Крюк - Экскременты космических лосей

Понеся большие потери, его флот возвращался на базу. Специальный подъёмник привозил экипажи из ангара. Покидая кабину, солдаты один за другим отправлялись на обработку в санитарный отсек. Хельмимира вместе с группой своих людей стояла у выхода из лифта, подсчитывая уцелевших и раненных. Она была в ярости. Наконец, из-за механической двери показался Ротигерн. Заметив это, Хельмимира тотчас же двинулась в его сторону.

– Много народу погубил, герой? – резко спросила она.

Ротигерн молчал. Его смуглое мужественное лицо искажала гримаса бессильной злобы. Одержав победу, он поставил бы нахальную бабищу на место и забрал бы себе её армию… Однако этого не случилось, и приходилось терпеть её жалкие проповеди. Коридор опустел: солдаты, что прибыли с Ротигерном, уже находились в санитарном отсеке, а остальные корабли ещё не стыковались.

– Что ты понимаешь в войне, посудомойка? – глухо прохрипел полковник.

– Ты угробил половину флота из-за мелочных амбиций, – произнесла Хельмимира. – Будешь и дальше называть меня посудомойкой?

Крыть было нечем. Побагровев ещё больше, Ротигерн сжал кулаки.

– Старая подстилка, – свирепо произнёс он, теряя контроль над собственным гневом. – Будь ты мужиком – я проучил бы тебя в честном бою. Но ты всего лишь позорная шлюха – и я даже не знаю, что с тобой делать. Хочешь поиграть в командира? Валяй, только это не для бабьих мозгов. Ты посмотри на себя: твоё место в солдатском борделе. Ты…

Договорить он не успел: Хельмимира достала пистолет и пристрелила его на месте. Адъютант полковника мгновенно бросился к ней и попытался выбить оружие из её руки, однако тоже был застрелен. Всё произошло в течение нескольких секунд; направив пистолет на оставшихся спутников Ротигерна, Хельмимира стояла, готовая снова выстрелить в любого, кто двинется с места. Говорить она не могла: в горле застрял огромный ком.

Никто, казалось, не ожидал ничего подобного. Оглушённые, спутники Ротигерна стали поднимать руки вверх. Постепенно Хельмимира осознала, что партизаны, которые находились позади неё, также взяли их на мушку. Внезапно её затрясло; на полу, прямо перед ней, находились двое: у одного была прострелена голова, у второго – грудная клетка, не защищённая бронежилетом. Первый лежал неподвижно; второй был в агонии.

Сомневаясь в том, что её барабанные перепонки целы, Хельмимира вызвала подкрепление. К этому времени адъютант, очевидно, был уже мёртв. Партизаны скрутили помощников Ротигерна; пытаясь не смотреть на пол, мундиморийка поместила пистолет обратно в кобуру и обернулась к подчинённым.

– Уберите трупы, – приказала она двум качкоидам, и тут же, обращаясь к остальным, продолжила: – Подготовьте несколько отрядов. Когда люди Ротигерна стыкуются, заберите у них оружие и отправьте в санитарный блок. Возьмём их под стражу. Вам всё понятно?

Отходя от шока, партизаны молчали. Недоуменно глядя на своих подручных, женщина повторила вопрос.

– Понятно, возьмём их под стражу, – внезапно произнёс Исаак, – а что дальше?

Не понимая, к чему он клонит, Хельмимира подняла на него удивлённые глаза.

– Дальше – в материализатор, – убеждённо ответила она. – Нужно собрать их чистый энтузиазм.

– А потом? – не унимался качкоид. – Потом ты что с ними сделаешь?

Хельмимира смотрела на него так, будто видела впервые.

– Думаю, им нужно раздать винтовки и отпустить свободно гулять по базе, – насмешливо проговорила она. – Чтобы они подняли мятеж и расправились со мной за своего лидера.

Несколько секунд Исаак задумчиво смотрел ей в глаза.

