Ирина Кикина - Приятно тебя общать

Вытирая красные глаза, Люда уже жалела о такой откровенности. Они-то с Виталиком помирятся (наверное), а вот маман запомнит и не раз припомнит этот разговор, эти слёзы, и то, что негодящий зять (к тому же, однокашник) кровиночку любимую обижает и тиранит. Но с другой стороны, кому ещё пожаловаться? Подруги все незамужние, не родившие, до них не дозвониться и в гости не дозваться. У них свои интересы. А в сетях надо постить только позитив, ведь их просматривают и при приёме в школу, и при отборе в вузы, и дальше, и дальше. Хочешь ребёнку достойное будущее – вкладывай в его страницу, как в свою. И в свою тоже вкладывай.

– Ма, это всё мелочи, быт. У всех бывает…

Юлия Андреевна мысленно похвалила себя за проницательность и своевременное вмешательство.

– Не удивляюсь. Давно подобного ждала. Эх, упустила я что-то в твоём воспитании, доча. Не привила любовь к готовке и порядку… Да в добавок ты за собой не следишь…

Люда опешила. «За собой не следишь»! Вы, мама, детей вырастили и живёте в своё удовольствие! Фитнес, спа и маникюр! Очки вон какие купили! А я тут ишачу, всюду с коляской, ни минуты на себя! Но вслух, конечно, примерная доча этого не сказала. «Почитай мать твою» и всё такое…

– …а к Виталию в друзья, поди, толпы однокашниц-вертихвосток отретушированных стучатся. Мужчина с образованием, с профессией, при деньгах. Даром что не бреется по полгода…

Теперь Люда за Виталика обиделась. Ну не бреется, и что? Ему нравится, жена не против, какое ваше, мама, дело? Опять же, не высказала.

– Что сопишь? – продолжала маман. – Гадости какие думаешь? Так вот, послушай мать, я жизнь прожила! Артёмку на ноги ставить надо, так что хотя бы пару лет потерпи. В садик сына отдашь, а там как хочешь. Захочешь – разведёшься, отсудишь квартиру и машину. Будет твой Виталик небритый алименты платить, а ты нормального зятя мне найдёшь, из нашей сети…

Тут уже Люда не выдержала. Тихо свистнула и прервала вызов, не прощаясь. Да как ты смеешь, мама, лезть в мою жизнь и кошмарные советы мне тыкать?! Да откуда у тебя только мысли такие берутся, да как язык поворачивается? Да как ты надоела, всё за меня решать!

Решительно прекратив нюни разводить, Люда умылась, причесалась. Проскользнула в спальню, на ощупь достала красивое бельё – единственный комплект, налезающий на её постродовую фигуру. Пшикнула капельку туалетной воды меж ключиц и задрапировалась.

Вошла в гостиную к мужу. Тот сидел, загипнотизированный делами виртуальными. Люда бесцеремонно сорвала с него очки. Виталик пробовал протестовать, но поперхнулся, едва охватив взором кружевную комбинацию, а нюхом – ароматную композицию.

– Если ты будешь на меня рычать и обижаться из-за пустяков, я… я… – начала Люда и запнулась, не зная, как продолжить.

Хлёсткие слова, так красиво выглядящие в популярных дамских пабликах, почему-то в реальной жизни сминались в неуклюжие комки. Хорошо, что муж попался умный и понял общую концепцию. Комбинацию и композицию.

Подошёл. Обнял. Пошептал на ушко, щекоча щетиной. И дальше было то, что принято выкладывать только в специализированных блогах.

А Юлия Андреевна ухмылялась себе под нос, барабаня маникюром по столу. Она не сомневалась, что завтра дочина страница расцветёт комментами от Виталика. Со множеством смайликов-сердечек.

Сейчас её больше интересовало другое. На странице подруги детства, Полины, стало слишком много цветочков и слишком мало упоминаний о муже (наверняка опять в запое) и о старшем сыне-шалопае (наверняка институт бросил). Предвкушая очередное захватывающее расследование, не в меру активная бабушка нырнула в сеть.

16 апреля

16 апреля Дарья Петровна отмечала День смерти. Вставала в семь утра, одевалась во всё новое и чистое, покрывалась белейшим платочком и шла в церковь. Отстоит службу, исповедается, причастится. Потом домой, счастливая и довольная. Соберёт напечённые с вечера пироги с капустой – и на трамвайчике ко внуку в гости.

Его семья уже давно знала старушкину причуду. Когда-то давно потомственная гадалка Степанида предсказала Дарье Петровне: жить будешь долго, а смерть к тебе придёт 16 апреля. Та смеялась сначала, потом, годам к шестидесяти, стала верить, а с шестидесяти трёх – отмечать. В этом году в двадцатый раз. С лёгкими изменениями сценарий повторялся: церковь, ко внуку, с подружками встретиться и себя порадовать. Внук, погрубевший, ожиревший и обабившийся, относился ко Дню смерти равнодушно – чудит старая, со всеми бывает. Правнуки были ещё совсем маленькие и каждому бабушкиному приходу с пирогами искренне радовались. Их мать раздражалась и про себя думала: «Скорей бы уж сбылось предсказание».

В этот раз Дарья Петровна сидела у внука часа три. Рассказывала семейные истории, показывала фотографии с никому не знакомыми размытыми лицами прошлого века. Перед уходом как всегда напомнила, где лежит письмо, которое нужно вскрыть после её смерти, где одежда, платок, иконка, где «гробовые».

* * *

Смерть носилась над полем боя. Очередная война была в разгаре, жатва обильная. Безносая по-стахановски ударно орудовала косой, смотрела на часы, считала каждую секунду, что вообще-то крайне несолидно, сверялась со списками, но времени – времени, которое никогда раньше не имело власти над дамой в капюшоне, – постоянно не хватало.

– Безобразие. Я не укладываюсь в график, – бормотала смерть. – Совершенно невозможно работать.

* * *

В два часа дня Дарья Петровна собирала давнишних подружек в кафе. Болтали, смеялись, шутили про 16 апреля, с наигранной весёлостью повторяли, какой это чудесный повод встретиться. Сначала не верили в роковую дату, потом убеждались и плакали, потом фаталистично выпивали винца и продолжали шутить.

Около шести вечера Дарья Петровна вернулась домой. Включила любимое кино, прихлёбывала какао и ждала. Ей было не привыкать.

* * *

Смерть едва волочила ноги, разбираясь с жертвами авиакатастрофы. График у неё был расписан по секундам, бесконечные перечни поставленных в очередь простирались аж на четыре года вперёд, и с каждой досадной помехой, с каждой незапланированной кончиной – ожидающих приходилось откладывать на потом.

* * *

Надушившись любимыми духами, Дарья Петровна читала и поглядывала на часы. Неужели опять прокол? Без двух минут новый день, а смерти всё нет. И вдруг посреди комнаты явилась фигура в чёрном плаще с капюшоном.

– Ну наконец-то! Я тебя жду-жду! – воскликнула бабушка.

– Вот и я твоя пришла, – буркнула смерть. – Готова?

– Давно. Но вообще-то я думала, ты с косой.

– Тьфу ты!

Смерть исчезла. Дарья Петровна торопливо помолилась перед иконой, схватила расчёску, два раза провела по волосам, потом кинулась на кухню отключать все приборы. Потом сообразила, что надо позвонить внуку, – рванула к телефону, но смерть появилась под задумчивые сонные гудки.