Сергей Арьков - Кредо холопа

– Так ему и надо! – гневно процедил один из холопов рядом с Гришей. – Это же надо – барину грязные сапоги подать! Да я за такое злодейство отца родного запорол бы.

– А то! – поддержал его второй. – Разве же можно барину да грязные сапоги подать? Аль креста на нем нет?

– Нехристь! Православный так бы не сделал. Православный бы умер, а сапоги господские начистил. Вот, брат мой старшой, так тот себя-то не жалел. Так и говорил всегда – мне на барина работать высшее наслаждение. Все по десять кирпичей носили, а он на себя двадцать нагружал. Не могу, говорит, меньше брать, совесть не позволяет. Сорвал себе спину – вот как работают-то! Два дня лежал, встать не мог, так сам барин его судьбой заинтересовался. Послал узнать человека, что с ним. А как узнал, что спину сорвал, так, говорят, даже всплакнул – вот те крест! Огорчился ужасно, вот что значит по-христиански трудиться, на совесть. Что даже господа по тебе плакать будут. Барин тоже плакал. Так со слезами на очах и молвил – оттащите его к рытвинке, на заслуженный отдых. А когда брата тащили, у него лицо такое чистое было, ясное, глаза светлые, и в небо смотрел. Сказал – честно на земле на господина трудился, теперь в раю отдохну. А этот, – холоп зло кивнул на экран телевизора, – разве в рай попадет? Сапоги барские, и те начистить не сумел. В аду ему гореть за это!

– Во дебилы! – потрясенно простонал Гриша, нехотя поднимаясь на ноги. Впереди ждал еще один день, наполненный трудами праведными.

Утренний просмотр телевизора завершился, начался рабочий день. Все холопы вышли и построились у своего барака в две шеренги. Появился староста – крепкий и явно пренебрегающий постом мужик с натруженными кулаками. За ним следом шли четверо крепышей с дубинками.

– Слушать сюда, животные! – заорал староста жирным сытым голосом. – Завтра к нашему благодетелю приезжает любимая доченька из Петербурга, так что после утренней кормежки все на благоустройство территории. Все лужи высушить, всю грязь песком засыпать, все строения покрасить. Так, вы, двое, – палец старосты указал вначале на Гришу, а затем на стоящего рядом с ним мужика – бородатого, грязного и ужасающе вонючего, – вам особое задание. Там куча навоза есть, ее вчера зачем-то с прежнего места перетащили. Чтоб сегодня ее обратно убрали, нечего ей на виду лежать. Ясно?

– Ясно, – хором ответили Гриша и его напарник.

Завтрак оказался питательным, полезным и вкусным. Когда Грише выдали миску, на четверть наполненную обычной водой, он решил, что над ним прикалываются. Но заметив, что остальные холопы получили то же самое, успокоился и смирился.

– Тебя как звать? – спросил Гриша, когда они вместе с напарником направились к своему рабочему месту.

– Тит, – ответил напарник, и тут же сотворил задом дивную симфонию.

– Тит? – переспросил Гриша. – Который конем сзади пробит? Или который недержанием знаменит?

Напарник вместо ответа еще разок громыхнул шоколадным оком.

Гриша уже догадался, что местный контингент отличается непрошибаемой тупостью, но он решил запастись терпением. Никто не говорил, что два миллиона долларов достанутся ему даром. Их придется отработать. И если для этого потребуется таскать навоз в компании тупого Тита, имеющего привычку вытирать задницу ладошкой, а ладошку о бороду, он будет это делать.

– Тит, ты в бане когда последний раз был? – спросил Гриша, вручая мужику вилы. От напарника несло как от огромной потной кучи фекалий. Вся его одежда была покрыта пятнами, притом преимущественно это были пятна, оставленные экскрементами и мочой. Борода у Тита слиплась, во рту маячили четыре гнилых зуба.

– Ась? – переспросил Тит. Как позже узнал Гриша, Тит был туговат на оба уха, ибо однажды подвергся воспитанию поленом. Тит совершил страшное преступление – будучи отправленным за яблоками в господский сад, он пренебрег трудом, и заснул под деревом. Тита начали воспитывать с разбега, не дожидаясь пробуждения. Лупили впятером, и у каждого в руках было полено. С тех пор Тит плохо слышал и страдал непроизвольной дефекацией. Впрочем, страдал не столько сам Тит, сколько люди, его окружавшие. Титу же, похоже, было все равно, что он делает и что делают с ним. Но на тот момент Гриша всего этого не знал, поэтому, когда напарник помочился, не снимая штанов, он с возмущением спросил у него:

– Тит, ты что, идиот?

– Важно! – раскатисто протянул Тит, и начал наваливать навоз в тележку.

– Ты зачем в штаны налил? – не унимался Гриша, все еще пытающийся понять здешние реалии. Он рассчитывал порасспросить Тита о тутошних порядках, но, как оказалось, информатор из бородатого неряхи был никакой. Словарный запас Тита насчитывал примерно полтора десятка слов, но даже эти слова Тит, чаще всего, произносил ни к селу, ни к городу. Гриша осторожно, дабы ненароком не проколоться, стал расспрашивать мужика о порядках, заведенных в имении, о том, как живут господа, и видел ли он барина. Говорил Гриша на русском языке, вопросы свои формулировал ясно и доступно, и все же они, по каким-то причинам, не могли дойти до мозга Тита, а если и доходили, то не могли до него достучаться. На все вопросы Тит отвечал одно и то же.

– Важно! – говорил он.

– Ужель не православные? – говорил он.

Когда Гриша прямо спросил, о чем его собеседник мечтает в жизни, Тит долго думал (то есть просто тупо стоял и молчал, а думал или нет – большой вопрос), а затем ответил громко и решительно, вот только не тем местом, каким обычно отвечают на заданные вопросы.

За два часа содержательной беседы Гриша был готов убить Тита голыми руками. На жизненном пути ему встречались удивительные тормоза, настоящие шедевры природы в плане тупости. Чего только стоил друг Вася из соседнего дома – само воплощение тупости. Он даже умер тупо – был затоптан насмерть в магазине электроники в канун Нового года, когда пытался купить телевизор с сорокапроцентной скидкой. А армейский старшина – прапорщик Думба, мог без проблем взять главный приз на всемирном конкурсе «Тупица года». Но все эти люди казались гениями в сравнении с Титом. Тит был сама тупость, тупость дубовая, стоеросовая и несокрушимая. В его мутных карих глазах было пусто, как в Гришином кармане, если бы мир знал о существовании Тита, анекдоты про недалеких блондинок навсегда утратили бы свою актуальность.

– Тит, тут всегда так дерьмово кормят? – спросил Гриша, стоя в сторонке, и не мешая мужику трудиться. Гриша сразу решил, что сегодня Тит работает один, да и грязнуля, к тому же, не возражал. Он сам наваливал навоз в тележку, сам отвозил его и вываливал на нужное место. Гриша ходил следом за мужиком и пытался добиться от него ответа хотя бы на один простой вопрос.

– Поснедать бы важно, – протянул Тит, поднимая за ручки наполненную тележку.