Сергей Шведов - На Муромской дороге

– Тебя не будут судить, Кузякин, по той простой причине, что до суда ты не доживёшь. Слишком уж много знаешь.

– Ничего я не знаю, слышите, ничего. Вам меня не запугать. Я буду жаловаться вашему начальству.

– Наше начальство на Юпитере, – вздохнул Гонолупенко. – Далеко и высоко. Так ты говорить, что был в квартире у Полуэктова, когда того забирали арабские террористы?

– Разумеется был, – ответил за помощника Балабанов. – Ты случайно не состоишь с депутатом в гомосексуальной связи?

– С чего вы взяли, – возмутился до покраснения лица Кузякин. – Он просто боялся. Ему угрожали. Он прятался на квартире моей знакомой.

– И там его прихватили люди говорящие с акцентом? А где были в это время вы, господин Кузякин?

– Сидел в шкафу, – обречённо вздохнул помощник депутата. – Когда они вошли, я спрятался. А что я мог сделать. – Вы рассказывали об этом подполковнику Барсукову?

– Нет, никому не рассказывал. Да меня никто и не спрашивал.

Любопытная ситуация. Выходит, Полуэктова похитили всё-таки не «призраки». Или тот, кто планировал похищение, решил, что люди с арабским акцентом в данном случае будут уместнее, чем гэпэушники конца тридцатых годов? Непонятно другое, зачем Барсукову понадобилось переводить стрелки на Балабанова да ещё в столь абсурдной форме, объявляя его агентом несуществующего шейха. В конце концов, обвинение строилось на слишком зыбких основаниях для того, чтобы выдержать мало-мальски серьёзную проверку. Однако Генералитет, несмотря на очевидную абсурдность обвинений, тем не менее, с охотою пошёл на поводу у родственной фирмы и готовился сплавить далеко не худших своих сотрудников прокуратуре для дознания с последующей возможной передачей дела в суд. За каким дьяволом им понадобились арабские агенты в собственных рядах?

– Вы знаете, где живёт Мыскин? – Был у него несколько раз, – нехотя признался Кузякин. – Но ведь Алекс здесь совершенно не при чём.

Квартира господина Мыскина находилась в весьма престижном доме. Впрочем, квартир у Алекса было, если верить Кузякину, три или четыре. Плюс особняк под Москвой и вилла на Канарах. Небедный, судя по всему, господин. И проникнуть к нему в апартаменты оказалось совсем непросто. Конечно, полковник Барановский и генерал Хиггинс могли бы надавить своим авторитетом на охрану, но в данном случае этот номер не проходил. Если Мыскин тесно связан с подполковником Барсуковым, то, скорее всего, он уже в курсе, кто так изящно надул его в «Интернационале».

– Портсигаров, – сказал в мобильник Балабанов, – двигайте к дому Мыскина и прихватите с собой Ковыля.

Шоумены прибыли через час в приподнятом настроении. Зато Будимир Ковыль являл собой жалкое зрелище. Был он с жуткого похмелья и не совсем адекватно реагировал на окружающую действительность. Известного писателя мучила совесть и раздирали противоречия. С одной стороны он раскаивался, что позволил себя завербовать барону Унгерну, с другой, что стал проводником идей сталинизма в либеральном Отечестве. В заключение он попросил мистера Балабана отправить его на Юпитер, ибо нынешняя политическая атмосфера в России для него невыносима.

– А на Юпитере ты задышишь, – поддержал просьбу старого школьного приятеля Портсигаров.

Сердобольный Коля не поленился и сбегал в ближайший ларёк за пивом. Хлебнув живительного напитка, Будимир Ковыль слегка оклемался и проявил определённый интерес к миру в лице представителей внутренних органов и шоубизнеса. Не признал он только Кузякина, но в этой его забывчивости угадывалась большая доля фальши, а возможно просто страха перед ответственностью за совершённый грех предательства либерального депутата.

– Значит, с господином Кузякиным вы незнакомы? – в лоб спросил у писателя Балабанов.

– Кажется, где-то встречались, – увильнул от прямого ответа Ковыль. – У Мыскина мы встречались, – возмутился Кузякин. – Как раз накануне похищения Полуэктова. Я ему как путному адрес сообщил, а он, гад, с террористами связался. – Клевета, – попробовал встать в позу оскорблённой невинности писатель. – Ни с Мыскиным, ни с Полуэктовым я не знаком, а этого гражданина вижу первый раз в жизни.

Кузякин был до такой степени возмущён наглой ложью известного писателя, что тут же потребовал с того, вернуть долг в пять тысяч рублей, которые Будимир Ковыль занял у него неделю назад.

– У меня свидетели есть, – потрясал кулаком помощник депутата. – Это тебе, аферист, даром не пройдёт.

Сцена, что ни говори, получилась безобразная, и Балабанов её пресёк грозным милицейским рыком. Кузякин и Ковыль его в настоящий момент не интересовали, их роль в развернувшейся вокруг депутата Полуэктова драме была ясна, а волновал сейчас майора господин Мыскин, в логово которого ещё предстояло проникнуть.

– Проще пареной репы, – махнул рукой Портсигаров. – Представимся охране как иностранная делегация, прибывшая на форум «Гостиничный бизнес и пути его развития в зоне вечной мерзлоты», организованный начальником Чукотки.

– А Мыскин знаком с начальником Чукотки? – спросил Балабанов у Кузякина. – Он со всеми знаком, – вздохнул тот.

– Тогда вперёд и с песней, – распорядился Балабанов.

Мыскин занимал чуть не целый этаж дома. Бдительная охрана перехватила иностранную делегацию ещё на лестнице и встала стеной на пути прогресса с извечной нашей фразой: «Не велено пущать». Расклад был явно не в пользу гостей. Великолепной семёрке откормленных и тренированных рыл Балабанов мог противопоставить только четверых бойцов, находящихся к тому же не в лучшей форме. Кузякин и медиум Ковыль были, разумеется, не в счёт. Судя по тому, как вела себя охрана, Мыскин был чем-то сильно напуган и ждал удара от неведомых пока что майору сил.

– Вы в своём уме, – наседал на блондинистого охранника Портсигаров. – Мыскин сам назначил нам встречу. Со мною личный представитель шейха Мансура из Эмиратов и господин Альдо Мордо с Гавайских островов. Речь идёт о проекте в миллиарды долларов. О строительстве оазиса в Эвенкийской тундре. Я буду жаловаться Роме, так и передайте Алексу.

Напор Портсигарова имел успех. Во всяком случае, блондин не выдержал давления, отошел в сторону и о чём-то долго разговаривал с забугорной игрушкой, поднося её к самому рту, видимо в целях конспирации.

Живая стена дрогнула и расступилась, давая дорогу инвесторам из Эмиратов и Гавайских островов. Впрочем, бдительная охрана, окружив делегацию со всех сторон, сопровождала её до самых хозяйских апартаментов.

Господин Мыскин, вышедший навстречу гостям, в сопровождении молодого человека, с тщательно зачёсанными назад волосами и выпученными от вечного удивления глазами, был весьма разочарован открывшемся ему зрелищем. Разочарование настолько явно читалось на его лице, что бдительная охрана не на шутку взволновалась, грозя впасть в экстремизм, с печальными для делегации последствиями.