Дмитрий Лагутин - Серпантин. Сборник рассказов

Я сделал вид, что верю.

Спать хотелось так, точно это я выпил бутылку вина, а не он.

Пока сидели, луна успела отползти в сторону и уткнуться в невесть откуда появившуюся рябь облаков. Казалось, что она входит в воду с берега.

Когда я уже был готов закрыть глаза, парень протянул:

– Не обманул дружок. Хорошее вино.

Он перевернул бутылку, и из горлышка на траву упала маленькая красная капля.

– Пора, наверное.

Я потер лицо ладонями.

– Пора.

Мы встали, парень покачнулся, ухватился за лавку, рассмеялся.

– Не обманул дружок!

Я еще раз зевнул.

– Проводить вас? – спросил он.

– Нет, спасибо.

– Как скажете.

– Тебе в какую сторону-то? – спросил я, почему-то обратившись на «ты».

– А вон туда. Я так пойду, по берегу.

Я подумал, что, наверное, не стоит отпускать его в таком состоянии идти по берегу – еще в воду сунется.

Он точно мысли мои прочитал.

– Не бойтесь, я вот так, по травке. К воде – ни-ни.

Мы пожали друг другу руки.

– Спасибо за компанию.

– Да не за что.

– Зря вино не попробовали.

– В другой раз.

Он кивнул, развернулся и пошел по траве. Я посмотрел на реку, в сотый раз зевнул и двинулся к забору. Не успел я пройти нескольких шагов, как на стройке заревел перфоратор. Рев прокатился по берегу, загрохотал над водой.

Парень удалялся, точно ничего не слышал.

Я окликнул его, он остановился, обернулся.

– Там еще кто-то? – крикнул я. – Что это?

Он покачался с пятки на носок, почесал затылок.

– Это… Того самого…

– Что?

Он пожал плечами, развернулся и зашагал, что-то напевая. Через минуту его силуэт исчез в низине, в тени ив.

Рев стал тише, замолк.

Сон как рукой сняло. Я подумал и решил обойти стройку. Сделал здоровенный крюк, обогнул двор и вышел к своему подъезду.

Было тихо, стройка смотрела безучастно.

Я поднялся к себе, выпил стакан воды и рухнул в кровать как был – в одежде.

Что-то снилось – но что именно, я не запомнил.

Когда проснулся, долго лежал, вспоминал ночь. Усмехнулся себе – не робкого десятка. За окном было пасмурно, мелко стучал по подоконнику дождь.

Умылся, позавтракал, надо было уезжать.

В кармане обнаружил деревянную птичку.

Наверное, вертел-вертел ее в руках, да как-то машинально и прихватил.

Я подошел к окну. По стройке сновали рабочие, тарахтел у забора грузовичок. Прожекторы спали. Небо было затянуто серой пеленой.

Нестерпимо захотелось свистнуть в птичку, но я почему-то не решился. Накинул пальто, сунул под мышку зонт, прозвенел ключами и, не дожидаясь лифта, спустился по лестнице.

Едва я сунулся в распахнутые ворота, ко мне подскочила собака – мокрая и растрепанная. Она пискляво тявкнула, но тут же запнулась – узнала, должно быть.

Напротив дальнего подъезда торчал неопрятный вагончик, дверь была открыта, внутри горел свет. Дождь почти затих, перешел в едва заметную морось. Я двинулся к вагончику, выискивая глазами окна вчерашней квартиры.

В вагончике в клубах дыма ютились за столами несколько прорабов. Сухонький мужичок в спецовке стоял в углу, перебирал рассеянно бумаги. Под потолком висела на проводе груша-лампочка.

Я поздоровался, мне равнодушно ответили. Мужичок не отрывался от своих бумаг.

Я объяснил, что мне нужен молодой парень – крепкий, широкоплечий, в вязаном свитере.

– Он из деревни вроде как.

Прорабы переглянулись.

– Нет таких.

Я посетовал на привычку не спрашивать имена, стал путано описывать внешность.

– Дядя, – сказал один. – У нас вообще молодых парней нет. У нас молодых парней – четыре узбека.

Второй прыснул:

– Крепкие, широкоплечие.

Мужичок в углу, не отрываясь от документов, захихикал. Прорабы накинулись на него:

– Иди уже давай! Приклеился к стене!

Мужичок затоптался на месте, как будто решил обмануть своих обидчиков и изобразить уход.

Было душно, пахло краской, но я во что бы то ни стало хотел вернуть птичку – видно было, что она ему дорога.

Я сказал, что это тот самый парень, который вчера ночью работал на седьмом этаже. Мужичок в углу присвистнул.

– Дядя, ты чего? – спросил прораб. – Кто же ночью работает?

Я, сдерживая раздражение, пересказал – про сроки, про начальство.

Подумалось: «А вдруг я его подставляю сейчас? Может, так нельзя?»

– Ночью у нас никто не работает. Нам проблемы не нужны.

Я покачал головой, обрисовал все мое вчерашнее приключение – до предложения выпить.

Прорабы переглянулись, и даже мужичок опустил документы и стал с интересом смотреть – что же будет дальше?

Дождь усилился, забарабанил по крыше вагончика.

– Дядя, чего-то ты путаешь.

Не смеются ли они надо мной?

– Послушайте, – повысил голос я, – хватит комедию ломать. Если трудовая инспекция придет или там еще кто – им будете рассказывать про то, что у вас все чисто-гладко. Мне просто надо человека найти.

Не хотелось оставлять им птичку – просить передать. Вообще ее показывать не хотелось – на смех поднимут.

Самый грузный привстал из-за кипы бумаг.

– Ты чего это бушуешь? Не было тут никого.

Я всплеснул ладонями.

– Показалось мне, да?

Он скривился, разгреб кипу, под ней обнаружился старенький ноутбук – исцарапанный, в пятнах.

– Двадцать первый век на дворе. Все под камерами.

Он открыл ноутбук, и мы долго слушали, как выстукивает свою партию дождь – ноутбук выходил из летаргического сна.

Запрыгнул в вагончик тоненький небритый узбек, что-то затараторил. Я как ни силился, не мог понять – на каком языке.

Мужичок в углу, казалось, задремал.

Прорабы выслушали узбека.

– Он только разгрузился, беги, может, еще не уехал.

Узбек исчез.

Я посмотрел в крошечное мутное окошко – узбек бежал сквозь пелену дождя.

Прораб придавил ладонью мышь и долго стучал по ней огромным пальцем, отпихивая локтем то, что осталось от кипы.

Наконец, он посмотрел на меня.

– Вот.

И повернул ноутбук.

Экран был порезан на несколько квадратов, каждый смотрел на вверенный ему ракурс.

– Цивилизация, – прокомментировал мужичок из угла. – Все по науке.

– Какой подъезд?

Я показал.

– Смотрим.

Все квадраты исчезли, экран занял вид подъезда, в который я вчера так отважно проникал.

– Во сколько, говоришь?

Он щелкнул мышью, и внизу экрана побежали цифры.

– Вот, начинаем с половины второго.

Цифры бежали, а на экране ничего не происходило. Я даже подумал, что изображение зависло, но вот замелькало под камерой темное пятно, покружилось на ступенях, исчезло.

– Собачка наша, – пояснил прораб. – Караулит.

Вот, сейчас появлюсь я. Наверное, со стороны буду выглядеть смешно – крадусь, озираюсь.

Цифры бежали, я не появлялся.

Опять показалась собака, посидела у крыльца, удалилась.