– Хельмимира, отмени приказ, – негромко, и в то же время твёрдо произнёс качкоид. – Нужно поговорить с этими людьми и убедить их перейти на нашу сторону.

– Хочешь, чтобы я спустилась в ангар? – с вызовом спросила Хельмимира.

– Тебе нельзя: ты в ярости.

Ошеломлённая, она была возмущена и сбита с толку – но всё же понимала, что Исаак, в сущности, прав. Внезапно её охватил панический страх.

– Ты никуда не пойдёшь! – заявила Хельмимира. – Они убьют тебя раньше, чем ты успеешь им что-либо доказать!

– Давай-ка без эксцессов, – ответил качкоид. – Ничего они со мной не сделают.

С ним вызвалось идти ещё двое. Хельмимире хотелось спуститься в ангар самой, но она знала, что всё бесполезно; глядя на то, как Исаак переговаривается с подручными, Хельмимира готова была удерживать его любыми способами… Вместо этого она просто стояла, опустив руки вдоль тела, и смотрела переговорщикам вслед.

Исаак долго беседовал с людьми Ротигерна. В результате они присоединились к армии Хельмимиры и присягнули ей на верность. Многие пожелали вступить в отряд Исаака, признавая в нём своего лидера. Впервые качкоид заявил о себе как о шкипере космических партизан – первом помощнике Хельмимиры.

На обед каждому партизану выдали дополнительный паёк. Оправляясь от потрясений, Исаак и Хельмимира пили в отдельной каюте. Она сидела на полу, опершись о стену; он возился у стола, разливая вино: себе – в металлическую кружку, ей – в гранёный стакан.

– Этот подонок, видно, решил, что у меня там косметичка, – усмехнулась Хельмимира, указывая на кобуру.

– Такие вот вы, женщины, импульсивные, – шутливо отозвался Исаак. – Убьёте ненароком – и имени не спросите.

Приблизившись, он протянул ей напиток. Мундиморийка взяла стакан, сделала несколько глотков и вспомнила о заброшенном горном поместье: тогда она едва бы поверила, что вновь увидит любимого… Подумать только: он бывал на Нэтти-Стивенс в то самое время, когда она так сильно о нём тосковала! Это было иронично и жутко. Больше всего на свете она боялась потерять его снова.

– Осуждаешь меня? – спросила Хельмимира.

– Нет, почему же, – ответил качкоид. – Если б ты его не пристрелила, я свернул бы ему шею.

– Я говорю не об этом.

– А о чём?

– О том, что было после… Мне страшно смотреть, во что я превращаюсь.

Исаак, который до этого ходил по комнате, остановился напротив Хельмимиры.

– А по-другому и не получится, – сказал он, подумав. – Обратной дороги у нас больше нет.

– Тогда зачем ты остановил меня? – спросила Хельмимира. – Зачем не позволил расстрелять его людей?

– Затем, чтобы тебе потом жить было легче.

С того времени партизанское движение стало намного более организованным. Дисциплина и субординация усилились. Хельмимира избавлялась от всех, кто мог составить ей конкуренцию или ставил под сомнение её авторитет. Спустя какой-то время в главном штабе остались только её сторонники.

«Иногда женщине приходится действовать жёстче, чем мужчине», – говорила Хельмимира. – Иначе её не воспринимают всерьёз».

Объединив войска, Хельмимира перенимала опыт профессиональных военных. Дух вольного братства стал покидать отряды, однако и в такой обстановке многие из партизан продолжали заниматься творчеством. В какой-то момент Хельмимира официально запретила отупляющее искусство среди своих соратников. Собрав последний силы, партизаны отстояли занятый ими регион. Однако, несмотря на достижения, исход войны был очевиден: огромное войско империи против кучки недобитых повстанцев. План объединить армию Кермунда провалился. Союзников не осталось, ресурсы иссякли. Отбросив ненужные иллюзии, Хельмимира осознала: для того, чтобы выжить, партизанскому движению следует уйти ещё глубже в подполье.