Михаил Харитонов - Безумный Пьеро

Алла Бедросовна пошевелилась на своём ложе, занимавшем заднюю часть самолётика. Габаритная вриогидра помещалась на нём с трудом. Кроме того, ей не нравилось, что она лежит на животе ногами к пилоту. Увы, это была необходимая мера предосторожности. Несмотря на прорезиненную завесу, пилот мог пострадать от её случайного взгляда. Что повлекло бы за собой крайне нежелательные последствия. Оставалось разве что глазеть по сторонам, стараясь не пропустить какой-нибудь неожиданности.

Через полчаса после взлёта появился голубой луч, покружился возле авиетки и пропал. Мультимедиев показывал, что она обнаружена. По этому поводу вриогидра не слишком обеспокоилась. Её защищал самолёт. Будучи неживым, для луча он был запретен.

Понервничать пришлось часа так через полтора, когда Алхаз Булатович поднял в воздух здоровенного злопипундрия и попытался сначала уронить его на самолёт, а потом им же его протаранить. Пилот-хаттифнатт весь обпищался — уши так и сверлило пронзительное "… — …". В конце концов Морра сняла с шеи ультразвуковой свисток и просигналила — "… — . —. —. —. —. —. -. —.-. —… -.—.. —. —. —. -. —. … -.. -.. —. — ". Хотя сама была в этом не столь уж и уверена.

Но ничего у Мультимедиева не получилось. Голубой луч аккуратно огибал авиетку, не причиняя вреда ни ей, ни поднятому в воздух зверю. Правда, и взгляд Морры никакого вреда злопипундрию не нанёс, как она на него ни пялилась.

Ещё одну попытку Алхаз Булатович предпринял через два часа. Авиетка была атакована облаком мышей и лягушек. Самолёт пролетел через него без вреда для себя — и для мелких существ тоже.

На этом Хаз Булатович провокации свои прекратил. Вриогидра была уверена — временно. Не таков был старый татарин, чтобы не попытаться ещё как-нибудь нагадить.

Морра прикрыла глаза, размышляя над сложившейся ситуацией.

Сам по себе заговор доверенных лиц её не удивил. Недовольство подданных — вещь естественная, а заговоры неизбежны, как простудные заболевания. Поэтому она их регулярно организовывала сама, мелкие и крупные. Но на этот раз дело зашло слишком далеко. И если бы не лояльность Амвросия, заговорщики могли бы и чего-нибудь добиться. Не успеха, нет — но каких-нибудь совершенно ненужных волнений и беспокойств.

Однако старый змий сдал всю конспирацию с потрохами. И предложил план по избавлению от всех нелояльных элементов. Который вовсе не требовал участия самой вриогидры. Но Морра типа разъярилась. И как бы решила самолично покарать злодеев. Застигнув их на месте преступления и самолично убив их взглядом. Наплевав на все опасности.

По всему видать, старушка ополоумела от свалившихся несчастий…

Алла Бедросовна самодовольно ухмыльнулась. Никто не знал — даже Барсуков, кичащийся своей осведомлённостью — что у неё ещё с юных лет остались связи в ИТИ. Каковые она поддерживала и сейчас: древнее оптоволокно, которое братья так и не обнаружили, исправно работало. Хемульская агентура в Директории регулярно подкармливала старых спецов, у которых хранилась её генетическая карта, образцы тканей и много чего ещё. Сейчас ей нужен был ребилдинг, избавляющий от немоты. За это она посулила столько соверенов, что генетики согласились на известный риск. Здоровье нескольких ассистентов, которые будут вынимать её из автоклава и работать с секвенсором, стоит дорого — но всё-таки не дороже денег.

Именно это и было настоящей целью её полёта.

Несколько больше беспокоил Барсуков, в связи со смертью Березовского.

Вообще-то Морра полагала, что Березовский работает на полковника. Точнее, и на него тоже. Покойный берёзовый нарост был натурой многогранной и имел сношения и со спецслужбами Директории (вероятнее всего, с Лэсси Рерих), и с Московией, и даже с таинственным Бибердорфом. Очень, очень странные пчёлки иногда подлетали к его трубочке. Но в целом контакты Березовского шли Морре на пользу. Поэтому Морра не задавала ему лишних вопросов. Например, откуда Березовский взял попугая Учкудука вместе с его учением. Хотя сама она думала, что учкудуковщина — это очередная интрига Барсукова, направленная против Братства. Критическое отношение к которому полковник в последнее время не особо-то и скрывал… Но в общем и целом вриогидру всё устраивало. А вот гибель Березовского — дурацкая и нелепая — мало того, что лишила её ценнейшего помощника, так ещё и могла быть истолкована полковником в неверном ключе. То есть как ликвидацию предателя. Что могло его спровоцировать на поспешные оргвыводы…

Внизу промелькнул чёрный силуэт. Что-то большое летело примерно по тому же маршруту, что и Морра. Только гораздо медленнее.

Алла Бедросовна снова взялась за свисток и приказала пилоту снизиться. Ей хотелось посмотреть, что это там такое.

Авиетка заложила крутой вираж. Морру прижало левым боком к оболочке кабины.

Существо, которое увидела вриогидра, не походило ни на что ей известное. Это была какая-то длинная улитка с огромными зелёными крыльями, как у стрекозы. Они молотили воздух, продвигая улитку вперёд. Внизу были тоненькие лапки, с которых что-то свисало.

Морру разобрало любопытство: ей хотелось разглядеть, что несёт странная тварь.

Она не то чтобы забыла о свойствах взгляда своего. Скорее — не придала значения. Она привыкла, что пару минут зрительного контакта выдерживают все. Если, конечно, не смотрят ей в глаза, но кто же в здравом уме будет смотреть ей в глаза?

Однако аннулипалп, нёсший Буратину — а это был он — о том и не догадывался. Ему тоже стало интересно, что это за крылатая хрень носится вокруг него. Он постарался зависнуть на месте и рассмотреть её повнимательнее.

Взоры вриогидры и аннулипалпа встретились. Первый и последний раз.

Карабас бар Раббас был расслаблен. Приятно расслаблен. После литра белого. Купленного у местных крестьян. Ну то есть как купленного? Землеробы, напуганные ордами электората, стремящегося в Директорию, усиленно делали вид, что закрома их пусты. Но для телепата и психократа все эти жалкие уловки не значили ровным счётом ничего. Так что бочонок недурного муската он приобрёл за два соверена: Карабас решил, что это справедливая цена. И, разумеется, немедленно употребил приобретённое. Не в полном объёме, но в достаточном.

Этот некстатний расслабон и сыграл с раввином скверную шутку.

Учуяв в окрестностях знакомый ментальный фон, он целую минуту не мог поверить, что это и в самом деле Пьеро. А когда допустил такую возможность, то не стал парализовывать подозрительное существо, а принялся копаться в его мозгах.

Зато Пьеро прикосновение разума Карабаса почувствовал и узнал сразу.

Он мог испугаться. Прийти в ужас. В отчаяние. Возроптать на Бога и/или на Дочку-Матерь. Наконец, смириться. Покориться неизбежному.