Елена Звездная - Лесная ведунья. Книга третья

Проще ведь было о таком думать, чем о тех, кого лес сейчас по воле моей поглощал. А я хоронила их, невольно воспоминания ловя… Вот женщина, вдова, что за дровами в лес отправилась, а дома дети малые ждали и… не дождались. И замерла я над мертвою, жалость-боль сердце сдавили, и протянула я над ней руку правую, клюку все так же левой держала, да и увидела, то, что лишь ведьма увидать может – как дольше всех ждала мать дочка старшая. Как растила сестер и братьев, не доедая, не досыпая, как трудилась от зари до зари, как всем жизнь устроила, и в отчем доме осталась одна-одинешенька, ради других жившая, свою молодость, красоту, силу родным подарившая. И вроде призраком стою бестелесным, и вроде ведунья я, а скатились по щекам слезы горькие… и от ладони моей, от каждого из пальцев заструилась сила, неприметным цветком-ромашкой оборачиваясь, да понесся тот цветок через яр Гиблый, скверны избегая, степь перелетая. И деревеньку полупустую заброшенную пролетел, в дом, кособокий от времени влетел, да на грудь женщины спящей упал. И спала она женщиной в годах, а проснулась девой юною с криком «Мама!». Прости, девочка, мать я тебе не верну, а вот молодость и красоту ведьме, что свою весну утратила, вернуть хорошему человеку не сложно. Так что будет у тебя все – и муж добрый-ласковый, и дети счастливые да здоровые, и радость, что на двоих с любимым разделишь. «Цветок береги этот, доченька, да ступай в Выборг-град, не оглядываясь, там судьбу свою найдешь». И улыбнулась нежить у ног моих, да и рассыпалась не прахом зловонным, а травой-муравой зеленой, как луга по весне, видать от дела доброго просыпаться он начал, яр, что некогда звался Светлым.

Улыбнулась грустно я, последнюю дань перешедшей за грань отдавая, да к следующему упокоенному умертвию шагнула. Этот бандитом-разбойником при жизни был, душегубством брезговал, но калечил да глумился нередко, вот только от чего покой искал? Я на беснующуюся нежить посмотрела – там, среди них, воров да грабителей полно было, и покоя они не жаждали – крови он хотели, а этот от чего-то не хотел. Странно то, непонятно. На колено опустилась, ко лбу его ладонью призрачной прикоснулась да и застыла, потрясенная. Не был он ни грабителем, ни разбойником! Он стражем был. Да в банду разбойничью, что собиралась на дело желая «куш великий сорвать» затесался, стараясь своим казаться. И с «сотоварищами» вместе в Гиблый яр и двинулся, а вот заради чего не знал, не ведал. И что еще странно – ни семьи его, не прошлого я не увидела, лишь кабинет темный, свечи, что света не давали, да им же сказанное «Понял, все понял, лорд Агнехран». Так выходит и это архимага моего человек?

«Ярина, и его к магам перенеси», – попросила я.

Чаща не упорствовала.

Зато упорствовать решились ведуньи!

Одна кинулась гнилью изводить уносимого мертвого, другая Ярине попыталась дорогу заступить, третья круг на земле чертила, меня вычислить попытавшись. Отбросила их, всех троих, одну за другой – в моей руке клюка Гиблого яра была, на моей стороне стало быть и сила. Да на их стороне численность, от того в бой вступать не стала, себя выдать опасаясь. Оно ж как – я может и сильней, но не в каждом бою сила побеждает, далеко не в каждом, а у ведуний этих опыта вдесятеро поболее моего было.

Пришлось на ходу выдумывать.

«Ярина, добро сделай, девой, как Леся, прикинься» – попросила я чащу верную.

На свою голову попросила! Потому как Ярина тут же и прикинулась… девой голозадой!

– Вот она! – заорала одна из ведуний.

– Голяком, одежонку скинула, со следу сбить нас пытается!

– Видать от силы водяного питается, а как отошла, чары-то и закончились!

– Хватай бесстыжую! – снова первая.

И ринулись они, со всей подконтрольной им нежитью, оставив меня стоять в оторопи. Просто не ожидала я, что они разговаривать могут-то. Да еще и совещаться. И силу мою анализировать. И силу водяного. И… не стала бы я голой по лесу-то разгуливать.

Ну да не об том речь сейчас – все три ведуньи, как одна, ринулись за Яриной, за собой нежить подконтрольную увлекая. Но не вся нежить зову поддалась, больше половины остались грызть-рвать преграду древесную, в жажде неутомимой желая отведать моей плоти. И тут подумалось мне – а хорошо, что я ведунья лесная, меня ни комар, ни муха не тронут, а в ином случае загрызли бы меня там на поляне лежащую комары к ночи злющие, и ничего бы нежити не оставили. И вот это уже обидно было бы, если бы прогрызли эти вот стену-защиту, на полянку ломанулись бы, а там уж всю кровушку высосали…

Но тут рядом со мной возникла Ярина, посмотрела глазницами пустыми выразительно и вернулись мы к работе нашей тяжкой и морально и физически. И лишь в одном работа эта проста была – в руках у меня клюка этого леса имелась, от того открывались передо мной тропы заповедные, переносилась я по Гиблому яру легко и привольно, да собирала урожай страшный – из чужих тел да жизней урожай.

***

К рассвету почти управились.

За время то дважды озверевшая нежить чуть на полянку мою не прорвалась, но там Водя и кракены были на страже, отстояли. А один раз аспид рядом был – ощутила прикосновение руки его к щеке моей, да движение скользящее, нежное. До груди скользнуло, платье оттягивая, от чего возмутился водяной, да аспид ему одним словом ответил: «Испепелю!». А больше ничего не сказал, потому что страшного не увидел – оставалась моя грудь как есть, без пятен черной гнили, без последствий обращения к заклинанию некромантскому. И вот тогда вздохнул аспид облегченно, да в мой лес Заповедный и возвернулся.

А мы с Яриной почти весь лес обошли-исследовали, весь кроме части центральной, не так там что-то было, уберегло меня от чего-то страшного чутье ведьминское, а потому туда я не сунулась. И чащу Заповедную не пустила, вообще-то без нее поглядеть хотела, да не успела – заря подкралась незаметно.

И когда светать стало, я к западной границе яра перенеслась, а там уж стояли-ждали оторопевшие маги. Все в черно-синем, у всех кожа от мази защитной смуглая, а глаза черной сурьмой подведены. И вот стоят они, две дюжины магические, и глазами своими подведенными, смотрят на тех, кто лежит, с той же на лице защитой, кто лежит и уже никогда не поднимется.

Да стоят в десяти шагах от границы яра, грань предусмотрительно не пересекая, и уж не ведаю от чего – я бы пропустила, Ярина тоже, яр Гиблый силу свою губительную утратил основательно, так что не было для магов ни опасности ни препятствий, а надо же – стоят вежливо, почтительно, границ не нарушают.

Обошла я их, в надежде увидать Агнехрана. Точно знала, что в толпе, пусть и почтительно, такой как он стоять не будет – поодаль устроится, орлиным взором за всем происходящим следя и свободу действий сохраняя, но вот прятаться за чужими спинами не станет.