Олег Готко - Земляки по разуму

Шутка Славика Крейдмана имела успех среди нищих и попрошаек. Некоторое время выражение «подсунуть куклу» употреблялось в далеком от первоначально-уголовного смысле. Сам же Славик, узрев в тигре знак свыше, стал на праведный путь и поступил в институт.

Варвара Моисеевна не могла нарадоваться внуком, о чем исправно извещала каждым письмом Наталью Семеновну.

«Пока травка вырастет — лошадка сдохнет», — несколько туманно, как всегда, отвечала подружка, но, в общем и целом, радость мадам Цугундер разделяла.

Жулька какое-то время еще мучилась ревностью, но новая реклама «Pedigree» заставила ее забыть обо всем.

Банк «Дормидонтыч» больше не грабил никто, кроме государства, и со временем он стал крупнейшим в регионе. Анатолий Михайлович Вуйко продержался на посту отца-командира охраны еще несколько месяцев. Возможно, если бы не чучело тигра в холле, под которым неизвестный шутник нацарапал гвоздиком: «Тигр маринованный, в банке. 300 гр. — 12 000 крб.» — его нервы расшатались бы не так скоропостижно. Однако ежедневные встречи со стеклянным взглядом хищника сделали свое черное дело.

Отец Агафоний спас еще не одну душу. Некоторые были даже не заблудшими, а просто попадались ему в хорошем настроении. Время от времени он предлагал, следуя духу времени, возобновить продажу индульгенций, но ретрограды из Синода не давали развернуться его предприимчивому духу и рубили новаторскую для православного христианства идею на корню. Единственным утешением стали для него вошедшие в моду презентации. На них отец Агафоний с удовольствием отводил душу, торгуя увесистыми «новорусскими» крестами, а также советуя покупателям за отдельную умеренную цену где и как лучше повесить иконы для получения оптимальных результатов. После заключения сделки между бизнесменом и Всевышним, полномочным дилером которого себя считал, он желал удачи и рокотал чудным своим басом:

— Во имя Отца, Сына и Святаго Духа! Аминь!

И послушные дельцы резали ленточки и подпевали:

— Аминь!..

Перихелий, 131 терминатуруса.

— Рано или поздно, но блудные дети стремятся вернуться, — буркнул дежурное утешение дух вождя, глядя, как осиротевший около года назад Тохиониус мечется среди пяти стен уже привычного водянисто-бордового цвета. — Ибо все возвращается на круги своя.

— Глупо, молодо — зелено! — вскричал осьминог в ответ.

— Я понимаю, — растянувшись силовым полем, вождь заставил беспокойного родителя замереть на трех щупальцах. — Есть такое мнение, что зеленый цвет действует на нервную систему успокаивающе…

— Баран, осел — скотина! — Тохиониус отчаянно задергался в паутине поля. — Пусти, козел!

— И не подумаю, — интонацией дух дал понять, что улыбается. — Кстати, если верить слухам, то козлом был ты.

— Не люблю, терпеть не могу — ненавижу! — совсем как аборигены далекой Земли продолжал беситься некогда примерный пилот грузового корабля.

— Зря ты так о чаде неразумном. Оно было у тебя такое зеленое, хотя и не без дырки в голове по молодости лет…

— Тебя, придурок, ненавижу!..

— Глупый, тебе надо не любить своих сородичей. Кто, как не они заставили тебя изгнать дитё из отчего дома?

— Всех ненавижу!

— Это уже лучше. Тебе не понадобилось и четырех сотен терминатурусов, чтобы, образно говоря, прикинуть щупальце к клюву.

— Чего?

— Щупальце, говорю, прикинуть, так как больше прикидывать тебе нечего, — дух вздохнул. — А жаль, ведь Фасилияс боролся именно за то, чтобы у всех вас был больший выбор. Породил бы ты еще кого, а?

Тохиониус затих, расслабился и крякнул тоскливо:

— Стар я уже для этого…

Тут вход в помещение без стука открылся и на пороге возник еще один осьминог. Был он серого нездорового цвета с дико блуждающим взглядом выпученного ока. Такое нахальное поведение моментально возбудило у вождя, чьи понятия о гостеприимстве оставались все еще довольно земными, недовольство и он мгновенно переключился на гостя. Однако, прощупав его, дух вместо того, чтобы отправить нахала восвояси, изумленно присвистнул:

— Легок на помине!..

— Кто? — Тохиониус сделал попытку повернуться к двери передом.

— Папулька! — завопил вошедший.

Вождь освободил родителя и с умилением воззрился на воссоединение семьи, своим переплетением напоминающее земных змей в брачный период.

— Как там наши, земляк? — поинтересовался он, когда страсти поутихли.

Фасилияс передернулся от панибратского обращения, поскучнел головой и грустно прочирикал:

— Конец света…

— Что?!

— Ждут.

— Как? Без меня?!! — тот, кто был на должности Святого Духа не мог, не возмутиться. — Кто же им его устроит?

— Мария, — отпрыск Тохиониуса поежился при воспоминании о последней встрече.

— Эта может, — согласился с ним родитель. — У нее это запросто получиться.

— Нет, так дело не пойдет, — вождь напрягся, электризуя воздух. Во всех пяти углах сверкнули разряды. И тут на него снизошло первое откровение, малопонятное присутствующим. — Я — это Он.

Неизреченная до конца мудрость прямо-таки пропитала осьминогов и они, потрясенные, лишь молча вытаращились в пространство.

— Ну, Фасилияс, рассказывай, — приказал вождь, несколько придя в себя от неожиданности, — в чем там выражается ожидание конца света?

И несчастный ребенок заговорил, не скрывая радости по поводу своего возвращения в родной шкуре гермафродита.

— Что ты говоришь?! — воскликнул Тохиониус, когда его порождение дошло до той части своей повести, когда контролировало сразу два сознания. — Бред, чепуха — нонсенс!

— Чтоб я провалился в пасть тхариузоку! — азартно щелкнул клювом Фасилияс. — Контролировал!

Тохиониус схватился за часть тела повыше клюва и на оставшихся конечностях забегал по жилищу. Такое поведение не могло не привлечь внимания вождя, который, погрузившись в черную меланхолию после пренеприятного известия о конце света без его участия, ждал очередного откровения.

— Тоха, в чем дело? — встрепенулся дух силовыми линиями и накрыл мечущегося осьминога.

— Ты бы слышал, какую чушь мелет этот зеленый побег из моего дома! — возопил Тохиониус, не замечая неудобной позы, в которой его снова поймало силовое тело.

— Не такой он сейчас и зеленый — раньше на него глядеть было приятнее…

— По-моему, он там у вас подхватил шизофрению!

— Ты же сам говорил, что это не заразно.

— На вашей планете все заразно. Самая пора, чтобы ее уничтожить!

— Не ты один так думаешь, папулька!

— Ты бы все же успокоился, а? — силовые линии запечатали клюв. — Я не позволю уничтожить свою родину!

— Надеюсь, что они сами с этим справятся, — не без злорадства промычал Тохиониус. — Недаром ждут конца света!