Стенли Вейнбаум - Под знаком «Если» [litres с оптимизированной обложкой]

– Подождите минут пять, – хриплым шепотом сказал он доктору Баху, – а затем открывайте вентиль. Когда она потеряет сознание, я постучу в стену.

Дэниел вновь покинул дом и остановился возле окна, за которым виднелась горящая свеча. Прошла целая вечность, прежде чем пламя начало мигать: комната постепенно заполнялась газом. Наконец свеча погасла – следовательно, концентрация двуокиси углерода поднялась до десяти процентов. В такой атмосфере должно погибнуть любое живое существо, но организм Киры Зелас приспособился к тому ничтожному количеству кислорода, которое еще оставалось в воздухе. Требовалось ждать, пока его полностью не заменит углекислота.

Скоту почудилось, что уже близок рассвет – от долгой неподвижности затекли ноги. Оглянувшись, он с удивлением заметил, что его все еще окружает ночная тьма, и вновь перевел взгляд в глубину комнаты. Свет ночника позволял угадывать предметы, и он заметил, что девушка беспокойно заметалась в постели. Затем она поднялась и неверными шагами направилась к двери. Безрезультатно подергав ручку, она пошла к окну.

Дэниел видел, как выражение ужаса постепенно исказило черты прекрасного лица: угасавшее сознание подсказало Кире, что она попала в ловушку. Из последних сил она размахнулась, чтобы разбить кулаком стекло, но потеряла равновесие и упала. По неловкой и неподвижной позе лежавшей, Скот понял, что девушка потеряла сознание. Рывком подняв раму, он тут же резко откинулся назад: от волны газа, ударившей ему в лицо, он едва не задохнулся. Однако следовало спешить. Дэниел перемахнул через подоконник и ударил каблуком в стену. Шипение газа немедленно прекратилось, а еще через несколько секунд он услышал скрип ключа.

Когда доктор Бах отворил дверь, на пороге уже стоял Дэниел с девушкой на руках. Оба врача устремились в лабораторию, и вот уже бесчувственное тело покоится на операционном столе. Затянув крепящие ремни, молодой человек уступил место опытному хирургу и, пока тот заканчивал предварительные процедуры, в последний раз полюбовался на прекрасного ангела с черной дьявольской душой. На глаза набежали невольные слезы, но усилием воли он прогнал их: надо было ассистировать доктору Баху.

Тот решил провести операцию на гипофизе, добравшись до него через носоглотку, что, во-первых, существенно сокращало время, а во-вторых, не оставляло наружных шрамов. В обычных условиях доктор Бах предпочел бы трепанацию черепа, что позволило бы лучше изучить невероятный феномен, но в данном случае победил рационализм, а не научное любопытство.

Девушка еще не успела очнуться, как операция уже была успешно завершена. Мгновенные признаки этого показались ошеломленным врачам почти колдовством: волосы начали темнеть, стремительно теряя свое платиновое сияние, чуть заметная под полуопущенными веками радужка из голубой превратилась в фиалковую. Единственной отличительной чертой этой девушки от той, что недавно умирала в клинике Баха, было ее явное здоровье: щеки не ввалились, темные волосы не утратили блеска, лицо своей невинностью напоминало спящего ангела.

Дэниел Скот уже не сдерживал слез. Старик не мог понять, что оплакивает его молодой коллега, а спросить не хватило духу. Сам же он смотрел на приходившую в себя девушку и сожалел о том, что не видел, как выглядела она в тот момент, когда поднимала камень, чтобы убить.

Темнокожий маори, сидевший на носу лодки, повернулся к Карверу и покачал головой.

– Табу! – воскликнул он. – Табу! Остин – табу!

Карвер поднял голову и посмотрел на остров.

Проа скользила по зеленым волнам, потом начала резко отклоняться от курса. Карвер рассвирепел.

– Маллоа! Правь! Да правьте же вы, свиньи шоколадные! Правьте, слышите вы?

Остров Остин был необитаем, его нанесли на карту совсем недавно. Местные жители не считали его священным, но почему-то боялись. Карвер заметил папоротниковые леса, такие же, как в Новой Зеландии, сосну каури и даммару, темные поросшие лесом холмы, изгиб белого песчаного берега, а на нем – движущуюся точку.

«Apterix mantelli – птица киви», – подумал Карвер.

Проа осторожно приближалась к берегу.

– Табу, – продолжал шепотом повторять Маллоа. – Он много баньип.

– Надеюсь, что так, – буркнул белый. – Мне стыдно будет возвращаться в Маккуэри без баньипа или хотя бы нескольких фей. – Он усмехнулся. – «Bunyip Carveris» – баньип [13] Баньип – сказочное существо из фольклора австралийских аборигенов, злой урод с вывернутыми назад ступнями. Карвера. Недурно, а? Будет неплохо смотреться в учебниках по естественной истории.

Киви спешил к лесу, если это вообще был киви. Он выглядел как-то странно, и Карвер скосил глаза, следя за ним. Конечно, это должен быть apterix: фауна на новозеландских островах слишком бедна. Одна разновидность собаки, один вид крысы да два вида летучих мышей, кошки, свиньи и кролики – вот и все.

Суденышко причалило. Колу, сидевший на носу, спрыгнул на берег и потянул лодку на песок. Карвер хотел последовать за ним, но его остановил отчаянный крик Маллоа.

– Смотрите! Вахи! Деревья баньипа!

Карвер осмотрелся. Деревья – ну и что в них такого? Вон они, за береговой полосой, точно так же они окаймляют пески в Маккуэри и в Окленде. Затем он нахмурился. Он не ботаник, это поле деятельности Хэлбертона, который остался с Джеймсоном и «Фортуной» на острове Маккуэри. И все же в этих деревьях даже на взгляд дилетанта было что-то странное. Сосны каури чем-то отличались от настоящих каури, да и папоротники не походили на те, что он видел на Окленде и Маккуэри. Конечно, те острова находились на много миль севернее, но все-таки…

– Мутанты, – пробормотал он, нахмурившись. – Стремятся подтвердить дарвиновские теории изоляции. Надо будет взять парочку образцов для Хэлбертона.

– Вахи! – нервно напомнил Колу. – Мы назад теперь идти?

– Еще чего! – взорвался Карвер. – Мы только что сюда попали! Ты что думаешь – мы проехали весь путь от Маккуэри, только чтобы зачерпнуть горсть песка с берега? Мы здесь останемся на день-два, чтобы я имел возможность понаблюдать за здешними животными. Да в чем дело-то?

– Деревья, вахи, – заныл Маллоа. – Баньип! Гуляющие деревья, говорящие деревья!

– Да ну? Гуляющие и говорящие, так? – Он схватил камешек с усыпанного галькой пляжа и швырнул его в ближайшие зеленые заросли. – Тогда давайте послушаем, как они ругаются!

Вращаясь в полете, камешек упал на плотный полог зеленой листвы. И тут же из кустов кто-то вылетел. Создание было величиной с воробушка, но с перепончатыми крыльями летучей мыши. В довершение ко всему это странное существо украшал двенадцатидюймовый хвост толщиной с карандаш, каких не бывает у добропорядочных летучих мышей.