ты, Тоха? — подал голос вождь. — В небе же вспыхнула днем яркая звезда!

— Это была Сверхновая! — победоносно воскликнул Саньковский. — Поехали!

— А не грозит ли это парахронизмом? — Тохиониус боялся поверить в то, что у них есть надежда выбраться отсюда.

— Вы еще долго будете заниматься своим анахренизмом или все-таки выпустите меня отсюда? — вождю до смерти надоело переливание из пустого в порожнее.

— Выпустить его? — Тохиониус беспомощно посмотрел на остальных.

— Да, — ответил за всех Горелов.

— А что там у нас насчет причинно-временных связей? — ехидно спросил майор.

— Именно поэтому и выпускать, — пояснил мысль Горелова Семен. — Без Духа, который немало способствовал непорочному зачатию, никакого Рождества не выйдет… А нашему Джеку просто смерть как хочется кого-нибудь зачать!

Дух первого вождя-космонавта, а также Джека и Потрошителя Медвежьих Животов покинул их, чтобы стать Святым. Тохиониус вздохнул ему вслед с облегчением, Горелов перекрестился, а майор показал бывшему приятелю на прощанье язык и, перестав хотеть быть Моисеем — шляться по пустыне сорок лет не шутка, возвратился к теме:

— Так получается у нас что-нибудь или нет?

— Конечно, — радостно крякнул осьминог. — Я думаю, что смогу вычислить параллаксы созвездий и тогда…

— Тогда у нас сейчас дома созвездие Рыб, — дал астрономическую справку Семен и поклялся, что больше никогда не пойдет на рыбалку под этим созвездием.

Дух плыл над планетой, шаря взглядом и остальными органами чувств по сторонам. Безрадостные горные пейзажи сменялись аналогичными равнинными, но, кроме безмозглых животных, никто не попадался. Если бы не Голос, он бы уже давно плюнул на все и вернулся.

Вождь увидел Его в тот момент, когда начал было склоняться к мысли, что и у электромагнитных полей бывают галлюцинации. Привыкший к панибратскому обращению с богами, он сказал просто:

— Привет, Батя!

— Какой я тебе батя, нехристь? — лениво поинтересовался Тот, не поворачивая головы и продолжая сидеть во всем своем великолепии.

Великолепие это, нужно сказать, было убогим, потому как Он был еще нецивилизованным и развлекался варварским зрелищем — в райских кущах двое австралопитеков-гладиаторов со знанием дела лупили друг друга увесистыми дубинками.

— Духовный, черт побери! — поразился такой откровенной тупости Дух.

— Но-но, не богохульствуй, а не то они тебя сейчас дубинками так отделают!.. — пригрозил Он, кивая на дерущихся во славу Божию. — Это — моя гвардия!

— Ты дай мне тело с дубинкой, и я покажу твоей гвардии, где раки зимуют! — нагло заявил Дух, которому искусство боя на дубинках было хорошо известно.

— Тело, говоришь? — Он сделал вид, что впервые заинтересовался его присутствием. — Что сегодня у нас? Пятница?

— Вроде бы…

— Тогда пошли искать глину — по пятницам я люблю лепить что-нибудь.

— Только мне сделаешь тело не такое уродливое, как у них, а по тому образу и подобию, которое я закажу, — поставил условие Дух, когда они оказались на берегу озера, которое потомки назовут Кучерявым. — Да и тебе не мешало бы сменить обличье, а то похож на помесь обезьяны с котом! Сфинкс какой-то! Я ведь должен стать твоим святым духом!

— Ладно, — согласился Он. — Заказывай!

Дух изложил основные требования и параметры Семена Саньковского. Бог умылся грязью и приобрел удивительное сходство с персонажем рассказа, а затем еще немного поковырялся в глине и сказал:

— Готово!

— Вот это? — засомневался Дух, глядя на то, что получилось.

— Внутрь полезай, — приказал Он и вдул Духа. — Нарекаем тебя… Ну, к примеру, Адамом! Нравится?

— Так я и знал.

— Я тоже. Пройдешь испытательный срок, а потом и в Святые… — Всевышний поднапрягся и тоже перевоплотился. — Ничего. Скажем так, даже удобно.

Адам встал и недоверчиво пощупал тело. Убедившись, что все на месте, он цыкнул зубом:

— А баба где? Я без нее не могу.

— Какая баба?! Ты же дубину хотел!

— Сам ты Дубина! Ева, кто же еще!

— Тьфу, зануда! — Он занервничал и выдернул у Адама ребро. — Сейчас я тебе сделаю!..

И сделал.

С тех пор и пошла поговорка: «Семь раз подумай, а потом делай».

Суббота, 29 февраля 1992 года

В вечернем небе сверкнуло, и на высоте птичьего полета над озером Кучерявым повис космический корабль.

— По-моему, приехали! — сообщил Тохиониус.

— Наконец-то! — выпалил майор и радостно вскочил, чтобы тут же сдавленно охнуть. Потолок снова напомнил ему, что он еще не дома.

— Кто-то должен пойти на разведку, — сказал Семен, ни на кого не глядя.

— Зачем? — спросил Горелов, приподнимаясь. — На все воля Божья! Я иду домой, а там будь что будет! Открывай!

С легким жужжанием открылся люк и внутрь ворвался морозный вихрь.

— Привет, мужики! — сказал он. — Ох, и заскучал же я за вами! Сколько тысяч лет, сколько тысяч зим!

— Кто это? — встрепенулся Михалыч и набил еще одну шишку.

— Святой Дух! — простонал, узнавая, Тохиониус. Он уже и думать забыл об этой проблеме и вот!..

— Какое сегодня число, Джек? — задал Саньковский самый насущный вопрос.

— Суббота, двадцать девятое февраля тысяча девятьсот девяносто второго года от Рождества Христова. Семь часов вечера, — четко отрапортовал тот. — Подходит?

— Еще бы! — завопил Семен. — Ура-а!!! Свобода!!! Я тебя люблю!!!

Он первым спрыгнул на лед. В темно-синем небе подмигивали и ежились от мороза звезды. За спиной тихо гудели генераторы, поддерживая корабль над хрупкой поверхностью.

— Ну что? — донеслось изнутри.

— Родина!

— Тогда подвинься!

Поплотнее замотавшись в хламиду из инопланетных тканей, которыми снабдил всех Тохиониус, незадачливый рыбак шагнул в сторону.

Тохиониус делал вид, что играет с Фасилиясом, и с нетерпением ждал, когда же пассажиры освободят салон. Нервные клетки горели, как свечки.

Однако и это было еще не все. Он понял это, когда услышал о желании вождя продолжить путешествие по Галактике. Прощаясь с земляками, тот сказал:

— Понимаешь, Горелов, быть Святым Духом — сплошное занудство. От самой своей вездесущности с ума сойти можно… Так что больше я сюда не ездок!

— Я тебя никогда не забуду, — клятвенно пообещал Горелов и прослезился.

Он сказал бы что-нибудь еще, но помешал Тохиониус.

— Слушай, чем тебе, Джек, родина не нравится? — воззвал тот к совести Святого Духа. — Вот Фасилияс от нее без ума!

— Ну и пусть остается, — вождь был непреклонен. — Пожил бы он здесь с мое!..