Фил Фоглио - Бог Кальмар

В невидимом мире лепреконы отставили в сторону свои бутылки, тогда как джинны попрятались в свои. Королева фей обменяла свой трон на билет в один конец до Нью-Джерси, а лох-несское чудовище изменило внешность.

Глубоко внутри самосотворенного бурлящего ада вредные химические вещества смешивались с человеческой кровью, варясь, бродя и сочетаясь в разных комбинациях для образования примитивных белковых цепочек. Цепочек, которые свертывались в живые клетки, которые затем соединялись, образуя органические группы, а те начинали выковываться в пока еще нечеткую инфраструктуру крайне большой каракатицы, или кальмара.

Пока что это была всего лишь плоть, лишенное разума животное. Но очень и очень медленно начал расти позвоночный столб, осторожно подключаясь к пульсирующему мозговому стволу гигантских размеров. Очень скоро он будет уже не безмозглым скотом, а разумным существом, прочно утвердившимся в материальном мире и в то же время способным черпать безграничную мощь мира тонкого. Мыслящий монстр, вооруженный и защищенный магией.

Большинство людей в мире лишь проклянут его как демона. Другие же провозгласят богом.

Залитый серебристым светом луны, Лондон был той ночью необычно тих. Улицы заполнял речной туман, и все окна были плотно закрыты ставнями в ожидании возможной грозы. Великобритания всегда славилась плохой погодой, но в последнее время стало настолько скверно, что никакие корабли не отваживались выходить в море, а моряки с растущей тревогой поглядывали в сторону поворачивающейся луны.

Мощеные улицы великого города были пустынны, кэбмены вместе со своими нервничающими лошадьми позапирались на каретных станциях. Неизменные завсегдатаи клубов и просто питейных заведений на сей раз пили дома, а сотни воров сдались полиции, чтобы провести спокойную ночь в тюрьме. Даже веселые дамочки Уайтчепела предпочли вести дела в безопасности своих постелей. Иногда какой-то пес начинал выть, но тут же умолкал.

Лишь на Уимпол-стрит, единственной во всем Лондоне, не было никакого тумана, и мерцающий огонь газовых фонарей ясно освещал Международный Британский музей и окружающую его территорию.

– ... и аминь, – закончила Мэри, закрывая маленькую черную библию и осеняя себя крестным знамением.

Она стояла перед потрескивающим дровами камином; свежевымытая мисс куратор переоделась в элегантный костюм для верховой езды с кожаными сапожками до колен. На правом ее бедре выглядывала из кобуры рукоятка револьвера «Адамс-32», на охватывающем стройную талию поясе висел меч в отреставрированных римских ножнах, в то время как колчан со стрелами удобно покоился у нее за спиной рядом с китайским луком.

– Что это ты только что делала, милая? – спросила сидящая за ближайшим столом леди Данверс, не переставая точить американский нож Боуи. На столе перед ней были разложены четыре заряженных арбалета, груда железных стрел, два револьвера «Кольт» и крепкий деревянный ящик, полный маленьких динамитных шашек с умело вставленными в плоские концы навощенных трубочек укороченными фитилями, готовыми к действию. Рядом под рукой стояло прислоненное к стене смертоносное ружье «Х&Х Нитро-экспресс Спешэл-475».

– Благословляла музей, – ответила Мэри, убирая библию в книжный шкаф, набитый религиозной литературой. – Если кальмарники попробуют применить сегодня ночью какую-нибудь магию, может быть, это ее действие по крайней мере затруднит им проникновение.

– Интересная мысль, – отозвалась леди Данверс, убирая нож в кружевной рукав. – Но не знаю, сработает ли христианская молитва против этих дикарей-язычников.

– Господу молись, но боеприпасы передавай, – пробормотала баронесса Эджуотерс, наливая чашку кофе из дымящегося серебряного кофейника. На плече у нее висела изрядно послужившая на своем веку винтовка «Генри-50», поперек выдающейся груди протянулся патронташ, а на боку было пристегнуто смертоносное испанское мачете.

– Именно так, – согласилась Мэри, снова беря свой «ремингтон» и упирая приклад в крепкое бедро. – И поэтому я, просто на всякий случай, совершила еще и католическую церемонию, также как обряды иудеев, мусульман, буддистов, друидов и египтян. – Тут она нахмурилась. – Провела бы и по древнескандинавскому обряду, да не смогла найти живой козы для жертвоприношения Одину.

Осторожно выглядывающая из-за оконных ставней леди Пирпонт была одета словно для сафари: в рубашку и брюки цвета хаки, черные сапожки «Хоби» и пояс с набором револьверов «ЛеМа-44».

– Вы все правильно сделали, дорогая, – сказала она; произнося эти слова, леди Пирпонт достала один из револьверов, крутанула его в руке и снова убрала в кобуру. Действие это было настолько естественным, что, казалось, было совершено без всякой сознательной мысли, и только быстрота и изящество жеста говорили о богатом опыте. – Если это и не поможет, то уж определенно не повредит.

– Именно так я и подумала, – сказала Мэри Эйнштейн, смахивая с лица выбившуюся влажную прядь волос. Умытая и накормленная, спокойно поспав целый час, она чувствовала себя куда как свежее. Товарищеская поддержка подняла ее упавший дух, и она чувствовала себя готовой ко всему.

Пусть только эти кальмарники полезут сегодня ночью, – бушевала про себя Мэри, – узнают тогда, что такое настоящая английская закалка!

Вдоль дальней стены выстроились в ряд битком набитые рюкзаки со всем необходимым: картами, свечами, ножами, английскими фунтами, французскими золотыми соверенами, мясными консервами, сухарями, запасной веревкой, револьверными патронами. Катрина включила в число припасов даже парусиновую аптечку, в которой лежали электрический фонарик, пузырек с порошковым мышьяком, игла с ниткой, несколько французских кондомов и бутылка шотландского виски. Хотя дамы и смотрели на такой ассортимент несколько косо, все согласились с тем, что перестраховка лучше, чем наоборот, и нужно готовиться ко всему – от уничтожения оптом до соблазнения. На кону стояла судьба всего мира, но что еще важнее – в опасности была сама Англия!

Остерегаясь отбрасывать тень на окно и быть мишенью для снайперов, Мэри подошла к ставням и пригляделась к сияющим новым воротам, приделанным к потрепанной ограде. Удерживаемые на месте колючей проволокой, ворота стояли всего лишь для вида, но на пользу шла любая мелочь. Однако дубовые оконные ставни накрепко забили гвоздями. А задние и боковые двери забаррикадировали снаружи заполненными землей бочками, а изнутри – наваленной горами тяжелой мебелью. Лужайку заполнили медвежьи капканы, верх железной ограды опутали колючей проволокой, а в камине ревел огонь, и угля для него было более чем достаточно, чтобы протянуть ночь. Ничего большего они сделать не могли, но сделанное выглядело довольно обнадеживающе.