Дмитрий Лагутин - Серпантин. Сборник рассказов

Я пожал плечами.

– Ничего.

– Я вообще всегда о своем доме мечтал, но вот думаю – квартира все-таки удобнее.

– Наверное.

На третьем он снова выглянул в окно.

– Нет, ну какая же красота!

Я согласился.

На втором парень вдруг замер.

– Слушайте, – сказал он, – а, может, того? По маленькой?

Я своим ушам не поверил.

– Нет-нет, спасибо.

Парень вздохнул, спустился на несколько ступеней.

– Ну, а компанию, может, составите? Ненадолго! Так не хочется уходить – река такая.

Он показал на окно.

– Там лавочка есть, за домом, прямо на реку.

Я скривился.

– Знаю я эту лавочку.

Парень ждал ответа. Отчего-то мне стало его жаль.

– Ну, давайте посидим немного. Только пить не буду.

Парень просиял.

– Не будете – не пейте! А я, пожалуй…

Он сбежал по ступеням вниз и нырнул на второй этаж. Потом вынырнул из него с темной бутылкой.

– Вино! – воскликнул он, потрясая бутылкой. – Домашнее! Гостинец от дружка!

– Здорово.

Мы спустились ниже и вышли на крыльцо. Парень втянул воздух ноздрями.

– Какая ночь! А то все сидишь в этой пыли!

Он взъерошил волосы и спрыгнул с крыльца. Я спустился следом, и мы пошли вокруг дома.

Навстречу выбежала откуда-то лохматая собака непонятной расцветки – с ошейником. Узнав моего спутника, она завиляла хвостом и стала ластиться к нему.

– У, подлиза! У, подлиза! Нету у меня для тебя ничего, отстань!

Он потрепал собаку по спине, и та отбежала в сторону.

Мы добрались до забора, парень дернул в сторону широкую доску, за которой открылась мерцающая в лунном свете река.

– Прошу.

Я вылез в образовавшуюся щель, парень юркнул следом.

Перед нами раскинулась ночь. Вниз, к реке, бежала вытоптанная тропинка, по обеим сторонам ее осаждала высокая трава. Постепенно трава мельчала, редела и переходила в песок – узкую полоску пляжа. Берег пузырился – низины и возвышения сменяли друг друга, прячась в стайках покосившихся ив и выгибаясь голыми пятачками. На одном из таких пятачков справа от тропинки стояла грубая неизвестно кем срубленная лавка без спинки.

Лавка стояла таким образом, словно специально предназначалась для созерцания реки – ничто не закрывало обзор, до берега было относительно далеко, вид раскидывался широкий и впечатляющий.

Мы прошуршали по траве и сели. Парень с хлопком выдернул из бутылки пробку, но сразу пить не стал. Долго смотрел на реку, потом вздохнул:

– Надо же, такая красота.

Он поднял бутылку и выпил.

– Точно не будете?

Я покачал головой.

На том берегу моргали огни, тонули в темных кронах крыши. Луна заливала все прозрачным таинственным светом.

Парень снова выпил.

– Хорошее вино, – сказал он. – Не соврал дружок.

Я молчал.

– Даже не верится, что можно вот жить и все время на такую красоту смотреть.

Я не ответил.

– Просыпаешься – красота. Ложишься – красота. Обедаешь сидишь – красота.

Я угукнул.

– Люблю природу, – продолжал он. – Шутка ли – до пятнадцати лет в деревне жил. Чуть что – с дружками на рыбалку. И сидим.

Он посмотрел на меня.

– Любите рыбалку?

Я пожал плечами.

– А я вот жить без нее не могу, – сказал он. – Не дом, а рыболовный магазин.

Он выпил.

– Вот если куплю здесь квартиру – буду тут рыбу ловить. Тут, конечно, рыба так себе, но ведь не в рыбе дело. Будете со мной рыбачить?

Я усмехнулся.

– Вот! Нашел я родственную душу! Может, выпьете все-таки?

Я отказался.

Посидели молча. Где-то залаяли собаки.

– И со стройки уйду… Ну ее, эту стройку… Оно, конечно, хорошо – руками работать, да только не век же вековать.

– А на кого учились?

Парень рассмеялся.

– Учусь! На физвосе.

– Спортом занимаетесь?

Он повел плечами.

– Батя приучил. Ну, батя меня все в военные мечтал определить – да и мечтает – а я вот уперся.

Он замолчал. Выпил еще.

– А я руками работать – страсть как люблю! Будь моя воля – всю жизнь бы по дереву резал!

Он поставил бутылку на землю, стал шарить по карманам.

– Смотрите!

На широкой ладони лежала деревянная птичка искусной работы.

– Как вам?

Я присмотрелся. Такую птичку мог сделать только очень большой мастер – казалось, что перышки сейчас задрожат на ветру.

– Вы сами сделали?

– Сам! – парень подбоченился. – Меня дерево слушается.

Он взял птичку.

– Это же не просто так, это же…

Он поднес птичку к губам, и по округе пронесся тонкий приглушенный свист.

Свист пересек реку и дотянулся до противоположного берега.

– Слушайте, – сказал я, – это ведь просто прекрасно.

Он заулыбался, протянул мне птичку, я стал вертеть ее в руках, рассматривать.

– Дерево, – говорил он, – совершенно особенный материал. Ведь он живой. Когда делаешь что – он с тобой говорит.

Парень пустился в рассуждения о том, какая это таинственная вещь – дерево. Потом снова принялся восхищаться пейзажем. Слышно было, что он успел захмелеть – хватался то за одну тему, то за другую, говорил громко, торопливо.

– Как вот это вот… – он обвел реку рукой. – Костры жгут где-то там, а дым вот, тут.

Белые лепестки сплетались над поверхностью воды, таяли, на их место ложились новые.

– Это же туман.

Он сделал удивленное лицо.

– Туман?

Он прищурился, встряхнул головой.

– Нет, не туман. Дым.

– Кто же будет ночью костры жечь? Вечером только.

– А вон, – он показал на мерцающие огни, – не костры разве?

Настала моя очередь прищуриваться.

– Кажется, это окна.

– Чего же они мерцают?

– Там, наверное, ветер. Кроны качаются, нам кажется, что окна мерцают.

Он задумался.

– Чтоб там был такой ветер, а на реке – гладь? Не знаю. Дым, как есть дым. Да и пахнет же.

Действительно, тянуло дымом.

– Дым, дым, – уверенно сказал он. – Туман не так себя ведет.

Я зевнул в кулак. На тело вдруг навалилась усталость.

– Хотя… Может же быть и дым, и туман – вместе.

Я прикинул – может.

– Может.

– На том и остановимся.

Он выпил и раскинул руки в стороны.

– Эх! Река!

И стал мне рассказывать о том, как они с дружками ходили на рыбалку.

– Точно вина не хотите? Чуть-чуть осталось.

– Нет, спасибо.

Он уже был порядком пьян, путался, вздыхал.

– Ничего они не понимают! – восклицал он тоскливо. – Ничего! А я им… А они мне…

Я слушал рассеянно, вполуха, меня клонило в сон, но на лавке у реки было так хорошо, что уходить не хотелось. Если бы я был один, лег бы прямо тут, на траву.

– Смотрите! – крикнул он, подскочив.

Я вздрогнул.

– Что?

Он показывал на реку.

– Искра!

– Что искра?

– От костра! Долетела – с того-то берега!

Я снова зевнул.

– Не могла она долететь.

Парень сделал обиженное лицо.

– Не могла – а долетела. Я же видел. Долетела – и вот тут, над рекой только, вон там, погасла.