Станислав Буркин - Остров Русь 2, или Принцесса Леокады

Как раз в тот момент, когда мы к ней подбежали, Леокадия открыла рот... Я прыгнул... И пролетел сквозь нее! Я упал и больно ударился о дощатый настил. Вскочил... Леокадия уже пела что-то по-арабски.

Я потряс головой. Как это получилось? Я промахнулся? Я снова прыгнул на нее, на этот раз сзади. Вновь пролетел насквозь и рухнул на доски. Леокадия как ни в чем не бывало заливалась соловьем. «Это голограмма! – догадался я. – Она ненастоящая!» И мне показалось, будто в голове прозвучал ехидный голос Перископова: «Добро пожаловать в Египет!»

Мою догадку подтвердил Стас.

– Это не наши технологии! – крикнул он мне. – Слишком круто! Она – инопланетянка!

Тем временем весь многотысячный стадион, забыв все свои прежние предрассудки, уже радостно пританцовывал и подпевал ей. По-арабски припев звучал почти так же, как по-русски:

– Черт с ней! – воскликнул Стас. – Бесполезно! Но Перископов уже должен быть связан, будем пытать его!

Мы бросились за сцену. И тут же наткнулись на нашего телохранителя. С блаженной улыбкой он танцевал вприсядку.

– Петр Петрович! – воскликнул я, хотя он, конечно же, меня не слышал. – Что с вами?

Да! Нашим телохранителем стал именно председатель Киреевского совхоза Петр Петрович Ядрышников. Это его мы спасали от подобрения с помощью «Пинк Флойда».

Стас приник к его бинтам.

– Леокадия! – закричал он. – У него в наушниках – Леокадия!

– Петр Петрович! – сдирая с него повязку, воскликнул я. – Кто дал вам эту гадость?

– Почему же гадость? – искренне удивился тот. – Красивая музыка! Мне дал ее мой друг продюсер Перископов! Эх, в баньку бы такую музыку! «Кис-кис, брысь, – подпевая, вновь принялся он танцевать вприсядку, теперь уже под звучащую на стадионе песню, – кис-кис, мяу»! – и двинулся к кулисам... – Эх, в баньку нашу сибирскую я вас не сводил!..

Еще миг, и он уже плясал на сцене вокруг голографической Леокадии...

В поисках Перископова мы побежали дальше. И нашли его катающимся по пыльному полу какого-то подсобного помещения в борьбе с беднягой Вольфрамом. Борьба была неравной, но умница-губернатор вцепился в продюсера крепко, приговаривая:

– Ну какой вы все-таки прекрасный человек!

– Да отстань же ты от меня! – вскричал Перископов как раз в момент нашего появления и взмыл к потолку на своих тончайших нитях. Вольфрам, ослабив хватку, шмякнулся на бетонный пол.

Мы посмотрели вверх. Перископов на четвереньках стоял на потолке и, неестественно вывернув шею, глядел на нас.

– Вы ведь хотите встретиться с настоящей Леокадией? – спросил он нас оттуда и, не дожидаясь ответа, договорил: – Скажите этому навязчивому господину, чтобы он прекратил за меня цепляться и не преследовал нас. Если он пообещает, я сейчас же переправлю вас к ней.

– Пообещайте ему, пожалуйста, – попросил Стас. – Так надо, честное слово. Вы свое дело сделали, спасибо.

– Надо так надо, – кряхтя, поднялся с пола Вольфрам. – Ладно, обещаю! – задрав голову, крикнул он продюсеру. – Слазьте оттуда, странный вы человек!

Перископов спрыгнул с потолка и, падая, ловко, как кошка, перевернулся на ноги.

– Следуйте за мной, – сказал он нам и быстро двинулся вперед.

Мы помахали Вольфраму и поспешили вдогонку.

– За стадионом нас ждет вертолет, – сообщил Перископов нам на ходу, – который отвезет нас в Гизу к пирамиде Хеопса. Под ней спрятана кабина нуль-транспортировки. Принцесса Леокадия поручила мне доставить вас на свою планету.

Так и есть! Все-таки чужие.

– Зачем? – спросил Стас настороженно.

Я подумал было, что сработал хитрый план наших акул шоу-бизнеса, и певица хочет разобраться с нами по поводу нарушения ее авторских прав, но Перископов отозвался:

– Вы ее удивили, не поддавшись ее чарам психокодирования. Она будет вас изучать.

– А если мы не полетим? – вдруг заартачился Стас. – Что-то мне не хочется... Как-то я устал.

– А ну, пошевеливайтесь! – рявкнул Перископов и так на нас глянул, что мы без дальнейших промедлений поспешили за ним.

Выйдя на свежий воздух, мы оказались за трибунами стадиона. Вертолет, висящий на фоне звездного неба, казался игрушечным. К ногам упала веревочная лестница.

– А как же все наши? – спросил я. – Вольфрам, Перескоков, Ядрышников?

– Я здесь! – приветливо помахал рукой Перескоков, высунувшись из стеклянной кабины вертолета.

– За остальных не беспокойтесь, – криво усмехнулся Перископов. – Их никто не обидит. Люди-то вокруг добрые! Ха, ха, ха! – зловеще рассмеялся он.

Я думал, что мы приземлимся прямо возле пирамиды, но нет: вертолет медленно снижался к оазису неподалеку. Был уже вечер, адская жара спала, я впервые за все время осмотрелся и как-то всерьез осознал, что действительно нахожусь в Египте. Он мало походил на наши детские воспоминания, и пирамиды мне показались попроще, чем я себе их представлял... Не было в них какой-то древней загадочности.

В оазисе возле небольшого ручейка работала бетономешалка, а рядом с ней возилось с десяток аборигенов.

– Они что, дом строят? – спросил Стас.

– Нет, – сказал Перископов. – Они делают плиты для пирамид.

– Для новых? – изумился я. Но Перископов удивил меня еще сильнее.

– Для старых! – рявкнул он и скрежетнул зубами. Шасси как раз коснулись земли. – Выметайтесь! – бросил он нам. – А ты, – обернулся он к Перескокову, – лети на стоянку. Когда понадобишься – вызову...

Мы послушно спрыгнули на жухлую травку.

– До свидания, мальчики! – крикнул нам Перескоков, и я почувствовал к нему почти нежность. – «Тот-Того» – был моим лучшим проектом! Я надеюсь, мы еще встретимся!

Двигатель взревел, с пальм посыпались кокосовые орехи, и маленький вертолетик исчез в темном небе.

– Надейся, надейся, – проворчал Перископов и принялся что-то искать взглядом на земле. Потом, ориентируясь, он потыкал пальцем в звезды и стал отсчитывать шаги от одной из пальм.

Пока мы за ним наблюдали, от бетономешалки отошли два прокопченных аборигена с измазанным раствором верблюдом на поводу. Теперь они стояли поодаль, чуть наклонив головы набок, приглядывались к нам и тихо перешептывались. Наконец, о чем-то договорившись, они подошли ближе и остановились шагах в пяти.

– Твоя Иван, моя Борис, – сказал один из них мне. Я кивнул. Абориген обрадовался и показал на верблюда. – Его Оскар. Хочет тебя катать. Три доллара. Халява...

– Не-не, – враз помотали головами мы со Стасом.

– Эй, брат! – обиженно закричал второй. – Мы – русски! Мама Ленинград! Оскар три дня не ель, а брат его обижаль!

Тем временем Перископов, закончив свои вычисления, остановился возле большого плоского валуна и крикнул нам: