Терри Пратчетт - Вольный народец

— Я… я не знаю, — сказал жаб. — Ты можешь положить меня? Я чувствую, как надвигается головная боль.

Тиффани положила его и подтолкнула ему какую-то морскую водоросль.

Через некоторое время она услышала, как он что-то ест.

Море было спокойным.

Оно было мирным.

Это точно был тот момент, которому нельзя доверять.

Но ничто не происходило. И продолжало не происходить. Вентворт поднял с земли гальку и засунул ее в рот, в надежде на то, что она окажется конфетой.

Внезапно из маяка послышался шум. Тиффани услышала приглушенные крики, глухие удары и звук бьющейся посуды. Один звук напоминал падение чего-то тяжелого, спускаемого с длинной винтовой лестницы и подпрыгивающего на каждой ступеньке.

Дверь распахнулась. Нак Мак Фиглы вышли. Они выглядели удовлетворенно.

— Без проблем, — сказал Всяко-Граб. — Там никого.

— Но было столько шума!

— О, да. Мы должны были проверить, — сказал Псих-Вулли.

— Лили-Путик! — закричал Вентворт.

— Я проснусь, когда войду в дверь, — сказала Тиффани, вытаскивая Роланда из лодки. — Это должно сработать. Это мой сон. — Она поставила мальчика вертикально и обратилась к ближайшему Фиглу: — Ты можешь привести Вентворта?

— Да.

— И ты не потеряешься и не будешь ничего пить?

Всяко-Граб выглядел оскорбленным:

— Довольно обидные твои слова! — сказал он. — Мы всегда знашь, где мы! Это мошь только иногда мы не знашь, где все остальное, но то не наша ошибка, что все остальное пропашь! Бойцовый Фигл нигде не пропадет!

— А что насчет выпивки? — спросила Тиффани, подтаскивая Роланда к маяку.

— Мы ни разу в жизни не теряшься! Не было такого, да, парни? — сказал Всяко-Граб. Послышался ропот обиженного согласия. — Слова «потерялся» и «Нак Мак Фигл» нельзя ставишь в одном пред-ложе-нии!

— А выпивка? — снова спросила Тиффани, укладывая Ролада на гальку.

— Быть потерянным — это то, что случашься с другими людьми! — заявил Всяко-Граб. — Я хочу сделашь этот пункт совершенно ясным!

— Хорошо, по крайней мере в маяке не должно быть ничего, что можно выпить, — сказала Тиффани. Она улыбнулась. — Если только вы еще не выпили масло из лампы, то никто не посмеет этого сделать!

Пиксти внезапно затихли.

— И что тогда будет? — медленно и осторожно спросил Псих-Вулли. — Это случайно не та штуковина в виде большой бутылки?

— С мелким черепом и костями на ней? — спросил Всяко-Граб.

— Да, наверное, и это ужасная вещь, — ответила Тиффани. — И вам стало бы очень плохо, если бы вы это выпили.

— Правда? — глубокомысленно осведомился Всяко-Граб. — Это крррайне… интересно. И насколько плохо?

— Я думаю, вы бы умерли, — сказала Тиффани.

— Мы уже мертвые, — ответил Всяко-Граб.

— Хорошо, тогда вы бы очень, очень заболели, — сказала Тиффани. Она посмотрела на него очень внушительно. — А еще оно воспламеняется. Это очень правильно, что вы не пили…

Псих-Вулли громко рыгнул. В воздухе поплыл сильный запах керосина.

— Да, — сказал он.

Тиффани пошла и принесла Вентворта. Позади нее послышался шепоток — несколько пиксти сгрудились в кучу.

— Я говоришь, что черепок значит, что мы не должны трогашь то.

— Большой Ян сказал, что то была сильная штука! И она хорошо пошла, ты знашь, и люди сильно рискуют, когда оставляшь такую штуку там, где невинные люди мошь случайно выбить дверь, взломашь буфет, вырвать замок и выпить ее!

— Что знашь воспламеняется?

— Это значит, что горит!

— Ладно, ладно, без паники. Не рыгать, и ни один шкет не должен плевашь на открытый огонь, ясно? И поестессней.

Тиффани улыбнулась про себя. Пиксти казались очень прочными для того, чтобы их убить. Возможно, вера в то, что вы уже умерли, делала вас неуязвимым. Она повернулась и посмотрела на двери маяка. Она ни разу не видела, чтобы та открывалась в ее сне. Она всегда думала, что маяк полон света до самого основания, как на ферме хлев был полон коров, а дровяной сарай — поленьев.

— Хорошо, хорошо, — сказала она, посмотрев вниз на Всяко-Граба. — Я собираюсь нести Роланда и хочу, чтобы вы принесли Вентворта.

— Разве ты не хочешь нести мелкого мальца? — спросил Граб.

— Лили-Путик! — кричал Вентворт.

— Ты его понесешь, — коротко ответила Тиффани.

Она подразумевала: я не уверена, что это сработает, и он будет в большей безопасности с вами, а не со мной. Я надеюсь, что проснусь в своей спальне. Проснуться в своей спальне было бы очень хорошо…

Конечно, если все остальные проснутся там же, может возникнуть несколько сложных вопросов, но все, что угодно, лучше, чем Королева…

Сзади началось движение и послышался нарастающий шум. Она обернулась и увидела, что море очень быстро отступает. Оно уходило от берега. Пока она смотрела, скалы и кучи водорослей оказались выше полосы прибоя и быстро высохли.

— А, — сказала она. — Все в порядке. Я знаю, что это такое. Это отлив. Море так делает. Оно поднимается и опускается каждый день.

— Да? — спросил Всяко-Граб. — Удивительно. Казашься, что оно выливается в дырку….

Последние потоки морской воды были уже приблизительно в пятидесяти ярдах, и некоторые пиксти уже направились туда.

У Тиффани на секунду возникло чувство, которое нельзя было назвать паникой. Оно было намного медленнее и противнее, чем паника. Оно началось с небольшого ворчащего сомнения, которое сказало: разве отлив не намного медленнее?

Учитель (Чудеса Мирры Прыроды, Одно Яблоко) не вдавался в подробности.

Но на обнажившемся морском дне бились рыбы, а ведь рыба не умирала в море каждый день…

— Э, я думаю, что мы должны быть настороже, — сказала она, направляясь за Всяко-Грабом.

— Почему? Это не то, что подъем воды, — ответил он. — Когда бушь прилив?

— Э, не в ближайшие часы, я думаю, — сказала Тиффани, чувствуя, как нарастает мелкая противная паника. — Но я не уверена, что…

— Тогда у нас шквал времени, — сказал Всяко-Граб.

Они дошли до края, где все остальные пиксти выстроились в ряд. Немного воды еще струилось по их ногам, вытекая вниз из залива. То, что было там, походило на долину. Далеко, в нескольких милях от них что-то блестело. Там, ниже, были обломки кораблекрушений. Галеоны и шхуны, клиперы, мачты, проломленные корпуса устилали дно лужи, бывшей когда-то заливом.

Нак Мак Фиглы, все, как один, восторженно вздохнули.

— Затонувшие сокровища!

— Да! Золото!

— Слитки!

— Круто!

— Почему вы думаете, что там сокровища? — спросила Тиффани.

Нак Мак Фиглы выглядели удивленными, как будто она заявила, что скалы могут летать.

— Так положено , чтоб там бышь сокровище, — сказал Псих-Вулли. — А то зачем вообще отлив?

— Правильно, — сказал Всяко-Граб. — Должно быть золото в затонувших судах, а то не стоит драться со всяким кулами и вось-миноггами и всем прочим. Украсть краденые сокровища со дна океана — лучше и быть не может.