Терри Пратчетт - Роковая музыка (Музыка души)

— КАНЦЕЛЯРИЯ.

— … и работать, когда ты здесь в таком положении! Я не вынесу этого!

Белая Тыква Пустыни взглянул вверх. Он почувствовал, что пришло время для жеста любезности.

— ПОМОГИТЕ, ПОМОГИТЕ, ПОМОГИТЕ, ПОМОГИТЕ, — сказал он.

Сержант расслабился.

— ЭТО ПОМОГАЕТ ЛЮДЯМ ВСЕ ЗАБЫТЬ, ПРАВДА?

— Забыть? Да они вообще ничего не помнят после…эээ…

— ПРЕИСПОДНЕЙ.

— Точно!

— А. ВЫ НЕ БУДЕТЕ ВОЗРАЖАТЬ, ЕСЛИ Я ЗАДАМ ВОПРОС?

— Чего?

— ВЫ НЕ БУДЕТЕ ВОЗРАЖАТЬ, ЕСЛИ Я ПОСИЖУ ЗДЕСЬ ЕЩЕ ОДИН ДЕНЬ?

Сержант открыл рот, чтобы ответить, а из-за ближайший песчаной дюны налетели Д'реги.

— Музыка? — переспросил Патриций. — Ах. Расскажи поподробнее.

Он откинулся на спинку кресла с выражением, предполагающим участливое внимание. Таким образом он создавал некий ментальный эквивалент вакуума. Люди выкладывали все только чтобы заполнить пустоту.

Кстати, Лорд Ветинари, верховный правитель Анк-Морпорка, очень любил музыку.

Людям страшно хотелось узнать, какая именно музыка могла привлечь такого человека. Заформализованная камерная музыка, может быть? Или громомечущие оперы?

На самом же деле он предпочитал стиль, исключающий исполнение. Любое исполнение, полагал он, подвергает музыку издевательствам, заключая ее в высушенные шкуры, останки дохлых кошек и куски металла, расплющивает ее в проволоку и трубки. Она должна оставаться на бумаге, в виде рядов маленьких точек и крючков, аккуратно сидящих на линейке. Только в таком виде она чиста. Она начинает гнить сразу же как только люди дотрагиваются до нее. Куда лучше спокойно сидеть в комнате и читать ноты — ничто не встает между тобой и замыслом композитора, кроме росчерков пера. Слушать ее в исполнении потных жирных мужиков, у которых из ушей растут волосы, а с гобоев капает слюна… сама мысль об этом вызывала у него содрогание. Хотя и не очень сильное, поскольку он никогда и ничего не доводил до крайности. Итак….

— И что произошло потом? — спросил он.

— А п'том, вашсьяттство, — сказал Корявый Майкл, лицензированный нищий и неформальный информатор, — он начал петь п'сню про Здор'венные Огненные Яйцы.

Патриций вздернул бровь.

— Пардон?

— Чтот' вродь этво, не мог раз'брать слов, пашему-патамушт — пианин' взорвалась.

— О? Представляется, что это в некоторой степени затруднило продолжение концерта.

— Не, обезьяна играл' себе дальше на чем осталсь, — сказал Корявый Майкл. — А народ повскакал и начл орать и плясать и топть ногами будто топтали тар'канов.

— И ты сказал, что людям из Гильдии Музыкантов был причинен ущерб?

— Эт' было охренеть как странн'. После всего эт'во они были белые как простыни, — Корявый Майкл подумал о состоянии своего собственного белья. — Белыми, как нектрые простыни.

Пока он рассказывал, Патриций просматривал доносы. Безусловно, это был очень странный вечер. Буйство в «Барабане»… ну, это обычное дело, разве что все это не очень напоминало типичное «барабанное» буйство и он никогда раньше не слышал о пляшущих волшебниках… Была только одна вещь, которая могла встревожить еще больше…

— Скажи мне, — попросил он. — Какова была реакция мистера Достабля на все это?

— Чего, вашсьяттство?

— Достаточно простой вопрос, как мне кажется.

Корявый Майкл подобрал слова «но откуда вы узнали, что старина Достабль был там? Я ведь ничего о нем не сказал», привлек к ним внимание голосовых связок, а потом два, три и четыре раза подумал, стоит ли их произносить.

— Он сидел, потом вск'чил. С открыт'м ртом. Потом рванул оттуд'.

