Крюк - Экскременты космических лосей

Выслушав его историю, Исаак и Хельмимира ошарашенно молчали.

– Такие вот дела, – заключил Флисиор. – Всё было хорошо до тех пор, пока мою последнюю книгу не забраковали придворные критики… Проще говоря, от меня избавились, когда я надоел.

– Ты точно знаешь, что именно поэтому? – спросила Хельмимира.

– Да, я уверен, – ответил зумбулянин. – Я и раньше об этом слышал. Ходили слухи, что люди Харальдюфа «списывают» постаревших актёров и музыкантов… Я, если честно, не верил.

В комнате воцарилась тишина. Исаак и Хельмимира переглянулись.

– Если всё это правда, нужно срочно об этом рассказать, – произнесла, наконец, Хельмимира.

– За этим я и пришёл к тебе, – усмехнулся Флисиор. – А потом передумал…

– Почему? – удивилась мундиморийка.

– Думаю, будет лучше оставить всё как есть, – рассудил зумбулянин. – Если я заговорю, со мной расправятся…

– Ты хоть понимаешь, какую тайну раскрыл?! – воскликнула Хельмимира. – Ты не имеешь права молчать!

– Предлагаешь мне пойти против Харальдюфа?

– И против Харальдюфа, и против императора. К чёрту Программу!

– Ты ненормальная – больше и сказать нечего…

– Ненормальный тот, кто терпит над собой всё это скотство!

– Даже если расскажем – нам вряд ли кто-то поверит.

– Ещё как поверит! Подумай, скольких людей мы могли бы предупредить!

– Да, могли бы… А для тех, кого уже завербовали, они просто увеличат заряд – чтоб уж точно ничего не всплыло…

Хельмимира вновь умолкла, осекшись. Исаак тяжело вздохнул.

– Конечно, без твоего согласия я не стану ничего публиковать, – сказала Хельмимира, помолчав. – Но, знаешь, если поднять шумиху в прессе, Харальдюфу как бы то ни было придётся отвечать на обвинения – и вряд ли он посмеет что-либо с нами сделать… Так что подумай, Флисиор: мы могли бы изменить многое.

Было уже совсем светло, когда Исаак и Хельмимира оставили Флисиора одного. Ещё некоторое время после этого зумбулянин ходил на работу в редакцию «Свободы слова» – так, будто бы ничего не произошло. А потом он внезапно исчез, не вернувшись из поездки на Эстер-Ледерберг.

За несколько месяцев до своего исчезновения он говорил Исааку о том, что снова хотел бы написать роман – только ничего не выходит. Как и все граждане империи, сотрудники «Свободы слова» постоянно должны были отдавать свой чистый энтузиазм «на благо общества». Каждый раз выходя из материализатора, Флисиор жаловался, что чувствует себя разбитым. Его организм, в отличие от организма Хельмимиры, не мог вырабатывать много душевной энергии. Всё чаще он брал дополнительные выходные. Поначалу Хельмимира закрывала на это глаза, но спустя какое-то время стала вычитать из зарплаты.

Однажды Флисиор явился в редакцию на удивление рано. Бедняга, судя по всему, почти не спал; он казался бледнее, чем обычно; глаза будто впали. Его трагическая красота имела болезненный оттенок.

– Вчера кто-то прислал мне один из тех романов, что я написал для принца Брандомонда, – сказал Флисиор, когда поздним вечером пришёл в кабинет Хельмимиры.

Отвлекшись от вычитки статей, мундиморийка подняла на него удивлённый взгляд.

– И что бы это могло значить? – спросила она.

– Не знаю, – вздохнул зумбулянин, шумно опускаясь на бесформенное сидение перед столом. – Ты точно никому об этом не говорила?

– Ещё чего! – возмутилась Хельмимира.

– Может, Исаак проболтался?

– Довольно!

Голос Хельмимиры сделался резким; чуть наклонившись вперёд, она неотрывно уставилась на Флисиора.

– Ты что, так и будешь всю жизнь бояться любого шороха? – проговорила мундиморийка после паузы.

Флисиор вздрогнул и поднял взгляд.

– И что ты предлагаешь делать? – спросил он раздражённо.

– Я предлагаю поступить правильно, – без колебаний ответила Хельмимира. – Хватит молчать! Подумай об этом хорошо, Флисиор.

Спустя некоторое время зумбулянин стал вести себя спокойнее и даже повеселел, а потом попросился в отпуск на родную планету.

– Очень хочется увидеть отца с матерью, – признался он коллегам, покидая редакцию «Свободы слова». – Мы плохо расстались, и пришло время помириться.

Когда же Исаак и Хельмимира прибыли на Эстер-Ледерберг в поисках Флисиора, его родители приняли их довольно холодно. Супруги явно хотели поскорее избавиться от незваных гостей. Тем не менее, они позвали их в дом и заварили целый перколятор душистого кофечая. На все вопросы Хельмимиры они отвечали коротко и сухо. Отец Флисиора – пожилой зумбулянин в старомодном жилете из добротной шерсти – посоветовал гостям «не лезть в эту историю». Разочарованные, Исаак и Хельмимира попрощались и вышли прочь. Перед отлётом на Джоселин они всё же не поленились расспросить соседей о Флисиоре. Кто-то сказал, что недавно видел его у дома родителей – но мог и обознаться.

Несмотря на неудачу, Исаак и Хельмимира не собирались бросать расследование. Они узнали номер космического рейса, которым летел зумбулянин. Его также отмечали на контроле прибытия. Это говорило о том, что Флисиор действительно летал на Эстер. Потом удалось достать списки тех, кто прибыл на Джоселин за последнее время. Флисиора среди них не было. Не было его и среди тех, кто вылетал с Эстер-Ледерберг на другие планеты.

– Выходит, он до сих пор на Эстер, – говорила Хельмимира. – Если, конечно, он не путешествовал частным аппаратом.

Двигаясь в слепую, журналисты пытались собрать как можно больше фактов. Сразу по возвращении домой Хельмимира встретилась с хозяином квартиры, которую снимал зумбулянин. Флисиор остался должен, и Хельмимира заплатила необходимую сумму, чтобы осмотреть апартаменты.

Однако осмотр результатов не дал. Жилище выглядело так же, как и в тот раз, когда Исаак и Хельмимира были там впервые: кое-какая мебель, одежда, книги… Транслятор и клавиатуру Флисиор взял с собой. На столе, помимо недопитого кофечая, лежала открытая, практически пустая упаковка дорогих сладостей.

– Мне вот интересно, – рассуждала Хельмимира, когда они с Исааком шли через парк обратно к стоянке аэротакси. – Как ему удалось всё вспомнить? Говорят, действие отупляющего лазера необратимо.

– Технология новая, – ответил Исаак, подумав. – Скорее всего, мы до сих пор чего-то не знаем.

Заявление о пропаже Флисиора давно лежало в Комиссии Уголовных Расследований – и всё без толку. Его фото было в каждом номере «Свободы слова». Проходили месяцы, однако никаких новостей о журналисте в редакцию не поступало. Злые языки обвиняли Хельмимиру в том, что она спекулирует на чужом горе. Мундиморийка не обращала внимания. Гораздо больней было то, что поиски зашли в тупик. Вне себя от бессильной ярости, Хельмимира понимала: шансы найти Флисиора таяли с каждым днём.