Сергей Шведов - На Муромской дороге

Химкин прошёл в Думу беспрепятственно. Балабанову с Гонолупенко пришлось предъявлять служебные удостоверения и долго лаяться с коллегами, которые ревниво отнеслись к прибывшим по служебной надобности людям и выказали рвение совсем не там, где требовалось. Балабанов пригрозил пожаловаться министру, после чего был, наконец, опознан, как свой, и допущен в святая святых Российского государства. В святая святых царил натуральный бардак. Народ бродил по зданию толпами, а в буфете торговали водкой на разлив и пивом, что, по мнению Балабанова, должно было непременно сказаться на качестве принимаемых законов

Недобитый толпой депутат Жигановский вздумал было компенсировать неудачу с пиаракцией скандалом в стенах Думы, но, оценив взглядом габариты Балабанова и вежливую улыбку лейтенанта Гонолупенко, передумал.

– Иностранная делегация, однозначно, – сказал он сопровождающим лицам и прошествовал мимо с видом оскорбленного в лучших чувствах человека.

В кабинете Полуэктова Химкина уже ждали. Правда, и видного депутата и его скромного помощника слегка шокировало появление вместе с журналистом ещё двух лбов, совершенно лишних при конфиденциальном разговоре.

– Я всё объясню, – заторопился Химкин. – Здесь не подслушивают? – Как можно, – гордо вскинул голову депутат. – Это запрещено законом. – Значит, подслушивают, раз запрещено, – сделал вывод Гонолупенко.

– С кем имею честь, – свёл брови у переносицы депутат Полуэктов, которого прямо-таки распирало от собственной значительности и от важности порученной ему миссии. Впрочем, небольшой рост и хлипкая комплекция Полуэктова не позволяли ему превратиться в гранитную глыбу.

– Мистер Балабан, – взял на себя инициативу резидент юпитерианских спецслужб, отодвинув в сторону агента Химкина. – А это мистер Гонлоу, пресс-атташе посольства Каймановской державы.

– Собственно, чем обязан? – растерялся депутат, не на шутку озадаченный напором неизвестных лиц. – Ай гоу компромат, – с ходу перешёл на каймановский язык мистер Гонлоу.

Лицо Полуэктова покрылось мелкими каплями пота. Взгляд, который он бросил на скромно стоящего в углу журналиста мог бы испепелить любого, ну, в крайнем случае, вогнать в краску, но Химкин на демарш депутата никак не отреагировал, возможно потому что чувствовал себя в полной безопасности под защитой могушественнейших в нашей Галактике юпитерианских спецслужб.

– Си-эн-эн вам подойдёт? – в лоб спросил мистер Балабан. – Мне не совсем понятно, о каком, собственно, компромате идёт речь, – депутат бросил растерянный взгляд на своего помощника.

Полуэктов явно трусил. Депутатская неприкосновенность депутатской неприкосновенностью, но за компромат у нас в лучшем случае могут набить морду. Но бывают и случаи худшие.

– Хорошо, пусть будет Би-би-си. В крайнем случае «Голос Америки» или «Свободная Европа»

– Видите ли, господа, – слегка очухался, наконец, депутат, – у меня есть строгие инструкции от человека, поручившего мне деликатное дело. В конце концов, господин Сосновский и без вашего посредничества мог обратиться к вышеназванным компаниям, если бы считал это полезным для себя.

Балабанов оглядел рассеянным взором кабинет известного политического деятеля и пришёл к выводу, что слухи о роскошной жизни наших депутатов сильно преувеличены. Ни тебе серебряных раковин, ни золотых унитазов. Мебель – самый обычный итальянский ширпотреб. И кроме компьютеров да телевизоров в этой обители странствующего по забугорным столицам либерала не на чем взгляду остановиться.

Разумеется, Балабанов и не рассчитывал, что господин Полуэктов вот так сразу выложит незнакомым людям привезённый из Лондона компромат, а потому и не слишком огорчился отказу. Важнее было другое: требовалось создать у нервничающего депутата впечатление, что им заинтересовались некие могущественные и наглые структуры, цели которых непонятны, но вряд ли дружественны.

– Я расцениваю ваш визит, как провокацию спецслужб, – гордо вскинул голову Полуэктов. – И на ближайшем же заседании Думы поставлю вопрос о доверии нашему правительству.

– Не смешите, – холодно усмехнулся Балабанов. – К тому же судьба вашего правительства нас с мистером Гонлоу совершенно не интересует. Всего хорошего, мистер Полуэктов. Настоятельно рекомендую вам, хорошенько подумать над нашим предложением.

Оставив Химкина объясняться с встревоженным депутатом, доблестные стражи порядка отправились в парламентский буфет, где, не мудрствуя лукаво, заказали себе по рюмке водки с закуской по очень смешным ценам. Окружающие столики не пустовали. Балабанов опознал нескольких известных по телерепортажам людей, среди которых колоритной внешностью выделялся депутат Кандыба. К удивлению майора, Кандыба пил не водку, а чай, что, между прочим, стань это достоянием гласности, могло бы сильно подорвать его репутацию в глазах простого народа, о благосостоянии которого он неустанно пёкся. – Хаудуюду, – помахал Кандыба Гонолупенко рукой, приняв его, видимо, за представителя дружественного нам африканского народа.

– Здоровеньки булы, – не отстал лейтенант милиции от депутата в знании иностранных языков.

Кандыбу приветствие слегка удивило, и он посмотрел на свет стакан с чаем, возможно, на минуту усомнился в крепости потребляемого напитка. Появление журналиста Химкина помешало завязавшемуся контакту милиционера с депутатом перерасти в дружеское выяснение сходства идеологических платформ. Балабанов пожалел, что не успел спросить у Кандыбы, запрещено ли новым уставом КПРФ пить водку или это личная инициатива избранника народа. Выходило как-то уж слишком не по-русски: демонстративно пить чай там, где все остальные пьют водку. – Оппозиция как-никак, – напомнил майору Гонолупенко. – А водку они, вероятно, пью там, где все остальные фракции наслаждаются чаем.

Объяснение лейтенанта показалось Балабанову вполне логичным, и он с готовностью переключился на агента Химкина, приступившего, наконец, к докладу: – Полуэктов ударился в истерику сразу же, как только вы ушли. Грозился пожаловаться в суд по правам человека в Страсбурге. Он ещё от границы почувствовал, что за ним следят и, естественно, всю дорогу метал икру.

– А он какую границу переходил, польскую или финскую? – полюбопытствовал Гонолупенко.

– Его самолёт приземлился в Шереметьево, но на таможне Полуэктова едва не взяли. Потом оштрафовали за превышение скорости на пути из аэропорта до дома. Тут уж и совсем наивный понял бы – следят.

– Компромат-то хоть стоящий? – лениво полюбопытствовал Гонолупенко. – Вроде да.

– Опять голые девки? – Не совсем. По слухам, очень серьёзные вещи. – Вы ему сказали, что я резидент юпитерианский разведки? – А как же, – с готовностью кивнул головой Химкин. – Не поверил, но очень испугался.