Маргарита Полякова - Варька и вурдалаки

— Слушай, Рюрик, мне что-то не по себе стало… давай поговорим что ли о чем-нибудь… — предложила Варька, чтобы хоть как-то отвлечься от неприличных мыслей. Сжатая пружина Рюриковской спины дрогнула, и лэрд обернулся.

— Давай о сексе. — ехидно предложил он. Варька закашлялась. Только этого ей не хватало!

— Рюрик, ты что, перегрелся? — возмутилась она, а потом, вспомнив, сколько лэрду досталось, и подумав, что говорить с виновницей своей неотвратимой кончины он, скорее всего, не хочет, вздохнула и тихо попросила: — Прости, что я втянула тебя во всю эту историю. Не злись на меня.

— Я не злюсь! — скрипнул зубами Рюрик и зажмурил глаза, чтобы не видеть как белая, полупрозрачная, влажная от окружающей температуры сорочка прилипает к Варькиному телу. Лэрд сделал несколько глубоких вдохов, старательно досчитал до десяти и медленно от Варьки отвернулся. — Я не злюсь. — спокойнее повторил он.

— Это радует… — облегченно вздохнула графиня и вытерла со лба пот. — Пфф! Духотища какая! У меня уже от этой жары крыша едет. Слушай, Рюрик, ты мне сорочку снизу надорвать не поможешь? А то я сама этот шов дурацкий не осилю никак.

— А зачем тебе это?! — поперхнулся лэрд.

— Жарко мне. — объяснила черту прописную истину Варька. Рюрик тяжко вздохнул, но низ сорочки надорвал. Варька тут же продолжила дорывать начатое, пока не сделала себе разрез выше колена. Подняв края сорочки и завязав их в узел, графиня оглядела получившийся экстравагантный наряд и удовлетворенно кивнула головой. — Да, теперь хорошо, — вынесла она свой вердикт. — Хотя, конечно, лучше было бы ее вообще снять. Но я тебя стесняюсь.

— Это радует. — искренне сказал Рюрик и ткнул пальцем в раскаленную стену. — Дьявол!

Боль от ожога немного притупила остроту желания, и лэрд, воспользовавшись моментом, постарался взять себя в руки. Еще одна такая выходка графини, и Рюрик не станет ждать, пока раскаленные стены приблизятся вплотную. Он полезет на стенку сам. Лэрд собрал в кулак всю имеющуюся у него силу воли, отвернулся и даже зажмурил глаза. Может быть, если поднапрячься, он сумеет убедить себя, что никакой Варвары рядом нет? Что он не слышит её дыхания, не чувствует запаха лимонника от её кожи, не ощущает её присутствия… может быть даже, если постараться, он сумеет убедить себя, что ничего к ней не чувствует?

Раскаленные стены сделали очередной небольшой рывок и опять ненадолго замерли. Варька поправила свое новообретенное мини-платье, опустилась на влажный от жары деревянный пол, старательно повздыхала, но Рюрик никакого внимания на нее не обращал. Он ссутулился, скрестив по-турецки ноги, и думал какую-то невеселую думу. Варька подавила вздох вожделения, но от его спины взгляда так и не отвела. Не, ну классная же спинка — широкие плечи, смуглая кожа… Общий вид не портили ни многочисленные синяки, ни кровоподтеки, ни два тонких белых шрама от периодически прорезавшихся крыльев, сходящиеся углом к позвоночнику.

Варька набрала в грудь побольше воздуха, задержала дыхание и решительно помотала головой. Да что это такое, в конце-то концов?! Что за дурацкие идеи лезут ей в голову?! Почему она даже помереть по-человечески не может? Какого дьявола лэрд внезапно начал вызывать у нее такие странные и сильные чувства? Графиня сцепила руки, изо всех сил зажмурила глаза, мысленно попыталась затоптать полыхавший в мозгах костерочек… и сдалась. Выносить такое мучение и дальше сил у нее просто-напросто не было. Варька решительно обернулась, спрятала дрожащие руки под коленки и попросила черта самым умоляющим голосом, на который только была способна.

— Рюрик, а давай ты меня, чтобы я долго не мучилась, лучше сам убьешь, а? Прямо сейчас? Иначе я сделаю что-нибудь такое, о чем потом буду жалеть всю свою оставшуюся жизнь.

— Оставшаяся жизнь — это сколько? Часа два? — поежился Рюрик от страстной Варькиной просьбы.

— Какая разница — сколько? Я не могу больше! — черт поколебался, но решил, что если он расскажет графине о реальной подоплеке происходящих событий, хуже все равно уже не будет. Хуже уже некуда.

— Варвара, то, что ты сейчас ощущаешь, не имеет никакого отношения к тому, что ты чувствуешь на самом деле. — попытался объяснить Рюрик изо всех сил стараясь говорить спокойно.

— В смысле?

— Барон де Крус запустил сюда магическое газообразное наркотическое вещество, называющееся в быту "Любовная лихорадка". Этот наркотик вызывает безумное влечение, которому трудно противиться. Поэтому я и просил тебя сопротивляться возникающим ощущениям.

— И ты не мог мне об этом сразу сказать?! — возмутилась Варька. — Я тут страдаю, как последняя дура, занимаюсь самокопанием, а оказывается, это всего-навсего наркотик!

— Это не «всего-навсего». Это очень сильный наркотик. Честно говоря, я не очень понимаю, почему мы до сих пор в силах ему сопротивляться. Скорее всего, Игорь перестарался и чересчур раскалил стены. Наверняка излишняя жара мешает наркотику проявить себя во всю силу.

— А на фига барону с Игорем нас травить? Наверняка, "Любовная лихорадка" — это не дешевое удовольствие.

— Не дешевое. Но зрелище, которым они надеются насладиться, вообще бесценно. Где еще они смогут увидеть такую экзотическую любовную сцену?

— Ты что, хочешь сказать, что они все это время на нас смотрят?

— Я даже подозреваю, что они нас снимают. Тебе никогда не хотелось стать порнозвездой? А то можешь попробовать…

— Не дождутся! — решительно отвернулась от Рюрика Варька.

— Вот так-то лучше. — облегченно вздохнул черт. — И пожалуйста, постарайся больше ко мне не поворачиваться. Иначе, несмотря на наши общие благие намерения, данные посиделки вполне могут закончиться более веселым времяпровождением. Во всяком случае, я не гарантирую, что смогу устоять. И пусть барон с Игорем хоть облезут потом, на нас глядючи.

— Я отвернулась!…

Серое, промозглое тюремное утро началось для Нарка как обычно — пинком под ребра. Видимо, карауливший его гоблин других способов побудки заключенных просто не знал. Под гнусное хихиканье довольного собой стражника Нарк поднялся, и, протерев глаза, уселся за грубо сколоченный стол. Гоблин поставил перед ним деревянную миску и отошел к двери, наблюдая за пленником с плохо скрытым злорадством. Разумеется, в миске опять плавала какая-то тошнотворная гадость, однако, ученый гоблинскими пинками, Нарк ни возмущаться, ни сопротивляться уже не пробовал. И поскольку полагал, что собственные почки ему еще наверняка пригодятся, старался охранника лишний раз не провоцировать. Еще пару минут бесцельного ковыряния в тарелке и гоблин, как всегда, наорет на него, отберет еду и захлопнет за собой дверь. А потом садистски будет дожидаться того момента, когда пленник заснет, чтобы доставить себе удовольствие разбудить его пинком под ребра.