Кирилл Тесленок - Архимаги не ищут легких путей! Книга 4 [СИ]

— Гад! Мерзавец! Подлец! Я ему… Я ему всю душу! А он! А он! Ненавижу!

По дороге в Чернябинск Алёна рыдала, размазывая слёзы и тушь по щекам. Волосы её растрепались, платье покрывали пятна грязи — не контролируя себя, Алёна без оглядки вступала даже в самые глубокие лужи. Редкие прохожие косились на девушку и уступали дорогу, понимая, что иначе столкновение неизбежно.

— И не надо думать, что я придирчивая! — жаловалась придорожным кустам Алёна. — Я более чем понимаю, что идеальных мужчин не бывает! У всех рано или поздно всплывают недостатки! Одни пиво любят, другие налево ходить, у третьих изо рта воняет…Но этот гад… Но этот гад… Ну ладно лысина… ну ладно вампир… я всё понимаю… Но почему он всё это от меня скрывал? Мерзавец! Сначала прогнал… а теперь… обманул!

Какая-то мелкая собачонка, возомнив себя опасным хищником, вскочила из зарослей и кинулась Алёне под ноги, но, получив отрезвляющего пинка, вернулась обратно в логово, обиженно потявкивая.

— Твоё счастье, что ты не лысый вампир! — бросила ей вдогонку Милена.

— Здравствуй, красавица! Зачем животину обижаешь? — раздался сзади чей-то гнусавый голос.

Алёна обернулась. К ней неторопливо приближались три молодых парня. Глумливые улыбки на их не обременённых разумом лицах яснее ясного говорили о намерениях своих хозяев.

«Не местные, — подумала чернябинка. — Иначе б уже бежали».

— Не хочешь прошвырнуться? — предложил один.

— Тут не далеко, до ближайших кустов, — гоготнул второй.

В руках Алёны чудесным образом оказалось скалка — молодчики так и не поняли, откуда она её достала.

— Предупреждаю, — сказала девушка, взяв «орудие» на изготовку. — Чернябинские девственницы пленных не берут!

Однако она не успела пустить скалку в ход.

— Неужели мне придётся попробовать себя в роли спасителя? — между парнями и Алёной словно из воздуха появился человек в фиолетовом плаще с капюшоном и с посохом в руках. Красный потрескавшийся обсидиан сверкнул ослепительной вспышкой.

— Ты… ты кто такой? — выдавил из себя гнусавый.

— Верховный жрец Врааль, — сказал незнакомец. — И я несу в этот мир великое учение!

Он начал вещать о Тайном Служении, Великой Истине, Тёмном боге, Хаосе, Безумии… По мнению Алёны, это было никакое не учение, а просто жуткий бред. Однако молодчики, похоже, прониклись и под конец речи смотрели на юношу как на пророка. В их глазах, и без того не отличающихся разумом, поселился нездоровый блеск, а из уголков ртов на землю потекла слюна.

— Идите, дети мои, — отпустит жрец их. — Я найду вас, когда вы мне понадобитесь.

— Как прикажете, Верховный, — поклонившись «пророку» до земли, молодчики двинулись по направлению к Чернябинску.

Алёна думала, что с Враалем покончено… но, похоже, жрец каким-то образом выжил. Девушка попыталась незаметно спрятаться в кустах, но Врааль остановил её, схватив за руку.

— Забавно, — улыбнулся жрец, бесцеремонно разглядывая Алёну. — Я охотился за архимагом и вампироэльфом, а нашёл такую отличную кандидатку для роли заложницы.

— Н-на! — Алёна изо всех сил ударила его скалкой. Жрец моргнул, озадаченно почесал покрасневший лоб и ткнул девушку в шею щепотью пальцев. В глазах у Алёны потемнело, ноги подкосились, и чернябинка безвольно рухнула Враалю на руки.

