Кио Райт - Музыка Мёртвого Моря

Полные агонии и отчаяния крики заглушили все прочие звуки. Болезненным, тугим спазмом что-то отозвалось у меня в груди. Я упал на колени и попробовал снова пробить преграду, отделяющую меня от друзей. Выдержка дала сбой, происходящее казалось слишком реалистичным. Безумным, но всё же реалистичным. Звуки рвущейся материи, крошащихся кевларовых вставок… Чавкающий, влажный — прокусываемой плоти… Пробирающий до самых глубин первобытного животного страха хруст ломающихся костей… И — внезапно наступившая тишина.

Я задыхался, в бессильном исступлении продолжая колотить пол. Пульс тяжёлыми ударами кузнечного молота отдавался в висках. Преграда не поддавалась.

На полу вагона по ту сторону разлилась огромная алая лужа. Она начала просачиваться сквозь щели, струями падая — или поднимаясь — мимо меня в непроглядную бездну.

— Хватит… — дрожащей рукой я попытался вцепиться в свои волосы, но не смог. Совсем забыл об отсутствии пальцев — трёх, если быть точным. Взгляд на собственную искалеченную ладонь отрезвил мои мысли. — Это неправда. С ребятами всё хорошо. Без вреда для здоровья. Помнишь?

Счастливчик отчаянно заскулил, скребя когтями по днищу вагона. Кажется, будто что-то тянуло его вниз, в пустоту, и он отчаянно пытался удержаться на тверди. Я бросился к нему на помощь слишком поздно. Слишком медленно. И вновь испытал то чувство паники и беспомощности, которое гнало наших предков прочь от ночи к яркому свету костров.

Там, вдалеке над моей головой (или под, я так и не смог определиться где верх, а где низ) разворачивал свои щупальца колоссальных размеров спрут. Его пасть, круглая и бездонная, была наполнена зубами, по плотной спирали уходящими вглубь.

А Счастливчик всё падал и падал, удаляясь, становясь едва различимой точкой на фоне всеобъемлющего чудовища…

Моё сердце пропустило два удара, когда я ощутил внезапную лёгкость, невесомость. Подошвы начали отрываться от земли, знаменуя победу над гравитацией. Ещё немного — и лететь мне следом за петом в бездонную глотку космической твари!

— Нет! — упрямо и с вызовом выкрикнул я, изворачиваясь, силясь вновь обрести сцепление с полом. Хватался ногтями за скользкую поверхность, пачкаясь во всё ещё струящейся из вагона липкой красной жиже, даже дышал через раз.

— Где… выход… Должен быть… — пытался расшевелить немеющие от паники клетки мозга, но даже мантра «без вреда для здоровья» уже слабо помогала.

Организм поддался иллюзии. Поверил. Как легко, оказывается, его обмануть…

— Выход… Дверь… Да, дверь! — я уцепился за эту мысль, как утопающий за соломинку. — Дверь находится…

От очевидности ответа меня окатило тёплой волной облегчения. Дверь была там, где и должна быть. Я видел её из-за прозрачной преграды пола, за мельтешащими рыбьими телами. Вот только смогу ли я до неё добраться? Не окажется ли днище вагона плоскостью, уходящей в бесконечность?

Я придвинулся к ближайшему краю, с замиранием сердца опустил ладонь на пол. Провёл ею дальше и едва не заорал от восторга, когда рука провалилась за край и нащупала облупившуюся краску наружней обшивки. Вагон всё ещё представлял из себя параллелепипед — и неважно, где я находился относительно него.

Движение к цели казалось невыносимо медленным, заторможенным. Словно в кошмаре, где воздух, ставший тугим и плотным, мешает твоему побегу от маньяка с ножом. Однако внутренний метроном отсчитал всего четыре секунды, когда я достиг нужного края вагона.

Дверь маячила совсем рядом — податься на полметра вверх да руку протянуть, чтобы ухватить за рычажок. Но всё было не так просто. Отчаянно борясь с гравитацией, я цеплялся за малейшие выступы и неровности корпуса, чтобы не соскользнуть в хищно скалящуюся пучину под ногами. Притяжение вагона уже почти не действовало на меня.

Рискуя свалиться, я одним движением подтащил себя ближе к двери, а затем, здоровой рукой попытался открыть её.

Рычажок плавно опустился вниз, и дверь с глухим хлюпом отворилась вовнутрь. Испытывая странную смесь чувств из эйфории и паранойи, я задействовал «рывок», моментально оказываясь в непроглядной толще тумана.

— 21hp

Гравитация поприветствовала меня неласковой встречей с краем сиденья и, как следствие, разбитым носом. Не обращая внимание на кровотечение, я поспешил обратно к двери, доверившись внутреннему чувству направления. И почти сразу же врезался во что-то большое и отчаянно барахтающееся.

— Лерой! — чудом избежав повторного удара по носу возмутился я.

— Джейс? — неверяще прохрипел друг, переставая дёргаться и словно очнувшись. После чего — совершенно ожидаемо — обхватил меня руками за пояс, слепо ткнулся лицом в мой воротник и затих.

— Олеся где? — ворчливо спросил я, не желая признавать даже мысленно, что эти объятия после пережитого стресса действуют вполне благотворно.

— Я…это… В общем, её… и тебя тоже… — сбивчиво и абсолютно неинформативно доложил Дженкинс.

— Ясно, — фыркнул я. — Тогда пошли искать. И отцепись от меня уже, ты тяжёлый!

— Нет… — Лерою, похоже, требовалось больше времени, чтобы прийти в себя. И этого времени у нас не было.

— Дверь открыта, Лексей. Больше никто не исчезнет, — я попытался сказать это как можно мягче. — Осталось только Олеську найти, она здесь, рядом.

Дженкинс вздрогнул, когда я назвал его настоящее имя. И смог, наконец, от меня отстраниться.

— Глупая игра, — внезапно злобно прошипел он. — Кабачковый поезд!

— Олеся, — напомнил я и первым двинулся в нужном направлении.

Ветрова нашлась тут же, спустя долю секунды. Просто материализовалась у меня под ногами, отчего я с трудом удержал равновесие.

— Слушая наше дыхание… Слушая наше дыхание, — бесцветно и глухо напевала девушка, обхватив колени и покачиваясь в такт одной ей известной мелодии. — И что над нами… километры воды…

— Думаю, всем пережившим поезд Компания должна обеспечить бесплатный курс психотерапии, — заметил Лерой, наклоняясь к Ветровой. — Олеська, вставай! Джейс нашёл выход!

«Ну, как вы там, держитесь?»

«Держимся», — коротко ответил я на сообщение Деда, оглядывая своих спутников. Они действительно выглядели почти нормально, если не считать едва заметных нервных тиков. Счастливчик — тот и вовсе расслабился, растянувшись на полу вагона. Но на открытые входные двери вагона поглядывал красноречиво: мол, ну его, этот поезд, давай выйдем.

Остановка длилась уже шесть минут и двадцать две секунды. Олеся мерила шагами пол, неизменно общаясь с радиослушателями. Лерой стоял у выхода, зорко обводя глазами платформу.

Локация была мне незнакома: выжженная пустыня под палящим солнцем безоблачного неба тянулась во все направления до самого горизонта. Станция выглядела чем-то чужеродным, нелогичным на этой равнине. Совершенно не нужная, но почему-то всё ещё функционирующая.