— Я вижу. О, боги. Благодарю, Корявый Майкл. Ты можешь быть свободен.

Нищий смешался.

— Вонючий Старина Рон ск'зал, чт' вашсьяттство иногда платят за информац'ю, — сказал он.

— Да? В самом деле? Он говорил это, да? Что ж, очень интересно, — Ветинари сделал пометку на полях доноса. — Благодарю.

— Эээ

— Не позволяй мне задерживать тебя и далее.

— Эээ. Нет. Боги хр'нят вашсьяттство, — сказал Корявый Майкл и кинулся бежать, пока его не задержали.

Когда топот нищего затих вдали, Патриций подошел к окну, постоял, заложив руки за спину, и вздохнул.

Вероятно, где-то есть такие города, размышлял он, где правители беспокоятся лишь о всяких пустяках… Нашествия варваров, баланс налогообложения, убийства, локальные извержения вулканов. Там не было людей, деловито отворявших двери реальности и метафорически возглашавших: «Привет, входите, рад вас видеть, какой у вас чудесный топор, а кстати, не могу ли я заработать на вас немного денег, раз уж вы здесь?». Временами Лорду Ветинари хотелось узнать, что же все-таки произошло с мистером Хонгом. Все это знали, конечно. Но только в общих чертах. Неточно.

Что за город. Весной загорелась река. Гильдия Алхимиков примерно раз в месяц взрывается.

Он вернулся к столу и сделал еще одну краткую пометку. Он сильно опасался, что ему придется кого-то убить.

Затем он взял Третью Часть Прелюда Соль-мажор Фонделя и углубился в чтение.

Сьюзан возвращалась по аллее туда, где оставила Бинки. С полдюжины человек валялись тут и там на мостовой и постанывали.

Сьюзан не обращала на них никакого внимания. Всякий, кто пытался украсть лошадь Смерти, очень скоро начинал понимать метафору «вселенная боли». У Бинки бел меткий глаз. Вселенные получались маленькие и глубоко личные.

— Музыка играла его, а не наоборот, — сказала она. — Ты же видел. Я даже не уверена, что его пальцы касались струн.

— ПИСК.

Сьюзан поглаживала руку — голова Сумкоротого оказалась на редкость крепкой.

— Можно ли уничтожить ее, не убивая его?

— ПИСК.

— Ни малейшей надежды, — перевел ворон. — Музыка — это все, что привязывает его к жизни.

— Но Деду… но он сказал, что она в любом случае убьет его!

— Это большая, широкая, удивительная вселенная в полном порядке, — сказал ворон.

— ПИСК.

— Но послушай… если это какой-то… паразит, — сказала Сьюзан, когда Бинки взмыла в небо. — То какой ему смысл губить своего хозяина?

— ПИСК.

— Он говорит, что тут ты его поймала, — сказал ворон. — Не сбросишь ли меня над Квирмом?

— Что ей от него надо? — спросила Сьюзан. — Она использует его, но для чего?

— Двадцать семь долларов! — сказал Ридкулли. — Двадцать семь долларов за ваше освобождение! И этот сержант все время ухмылялся! Арестованные волшебники!

Он прошелся вдоль строя унылых фигур.

— Я хочу сказать: часто ли такое случалось, чтобы в «Барабан» вызывали Стражу? — вопросил он. — Я хотел бы знать, что по вашему мнению вы делали?

— бурбурбурбур, — сказал Декан, глядя в пол.

— Я извиняюсь?

— бурбурбурбур танцевалибурбурбур.

— Танцевали, — ровным голосом повторил Ридкулли, возвращаясь вдоль строя. — Так надо танцевать, по-вашему? Колошматя окружающих? Швыряя друг друга через голову? Крутясь и вертясь? Даже тролли не ведут себя так — и не думайте, что я имею что-то против троллей — а ведь вы вроде бы волшебники! Предполагается, что люди должны смотреть на вас снизу вверх и вовсе не потому, что вы кувыркаетесь у них над головами, Руносложение, не думай, что я не заметил этого маленького представления, я был крайне возмущен! Бедный Казначей вынужден был упасть на пол! Танцы — это… хоровод вокруг майского дерева или чего-то еще в том же роде, пристойные покачивания, может быть небольшой светлый танцевальный зал… а не раскручивание людей вокруг себя, будто гномы топорами — и имейте в виду, я всегда говорил, что гномы — соль земли. Я достаточно ясно выразился?