— С женщинами всегда тяжело, — философски заметил Парацельс, ткнув в потолок вилкой с насаженным огурцом. — Помню один случай из времён моего счастливого студенчества. Отправили меня на практику в племя рыболюдей Синий Кальмар, известных своей уникальной системой водяной магии… ай, да что я говорю? В первую очередь они известны тем, что мужики у них — страшные рыбозавры, зато бабы… м-м-м… прелестные русалочки. Хотя в некоторых местах и у красавиц мелькают чешуя и плавники, но, во-первых, мы не расисты, во-вторых, это же крутая экзотика, если разобраться! В молодости оно цепляет особенно сильно, и я не был исключением. Нашёл себе русалочку посимпатичнее, подкатил, охмурил, голову вскружил… — архимаг выразительно подвигал бровями снизу вверх. — Поцелуи, объятия, рифы, кораллы, акулы, искусанная задница, романтика-а-а-а… Но когда дело дошло до постели, меня поджидал сюрприз, — на лице волшебника на секунду проступила тень былого испуга. — Лежим мы, значит, обнявшись, разгорячённые. Она мне какую-то хрень на ухо шепчет — сам знаешь, бабы это любят, что чешуйчатые, что остроухие, что зеленокожие, что бородатые. Я же разрываюсь между двумя желаниями: отвернуться к стене и захрапеть или же немного подумать о стабилизации циклических процессов в рекурсивных заклинаниях. Почему-то всегда о них думаю после этого дела, если ты понимаешь, о чём я. Лежу, терзаюсь муками выбора, а эта селёдка по новой ластиться начинает. Я ей: «Женщина! Всё понимаю, но чётвёртый раз подряд за ночь — это перебор для бедного студента. Вот как стану архимагом, тогда хоть все десять…». И тут она как вгрызётся мне в плечо всеми шестьюдесятью четырьмя зубами! Я аж благим матом заорал сразу на семи магических языках разом. Ты, наверное, уже решил, что селёдка это сделала в порыве страсти? Ан нет! Как потом я узнал, она принадлежала к малоизвестной и ортодоксальной ветви своего племени, придерживающейся славной древней традиции — невеста съедает жениха после первой брачной ночи. Я, как это просёк, сразу в окно — прямо в объятия караулящей меня родни. Чудом удрал, оставив в их перепончатых лапах любимые красные труселя в белых звёздочках. С тех пор неукоснительно придерживаюсь двух правил. Первое: всегда внимательно слушать, что говорят женщины. Второе: линять сразу, как только они закрывают глаза. И тебе советую, молодёжь! — архимаг бросил на Геренда выразительный взгляд. — Ты думаешь, почему я дожил до своих лет?

— Угу, — буркнул чем-то расстроенный вампир, цедя кровь из кружки. Весь рассказ архимага он пропустил мимо ушей.

— Какой-то ты неразговорчивый, — Парацельс отправил огурец целиком в рот и начал с хрустом пережёвывать. При этом он держал вилку перед лицом и внимательно смотрел на её зубчики. — Приободрись, Геренд, самое главное, что поцелуйчик любви мы получили! А это самое главное!

— Угу, — снова произнёс вампир, даже не взгляну в сторону Парацельса.

— Помню времена, когда никаких вилок не было. Иногда даже и тарелок — мясо и прочую еду клали прямо на лезвия ножей. И никто не жаловался. Вынул нож из-за пояса, отрезал кусяру, сожрал — и нормально! Самообслуживание! А потом понабежала твоя остроухая родня, научила всех мыть руки перед едой и пользоваться вилками. Фу, как вспомню и аж противно становиться! Временами даже хочется развернуть чёрный стяг, зажечь фонарь на башне, собрать орду и повести её во имя возвращения старых добрых традиций немытых рук и мясного жира по периметру воротника… воротники, кстати, длинные были, аж до локтей доставали. Знаешь, сколько всего на них помещалось? Сидишь, бывало, за столом на пиру, а рядом пьяный сосед валяется! Очень удобно если вдруг испачкал руку — протянул, вытер и дальше с дамами о шершеляфамах щебечешь.