Роман Комаров - Космический учитель

– Снорри всегда и потому. Но мало Снорри знать человека нет. Чувства благодарить как учитель Михаил счастье за. Глобус размножений и жизнь другой.

Я напрягся изо всех сил, пытаясь выловить в этой абракадабре толику смысла.

– Вы хотели отблагодарить меня за глобус?

– Да! Снорри да. Благодарить и глобус.

Фух, как камень с души свалился!

– Мне достаточно только слов. Желательно, с хорошей грамматикой, но и без нее сойдет. А цветы можете оставить себе. У меня все равно нет вазы.

– Снорри проблема решать не вопрос.

И он, запустив щупальце под стог, извлек изящную вазу, на вид очень дорогую и древнюю.

– Послушайте, – сказал я. – Вижу, вы основательно подготовились. И мне правда очень приятно, но я не могу принять ваш подарок. Нас, учителей, за это наказывают штрафами. Нас вообще за все на свете штрафуют.

Снорри принялся искать в словаре слово «штраф».

– Необычный беззаконий! – вскричал он. – Зря Михаил учитель обида но поэтому что хороший добрый вообще.

– А вот наше начальство придерживается другого мнения. Обидеть учителя Михаила – раз плюнуть! Так что, Снорри, верните сено туда, откуда взяли.

Шар вздохнул и направил гироплатформу к лифту. Я закрыл дверь каюты, отключил все средства связи и лег на кровать. Эй, зеленые человечки, прилетайте и украдите меня! Где вы там? Я готов! Я даже рюкзак собирать не буду, так везите. Главное, подальше отсюда. Сил моих больше нет.

– Коллеги, внимание! – мрачно сказал Леклер, собрав всех учителей после уроков. – Близится Новый год, а это значит, надо готовить номера ученической самодеятельности. Да, можно уже начинать радоваться, искриться счастьем и излучать позитив. Что вы хотите спросить, Джон?

– А можно не участвовать?

– Можно. Штраф – сорок тысяч кредитов.

Учителя ахнули.

– Шутка, – сказал Леклер. – Просто не дадут премию. Некоторые этого даже не заметят.

И тут он выразительно посмотрел на меня. Вот уже месяц я работал в школе на чистом энтузиазме. В целом я смирился с нищетой, но родителям и коллегам на всякий случай соврал, что решил пожертвовать первые две зарплаты в Галактический фонд мира. Не знаю, поверили ли мне. Судя по всему, отца провести не удалось. Мелани тоже что-то подозревала.

– Итак, – продолжил Леклер похоронным голосом. – Вот список номеров с прошлогоднего утренника. Выступление вислоногов-жонглеров, жучиное катанье на квадратном колесе, комическая сценка шуршунов «Трое в улье, не считая трутня». Хоровод альдебарранцев. Фигурное укладывание чешуи в исполнении цефеанина из пятой группы для особо одаренных. Танец венерианских кваркоглотов «Полечка», в двух частях. Элементы акробатики с применением толстожала – от коллектива центаврианок. Песня волножителей о тревожной молодости.

Каждый новый пункт заставлял учителей бледнеть ровно на один тон. Когда Лекрер наконец закончил, перед ним сияли, как свежий снег на Нептуне, наши убитые горем лица.

– В этом году у меня нет талантов, – тихо и без особой надежды сказала Юкико Тамура, преподававшая космолингву звездным блохам. Эти пришельцы давно потеряли собственную планету и обычно прилетали в школу, затаившись среди багажа. Они отличались тем, что каждая блоха запоминала только одно слово, и то не с первого раза. Чтобы поговорить с другими инопланетянами, они собирались в огромную кучу и пищали свое послание на все лады. Юкико особенно любила блоху, которая произносила союз «и». Говорила, что у нее большое будущее в межпланетной дипломатии.

– Ни у кого нет талантов! – рубанул воздух ребром ладони Леклер. – Думаете, у меня в группе одни звезды? Да я с ними даже до глаголов еще не дошел. До сих пор учу папу от мамы отличать.

– У вас же цефеане, они обоеполые, – заметила Мелани.

– Недавно мои протозойцы прямо на уроке сняли броню, – вдруг сказал Джон. – Так у них там такие таланты!

Леклер метнул в его сторону возмущенный взгляд и строго сказал:

– Учтите, на празднике будет присутствовать зам зам замминистра образования.

– Три раза зам? – уточнил я.

– Вроде того, – отмахнулся Леклер. – Наша задача не ударить в грязь лицом, как мы это обычно делаем. Каждый, обратите на это внимание, каждый учитель должен представить хотя бы один номер. Любой. Можно музыкальный, можно спортивный. Вы вот, Михаил, говорят, играете на скрепках. Пожалуйста, можете обучить этому свою группу. Выйдет изящно.

Мои уши воспылали, как факел над нефтяной вышкой. Мелани ласково и ободряюще дотронулась до моей руки – мол, не робей, все уже знают. Знают и гордятся.

– Я охладел к скрепкам. Мне больше по душе театр.

– Не вопрос, – сказал Леклер. – Ждем от вас фрагмент из «Гамлета». В вашей группе ведь есть волножитель? Вполне подойдет на роль тени отца.

– А мы исполним гимн мира и согласия! – возвестила Мариам, сверкая очками. – Я как раз транспонировала его в подходящую тональность. Послушайте: а-а-аааа! А-ааа!

– Мы поняли, поняли! – остановил ее Леклер. – Не лишайте нас заранее удовольствия!

Мариам мгновенно затихла. Учителя принялись перешептываться.

– Вижу, задача понятна. К концу недели жду от вас названия номеров с кратким описанием происходящего. Репетировать можно в любой день, в свободных аудиториях. Заявки на реквизит и декорации направляйте секретарю, она составит смету.

«Эта составит, мало не покажется!» – подумал я. Пожалуй, «Гамлета» играть нельзя: там нужны костюмы, парики, шпаги. Хотя, я слышал, недавно в открытом космосе прошел Первый безвоздушный фестиваль Шекспира, все актеры были в скафандрах. Чем мы хуже? Альдебарранец, считай, уже готов – хоть сейчас выпускай на сцену.

В глубокой задумчивости я вошел в класс. Возле моего стола скопились ученики и чем-то шуршали.

– Сюрприз! – закричали они, расступаясь.

На столе стоял подарочный пакет, доверху набитый вещами.

– Что это такое? – спросил я в недоумении.

– Сюрприз, – повторили ученики, слегка вразнобой и гораздо менее уверенно.

– Но зачем?

– Благодарить Михаил учитель замечательный и не хотеть другой никогда этот добрый, – за всех ответил Нрд, приветливо растопыривая когти веером.

– Любить беречь мера сил и очень даже, – добавил Снорри.

– Я тронут, – сказал я, с опаской заглядывая в пакет. Там лежал игрушечный робот-трансформер, бутылка пива «Классическое космическое» и вязаная разноцветная шапка, которая не налезла бы даже на бактерию. Дары были заботливо переложены сеном. Видно, Снорри приберег все-таки несколько пучков и дождался подходящего случая от них избавиться.

– Тееееень раштеееняяяя грусссссный прассссстник, – спел Шпыш и кряхтением изобразил аплодисменты.

– Постойте, но мой день рождения в сентябре, – воскликнул я, отодвигая пакет подальше. – Давайте сделаем вид, что вы ничего не дарили, а в сентябре вы обратно принесете.