Дариен Ройтман - Первая звезда

– Прошу прощения, сэр? – обратился к нему я, прежде чем выполнить приказ. – Куда мы едем?

– В исследовательский центр, – последовал ответ. – У меня приказ доставить тебя туда.

– А почему, сэр?

– Ну, вообще-то, я не должен с тобой это обсуждать… – медленно проговорил он. – Но мне самому интересно. Судя по бумагам, ты являешься носителем невероятного смешения ген, которого просто не может быть в природе. Интересно, откуда ты такой взялся?

– Из Далласа, сэр, – автоматически ответил я. – Пожалуйста, объясните медикам, что совсем не обязательно меня куда-то везти. Я сам всё расскажу о своём происхождении. Видимо оно и является причиной, моей, так сказать, генной аномалии.

– Я только выполняю приказ, – хлопнул меня по плечу он. – В центре доктора со всем разберутся. А пока садись на заднее сиденье и поехали!

Так я и узнал ответ на вопрос, что происходит и почему пропустили мою фамилию, а вот на второй вопрос, ответа не получил до сих пор.

Верзилу капрала, я увидел из окна отъезжающего джипа, и спросить его, как можно устроить ад в преисподней, так и не сумел.

Наблюдая за удаляющимися воротами базы, я слышал злонравный смех судьбы.

Не прошло и нескольких часов, как я стал главным объектом исследования в проекте под названием "Чудо природы" …

Никто из врачей и генных инженеров просто не желал меня слушать. Они как дети, увлеклись необыкновенной "находкой", которой являлся ваш покорный слуга.

Поэтому, будучи совершенно здоровым, я провёл в военном медицинском центре почти два года.

Меня изучали как какую-то диковинку, время от времени беря кровь на анализ и мазки слюны. Мне запретили заниматься какой-либо работой и днями на пролёт я валялся на больничной койке с библиотечной книгой в руках. Хвала небесам, библиотека центра была огромна и по количеству хранившихся в ней книг раза в два превышала нашу районную "публичку".

В солнечные дни мне позволялось гулять в разделённом на зелёные квадраты парке, располагавшимся с задней стороны центра. Там, в тайне от "мучающих" меня докторов, я занимался гимнастическими упражнениями.

Я всё ещё помнил, как делать сальто в два поворота и ходить на руках Мой, почивший три года назад, тренер, мог бы мной гордится.

Ещё одним утешением в моей больничной жизни был бассейн. Я пересекал его вплавь, вдоль и поперёк по несколько раз ежедневно.

Постоянные упражнения и плавание, не давали моим мускулам застояться.

Был в медицинском центре, так сказать, ещё один бонус… А именно медсёстры.

В основном, это были молодые девушки от двадцати двух до тридцати пяти лет отроду. Я нравился многим из них, к тому же, был единственным здоровым мужчиной в центре, не отягощённым какими-либо обязанностями.

Вначале, меня начала регулярно посещать всего лишь одна миловидная медсестра по имени Глэдис. Я был вне себя от счастья и даже помыслить не мог о чём-то большем… Но у Глэдис оказался длинный язык (как в прямом, так и в переносном смысле) и ко мне зачастили другие медсёстры.

Это было что-то невероятное и напоминало нерест – миграцию форели, когда невообразимое количество рыб выпрыгивает из реки прямо к вам в руки…

В итоге, я стал принимать медсестёр и некоторых женщин-врачей только по предварительной записи. Иначе никак.

Если бы в юности мне кто-то рассказал, какой популярностью я буду пользоваться у женщин через пять-шесть лет, я бы просто ему не поверил. Ну а если бы всё-таки поверил, то, наверное, был бы гораздо спокойнее по этому поводу и не приставал бы к тем девчонкам в школе…

Как-то, когда я уже готовился отмечать моё двухлетнее пребывание в этом, порядком надоевшем заведении, ко мне в комнату вошёл седоватый мужчина в белом халате.

Хорошо, что он хотя бы предварительно постучал. Медсестра Кэти едва успела накинуть свою форму и сделать вид, будто поправляет мне подушки.

Мужчина осмотрелся и попросив Кэти оставить нас одних, присел на пластиковый стул у моей койки.

Выходя, девушка послала мне воздушный поцелуй и притворно нахмурившись погрозила мужчине пальцем. Мол какой всё-таки негодяй. Помешал людям заниматься чем-то приятным. Я тихонько усмехнулся и с интересом посмотрел на своего визитёра.

– Сынок, меня зовут полковник Монтгомери и я руководитель проекта "Чудо природы", – официальным тоном начал седовласый. – Ты явно неглуп и сам понимаешь, что являешься этим самым чудом…

Он трубно высморкался в платок и заглянув в толстую тетрадь, продолжил:

– Мы, обнаружив весь генный потенциал, которым ты обладаешь, были поражены. Видишь ли, такой набор генов как у тебя, просто невозможен для белого человека. Даже если предположить, что в тебе кроме смеси польской, еврейской и венгерской крови, есть, ну скажем ещё и индейская, что в принципе не очень вероятно, то и тогда твой генный набор, мягко скажем – ненормален. Мы откопали у тебя активные гены, принадлежащие к азиатской группе, а также… Ты просто не поверишь! Гены одного из африканских племён, предположительно эфиопов. Всё это просто невообразимо! Между прочим, кое-кто даже выдвинул теорию о твоём внеземном происхождении…

Он на столько разволновался, что уже не замечал, что вытирает пот со лба платком, в который только что сморкался.

– Э-э-э, а можно мне кое-что спросить, сэр? – еле сдержавшись чтобы не засмеяться, почесал голову, я. – Почему это предположительно?

– Не понял, – нахмурился он. – Что это значит?

– Почему это предположительно? – повторил я. – Моя мать наполовину эфиопка. Кстати, наполовину она японка. Это, по-видимому, относится к.… Как вы сказали? Азиатской группе? Да и моя бабка по отцу, наполовину индианка племени Шайенн. И ни один, из нижеперечисленных фактов, никак нельзя назвать маловероятным или внеземным. Ведь что есть, то есть.

– Хм-м-м, ты это серьёзно, сынок? – как-то уж очень странно посмотрел на меня он.

– Конечно, – кивнул я. – Уже два года я пытаюсь с кем-то об этом поговорить, но меня никто не слушает.

– Ясно, – протянул он и не засиживаясь далее, ретировался.

Подумать только! Эти ученые обезьяны в халатах "мучили" меня почти два года, и никто из них не сообразил просто меня расспросить.

На следующее утро, я получил письменный приказ, обязывающий меня явиться в 15:00 к воротам медицинского центра, с вещами. Ниже следовали указания о запрете моей службы в боевых частях.

"Рядовой Малиновский является носителем ценных генетических наборов, значительно важных для Соединённых Штатов Америки. Строжайше запрещается подвергать его жизнь как прямой, так и косвенной опасности…".

К приказу прилагалось, подписанное каким-то генералом, назначение в интендантскую службу.

Мечты о морской пехоте канули в небытие.