Сергей Шведов - Иван Царевич и Серый Волк

– Э нет, – запротестовал лорд Базиль. – Нечего сваливать с больной головы на здоровую, Пётр Семёнович. Девушка от тебя сама отказалась. Стар, говорит, князь Зла и сексуальная потенция у него слабовата.

Зелёная морда Вельзевула порозовела, в глазах промелькнуло смущение, сменившееся яростью, и рык, вырвавшийся из зубастой пасти, буквально потряс стены замка.

– Ты что несёшь, мерзавец, ты на кого хвост поднял? – Нет у меня хвоста, – спокойно отозвался Васька. – Зато есть средство, Роман не даст соврать. Сексуальный стимулятор всесокрушающей силы.

– Это тот самый? – покосился на соседа Вельзевул. – Во, – поднял большой палец недометоморфизированный охранник, – Все бабы твои. – Если это правда, – строго глянул Вельзевул на Кляева, – то всё прощу и из ада живым выпущу. Наливай.

Васька упрашивать себя не заставил и плеснул в золотой кубок волшебной жидкости. Пётр Семёнович наблюдал за его манипуляциями с большим недоверием, и это недоверие весьма откровенно отражалось на его жуткой морде.

– А почему мало налил? – Ни-ни, – запротестовал баран Роман. – В самый раз, твоё сиятельство, иначе будет такой перебор, что от твоего любовного загула вся вселенная загнется.

Вельзевул недоверчиво понюхал приготовленное Васькой питьё. И надо сказать, что сомнения князя Зла имели под собой серьёзные основания, поскольку Кляев передёрнул и подсунул Вельзевулу совсем не ту жидкость, которую рекламировал. – Себе налей, – потребовал подозрительный хозяин ада.

– Вообще-то я не пью сексуальные стимуляторы, но из уважения к тебе, сиятельство, уж так и быть.

Васька достал из кармана ещё одну бутылку и плеснул прямо из горлышка в широко раскрытый рот.

– Твоё здоровье, Пётр Семенович.

Вельзевул и баран Роман выпили почти одновременно и столь же одновременно начали метаморфизировать до разумных человеческих параметров, одновременно превращаясь в статуи. Зрелище, что ни говори, было не для слабонервных, и Василевичу едва не стало дурно. Впрочем, Пётр Семёнович и Роман не долго пребывали в неподвижности, ибо Кляев быстро отмерил из бутылки с живой водой необходимую дозу и вылил на головы своих подопечных.

– Где это я? – спросил очнувшийся Пётр Семёнович Куропатин, мужчина лет пятидесяти, с обширной лысиной и приличным животом.

– В аду, – огрызнулся в его сторону олигарх. – Вот уж не ожидал от тебя, Куропатин, так не ожидал. Солидный человек, чиновник с двадцатилетним стажем и вдруг такое мальчишество. Он, извольте видеть, Вельзевул!

– Околдовали, – вплеснул холёными руками Куропатин, припомнивший, наконец, своё недавнее прошлое. – Чародей Магон, будь он неладен, попутал и обвёл вокруг пальца. – Какой чародей, какое колдовство, – возмутился Василевич. – Мне стыдно за тебя, Пётр Семёнович, перед офицерами ФСБ.

– Как ФСБ? – ахнул Куропатин бледнея. – А разве они уже… – Ничего не «разве» и ничего не «уже», – поспешно прервал его олигарх. – Это совсем не то, что ты сейчас подумал. Мы спустились в ад, чтобы вытащить тебя из белой горячки. Ты меня понял, Куропатин?

– Понял Юрий Борисович, – с облегчением вздохнул бывший Вельзевул. – А я-то думал, что уже… Слава нашим доблестным органам, приходящим к нам на помощь в трудный момент! – Пить меньше надо, – желчно бросил Василевич. – Ну что за народ, прости Господи, никому довериться нельзя.

– Чёрт попутал, в смысле Магон околдовал… Я извиняюсь, конечно, Юрий Борисович, но ты себе не представляешь, какой это негодяй.

– Тебя загипнотизировали, понимаешь. Под воздействием винных паров. – Да именно, – кивнул головой Куропатин. – Сан Саныч мне поднёс какой-то гадости. Потом плеснул на картину живой водой и оттуда полезло такое… Словом, как при белой горячке, тут ты совершенно прав, Юрий Борисович.

– Какая ещё картина? – возмутился олигарх. – Перестань же, наконец, бредить, Пётр Семёнович!

– Да я не брежу, – запротестовал Куропатин. – В этом замке точно такая же картина висит. Вот она, можете полюбоваться.

Чиновник был прав. И Царевич готов был подтвердить его слова. Картина, на которую указывал Куропатин, была точно такой же, как та, которую Иван видел в Заколдованном замке феи Морганы. С одним, правда, существенным недостатком: на полотне были и фея, и Белые Волки и даже Вельзевул, а вот рогатой и хвостатой рати не было, по той простой причине, что вся она разгуливала по коридорам Золотого замка. Да мало того, что разгуливала, так ещё и наверняка могла помешать озабоченным людям вернуться к родным пенатам. А Пётр Семенович, в его нынешнем, невельзевульем, обличье, для чертей теперь, конечно, не авторитет. Пожалуй, Василий поторопился возвращать ему человеческий облик.

– Всё будет тик-так, – заверил Царевича неунывающий Кляев и, достав бутылку с мёртвой водой, стал щедро поливать её содержимым колдовскую картину.

И слупилось чудо. Пустующие места на полотне стали заполняться нечистой силой, и вскоре картина приняла первозданный вид. Правда, Кляеву пришлось истратить на восстановление картины всю мёртвую воду. Он с сожалением отбросил пустую бутылку: – Придётся обойтись без аллеи олигархов

Царевич выглянул в коридор и убедился, что заполнявшая его нечистая сила исчезла. Путь был свободен. Самое время сматывать отсюда удочки. Что Иван и сделал, прихватив со столика Золотой шлем.

Возвращались без приключений, если не считать того, что бывший баран Роман украл с попавшейся на пути витрины украшенный золотом и каменьями кинжал, а Васька Кляев разоблачил его и обезоружил.

Царевич вздохнул с облегчением, когда после блужданий по лабиринту вновь оказался в подвале Веркиного офиса, где его поджидали почти все персонажи драмы, разворачивавшейся в последние дни, включая Костенко, Валерку Бердова и Мишку Самоедова.

– Ну что же, – сказал Матёрый, оглядывая таинственный шлем. – Будем, пожалуй, начинать, а точнее заканчивать затянувшийся спектакль.

– Включайте, – кивнул на ретранслятор Царевич и поднял над головой магическую игрушку.

Ретранслятор дружелюбно загудел, а Иван, трепеща от тихого ужаса, уже готовился надеть на себя шлём, но тут его взгляд упал сначала на Сан Саныча Шараева, а потом на Валерку Бердова, и в глазах обоих он уловил торжество. И тут Царевича осенило, и осенило до такой степени, что он надел шлём на голову, но не свою, а стоящего рядом олигарха Василевича. Шлём вспыхнул ослепительным светом и тут же угас. Бердов и Шараев вскрикнули почти одновременно, но в этом крике была и досада и нескрываемое разочарование.

– Будь ты проклят, Ванька, – со злобой произнёс Шараев. – Всё-таки понял в самый последний момент.

В глазах бывшей супруги Иван уловил сомнение, похоже, там опять боролись фея Моргана и ведьма Вероника, а Вере Михайловне оставалось лишь недоумённо пожать плечами по поводу недотёпы мужа, своими руками похоронившего собственное могущество.