Сергей Шведов - Иван Царевич и Серый Волк

– Ретранслятор не разбейте, – крикнул в пугающую пустоту Царевич. – Вещь дорогая, – поддержал его Василевич, которому стало жаль собственности.

Стрельба ещё продолжалась, но Царевич всё-таки спустился вниз, рискуя нарваться на пулю. Подземные сооружения хитрого особнячка ничем не уступали наземным, а качеством отделки даже их превосходили. Олигарх Василевич, лучше всех ориентировавшийся в этой части дома, показывал дорогу, Царевич шёл за ним следом, толкая дулом в бок Валерку Бердова, вздумавшего скрыться под шумок. Самоедов остался наверху, наотрез отказавшись подставлять лоб под пули. Царевич принуждать художника не стал, поскольку никакой пользы от него в бою всё равно не было. Он и писателя бросил бы там же на лестнице, но опасался предательства с его стороны.

Свернув за угол, Царевич столкнулся нос к носу с Матёрым, только что снявшим с головы свой необычного вида шлем с забралом. Тут же стоял и лорд Базиль, экипированный тоже по последнему слову бело-волчьей техники. В руках у Кляева был автомат Калашникова, ещё недавно, судя по всему, стрелявший по нечистой силе.

– Ретранслятор в наших руках, – сказал Матёрый. – А без него Золотой шлем по сути безвреден для реального мира.

– Ретранслятор Вероника и Магон могут соорудить и в другом месте, – возразил Царевич. – Насколько я могу судить, технически его сделать несложно, а богатых дядей, грезящих о мировом господстве сейчас хоть пруд пруди.

Олигарх Василевич, стоявший чуть поодаль от писателя, смущённо кашлянул. В смущение мультимиллионера вогнали не только слова Царевича, но и не совсем привычное обличье вооруженных людей, заполнивших зал и целивших из автоматов в дверь, ведущую, судя по всему, в неведомые миры, таящие огромную опасность. – Я не могу штурмовать Золотой замок, – Матёрый окинул взглядом подчинённых, число которых не превышало двух десятков. – У Вельзевула под ружьем сотни тысяч чертей-фантомов. Единственное, что я могу, это удержать в своих руках здание, перекрыв выход из лабиринта.

Царевич призадумался: Матёрый был прав, его дружина была слишком малочисленна, чтобы решить столь грандиозную задачу. А привлечь кого-то со стороны не представлялось возможным. Лабиринт не пропустит людей, не пробовавших молодильных яблок или живой воды.

– Надо убить Вельзевула, – подсказал Кляев. – Тем более что он никакой не Вельзевул, а всего лишь фантом чиновника областной администрации Куропатина.

– Но зачем же сразу убивать, – забеспокоился олигарх Василевич. – Я очень хорошо знаю Петра Семеновича Куропатина, очень милый и обаятельный человек.

– Знаем мы этого обаятельного, – криво усмехнулся лорд Базиль. – Едва нас не сожрал на днях.

Василевич покосился на Кляева, но вслух ничего не сказал: видимо решил, что сановник Его Бессмертия то ли шутит, то ли выражается фигурально.

– Я попробую договориться с Шараевым и Веркой, – сказал Царевич. – Но мне нужен человек, способный договориться с Наташкой-Семирамидой. – Ратибор, – окликнул Матёрый уме знакомого Ивану добра молодца. – Обеспечить майору Царевичу прикрытие с этой стороны.

В лабиринт полезли Кощей, которого, по распоряжению Матёрого, экипировали как крутого спецназовца, лорд Базиль и липовый аргонавт Язон. Сопровождать их вызвался Василевич, который ну никак не хотел верить, что его хороший знакомый Куропатин превратился в опасного сукина сына, претендующего на власть в преисподней. И у Царевича, и у Матёрого были серьёзные сомнения по поводу полезности олигарха в предстоящей трудной экспедиции, но с другой стороны, не исключено, что Василевичу удастся воздействовать в нужном направлении если не на самого Вельзевула, то на Наташку, Верку и Шараева. Наверняка они поверят его словам, что сопротивление бесполезно, а затеянная операция с ретранслятором с треском провалилась.

Царевичу не совсем было, правда, понятно, зачем самому Василевичу так рисковать жизнью. Закрадывалось даже сомнение, а нет ли за этим глубоко упрятанного коварства, но, похоже, дело здесь было не в магии и чародействе, а в каких-то земных делах, связывающих столичную штучку с местным чиновником. – Вы сильно рискуете, господин Василевич, – честно предупредил Царевич настырного олигарха, углубляясь в хитросплетения лабиринта.

– Но вы же сказали, что это сон, – напомнил Василевич. – Если убьют, то проснусь в своей постели.

Лорд Базиль засмеялся, аргонавт Язон усмехнулся, а Царевич огорчённо покачал головой:

– Боюсь, что вы плохо слушали мои объяснения, господин олигарх. Мы очень рискуем и рискуем всерьёз. И если мне Кощею Бессмертному никто не даёт гарантии, то вашей жизни цена в этом замке десять центов.

Василевич не поверил. Он вообще был по наблюдениям Ивана крайне недоверчивым субъектом. К тому же олигарх, похоже, принял Матерого за генерала ФСБ, прибывшего в губернский город для расследования темных делишек областной администрации, в которых олигарх Василевич принимал самое активное участие. Отсюда, видимо, и шло горячее желание московского финансиста повидать областного чиновника до того, как с ним начнут работать специалисты из органов. – Не знаю, огорчу я вас или обрадую, господин Василевич, но Вадим Матёрый прислан к нам вовсе не президентом.

– А кем? – Богом Перуном. – Шутить изволите, – обиделся олигарх, оглядывая мерцающие непонятным светом стены лабиринта.

– Да уж какие тут шутки, – усмехнулся лорд Базиль и выпустил очередь из автомата по неясным силуэтам, засуетившимся впереди.

Из полумрака ответили огнём и даже в самом, что ни есть, буквальном смысле, опалив при этом брови подрастерявшегося Василевича. После этого до олигарха, наконец, дошло, что прибыли они сюда не на прогулку, и сгореть синим пламенем можно, оказывается, не только наяву, но и во сне. Столичный финансист слабо охнул и отшатнулся к стене. Кляев с Царевичем, имевшие уже сомнительное удовольствие познакомиться с оружием посланцев ада, отнеслись к происшествию совершенно спокойно, а повидавший на своем веку много лиха Язон-Ратибор радостно присвистнул, словно встретил вдруг своих давних и хороших знакомых.

– С такой машинкой сам чёрт не страшен, – похлопал он широкой ладонью по своему автомату. – А вот, помню, в одна тысяча пятьсот восемьдесят девятом году был прорывчик нечистой силы в Кремле, так там пришлось отстреливаться из пищалей.

– В каком вы сказали году? – спросил Василевич, оглядывая чертей, живописно распластавшихся в самых разнообразных позах на плитах лабиринта. – Эти что, тоже оживут?

– В одна тысяча пятьсот восемьдесят девятом, – повторил любезный аргонавт. – Эти не оживут, они просто растают в воздухе, поскольку у них нет в нашем мире реальных прототипов.